погибли смертью храбрых пулеметчики Алеша Данилов и Ваня Герасимов. 10 рядовых молодых бойцов с сержантом М. И. Михайловим стояли насмерть на подступах к высоткам Оржицкого плацдарма. И когда остались Саша Котов и Коля Ласточкин, они раненые, поднялись в полный рост перед сотней гитлеровцев и со словами: «Умрем за родную Отчизну!» взорвали гранатой себя и одиннадцать фашистов.
Силы были неравными. Бойцы батальона, оставшиеся в живых, начали отходить. Собрав остатки подразделения, Полехин принял решение прорвать вражеское окружение. Пользуясь ночной темнотой, повел бойцов на прорыв. Ценой больших потерь к утру 23 сентября они выполнили поставленную задачу. В жестоких боях за Оржицу много солдат его батальона отдали свою жизнь. Сам Полехин был ранен в руку. Похоронить погибших товарищей им не удалось».
Оснований не верить Александру Ивановичу Полехину у нас нет, но который из его рассказов верен? Или они верны оба?
Немецкий мемуарист В. Вертен:
«На р. Оржице, на участке 24-й пехотной дивизии, русские согнали в одно место несколько тысяч автомашин и подожгли их. Черный дым поднимался к небосводу целыми днями. В кукурузных полях многие российские солдат покончили с собой, предпочитая смерть плену».
Вечером 22 сентября: поступил приказ подорвать орудия и выходить из этого огневого кольца группами по 25 человек.
И настал день, когда кольцо сжалось до предела, в Оржице уже не было наших войск: все, кто мог ходить, даже легкораненые, пошли на прорыв.
Из наградного листа Купаляна Цолака Карповича, разведчика взвода пешей разведки 691-го сп 383-й сд (о 306-м сп 62-й сд):
«Тов. Купалян в сентябре 1941 г. замещал убитого комиссара и выбывшего из строя командира 306-го сп 62-й сд, полк имел задачу овладеть левым берегом р. Оржица, привести переправу и обеспечить отход наших частей. Противник неоднократными контратаками пытался овладеть переправой, что ему впоследствии и удалось. 306-й сп совместно с остатками 123-го и 104-го сп 62–й сд в рукопашных боях потерял свои людские силы, людей в полку не осталось, охраняющие боевые знамена частей дивизии были убиты, тогда т. Купалян сняв с древка боевые знамена и взяв с собой ордена, грамоту Верховного Совета СССР и орденскую книжку закопал их в землю, а сам находился в окружении до января месяца 1943.
По выходе из окружения т. Купалян командованием 691-го сп был командирован в Полтавскую область для доставки в часть закопанных ним боевых знамен, орденов и документов 62-й Краснознаменной сд. 18 октября 1943 т. Купалян доставил и сдал начальнику политотдела 56-й А Боевое Красное знамя 62-й сд, боевое знамя 306-го Краснознаменного сп, орден Трудового Красного Знамени 62-й сд, орден Боевого Красного знамени 306-го сп, грамоту Верховного Совета СССР о награждении 306-го сп и орденскую книжку. За спасение боевых флагов, орденов и документов 62-й Краснознаменной сд и проявленные при этом мужество и отвагу т. Купалян достоен награждения орденом Красного Знамени».
В. Вертен:
«Утром 22 сентября окруженые еще раз попытались вырваться из котла южнее Остаповки, их встретил заградительный огонь батареи пушек. Однако вечером, со второй попытки, им удалось прорваться».
22 сентября удалось прорвать немецкую оборону у населенного пункта Остаповка. Войска армии начали выходить из окружения. Но вышли только боевые части, в том числе и командующий армией Костенко вместе со штабом. Все обозы и тысячи раненых остались в Оржице. Бои в этом районе продолжались до 24 сентября.
Это первое упоминание о выходе из окружения командующего 26 А генерала Костенко Ф. Я. – 22 сентября 1941 года в районе села Остаповки.
В ночь на 22 сентября подполковник Д. К. Бурков собрал вокруг себя бойцов штабной батареи и вместе с ними стал выходить из окружения. Вскоре к ним присоединился полковник Д. М. Дорошков со своим взводом. Сохранить единство не получилось, и во время движения разбились на группы по 5–7 человек.
Около г. Лубны подполковник К. Д. Бурков выслал разведку, от которой вскоре узнал, что никаких советских войск ни в городе, ни около него нет. Повсюду немецкие солдаты, а в самих Лубнах располагается лагерь военнопленных. Сначала подполковник решил идти на восток, но вскоре убедился, что фронт ему не догнать, и решил вернуться в Киев и влиться в его оборону. О том, что Киев сдан противнику, он ничего не знал. Однако и этому желанию не суждено было сбыться: группа подполковника К. Д. Буркова на хут. Созонтов 1 октября была задержана немецкими самокатчиками, и всех отправили в лагерь военнопленных в г. Хорол.
К 22 сентября в районе Оржицы сосредоточились многочисленные медицинские учреждения, как армии, так и фронта, в частности ПЭП-78, ИГ-2193, СЭО-45, а также различные госпитали и медсанбаты подчиненных корпусов и дивизий. В них находилось несколько тысяч раненых. Большинство врачей и медсестер, даже имея возможность спастись лично, приняли решение остаться в окружении и разделить судьбу своих подопечных.
К этому времени единое командование окруженной группировкой было уже утеряно. Основная группировка сосредоточилась в Оржице для прорыва.
Обращаю внимание, что часто, говоря о т.н. «Оржицком котле», путают события и места, а именно – Оржицу Гребенковского района и собственно – Оржицу. Хотя, справедливости ради, следует заметить, что оба этих населенных пункта находяться на берегах одноименной реки и оба стали в сентябре 1941 года ареной ожесточенных боев.
Утром 22.09.1941 года, пробившись через немецкие заслоны, в Оржицу прибыли остатки трех дивизий кавгруппы комбрига А. Б. Борисова. Генерал Ф. Я. Костенко поставил их на рубеж у с. Онишки с задачей прикрывать переправу через р. Оржица. Здесь, совместно с частями 97-й дивизии конники вели бой, стараясь оттеснить противника от переправы. Однако вскоре немцы получили подкрепление, и советские войска перешли к обороне. К исходу дня плацдарм за р. Оржица удалось удержать. Противник, по подсчетам бойцов, потерял до двух рот пехоты и четыре танка. В боях под Оржицей была потеряна последняя артиллерия: в единственной оставшейся батарее 32-й кавдивизии выбыли из строя все четыре орудия.
Бои под Оржицей шли весь день. В. С. Михин вспоминал:
«…мы отступили. Немец опять загнал нас в село Оржица. Перешел в контратаку. Зашел к нам в тыл, кругом рвутся снаряды. Горят автомашины. Много убитых и раненых.
К 18.00 немец так сжал в кольцо, что нам деваться было некуда. Генерал-майор был тяжело ранен. Произошла паника, большинство бросилось спасать каждый сам себя».
Это последнее имеющееся упоминание о генерале А. Н. Смирнове. По настоящее время он числится пропавшим без вести.
На совещании комсостава в 21.00 было принято решение о возобновлении попыток форсировать реку. Но в это время заместитель начальника оперативного отдела майор А. К. Блажей сообщил, что противник ворвался на восточную окраину Оржицы и поджег ее. Понимая, что промедление может привести к потере управления и уничтожению остатков армии, Ф. Я. Костенко вызвал к себе комбрига А. Б. Борисова и приказал его кавгруппе нанести контрудар по немцам.
Под прикрытием конницы управлению 26-й армии удалось пробиться к дамбе через реку и успешно ее форсировать.
В дальнейшем штаб армии благополучно вышел из кольца в полосе 5-го кавалерийского корпуса. Вместе с генералом Ф. Я. Костенко вышли бригадный комиссар Д. Е. Колесников и полковой комиссар И. В. Заковоротний.
За вывод из окружения штаба 26-й армии комбриг А. Б. Борисов по представлению генерала Ф. Я. Костенко был награжден орденом Красного Знамени.
Но этот прорыв оказался спонтанным, неподготовленным, и о том, чтобы вывести остальные части, никто не позаботился. Поэтому, оборонявшиеся в районе с. Оржица полки и дивизии никаких указаний или приказов на прорыв не получили и продолжали удерживать свои позиции. Они так и оставались в окружении после того, как командование армии ушло на восток. Предоставленные самим себе, они в дальнейшем пробивались и выходили из кольца самостоятельно.
Так, уже вечером 22 сентября с наступлением сумерек до 1 тыс. человек под командованием командира 41-го артполка майора И. К. Сидорчука совершили удачный прорыв северо-восточнее с. Онишки. К утру 23 сентября они достигли с. Михновцы и здесь разбились на группы.
Дезорганизацией управления поспешил воспользоваться противник, начался артиллерийско-минометный обстрел, усилился нажим пехотой. В боях 22 сентября погиб командир 136-го полка 97-й дивизии капитан К. М. Палиашвили, во время обстрела был тяжело ранен и впоследствии умер военком 41-го артиллерийского полка батальонный комиссар Г. Ф. Игнатенко.
Ночь с 21-го на 22-е сентября прошла для немецких войск сравнительно спокойно. За предшествующие сутки соединения XI корпуса еще
