— Я попросил его сказать это.
— Соответствуют ли истине сведения об убийствах Каванах и Де Франко, содержащиеся в документе С-1?
— Не соответствуют.
— Вы давали эти показания без принуждения, по собственной воле?
— Да, сэр.
— А является ли правдой то, что вы рассказываете сейчас, в присутствии стенографиста?
— Да, сэр.
— Вопросов больше не имеется.
Было ясно, что Доуд хотел побыстрее закончить это дело. Как мне казалось, он заранее предчувствовал, что на него попытаются оказать давление местные представители власти, которых могут обвинить в подстрекательстве Ленни к лжесвидетельству. Однако я полагал, что у него достаточно власти сделать так, как он сочтет нужным. Я ошибался. Если Доуд и имел неограниченные полномочия по делу, они скоро кончились. Дело не только не прекратили, но не было сделано никаких шагов в этом направлении. Зато поступили сведения, что прокуратура грозится возбудить дело против Доуда и защиты за оказание давления на Ленни. В это время Джозеф Крейн, председатель суда округа Пассаик, вернулся из заграничного путешествия и назначил слушание дела Де Франко на 20 мая 1968 года.
Я был вне себя. Передав обвинению все имевшиеся у меня материалы, я тем самым лишался возможности поймать Ленни врасплох с помощью улик. Выяснилось, что суд был назначен по просьбе Тевоса; именно он заставил Ленни сказать, что его показания Доуду были ложными — хотя сделано это заявление было не под присягой.
24 апреля мы со вторым адвокатом и Джимом Доудом отправились в Петерсон и попытались встретиться с судьей Крейном, но тот отказался принять нас. Я спросил Доуда, что случилось с его полномочиями, но он только пожал плечами. Он действительно был в недоумении. Думаю, даже он не знал, в чем дело. Единственное, что мне удалось выяснить: Тевос посетил Трентон, столицу штата. Но с кем он там виделся, осталось неизвестным.
Я во всяком случае был оскорблен. Дело было не только в Метцнерах, я еще подвел и остальных адвокатов, принимавших участие в деле. Я поверил Доуду и взял на себя ответственность за соглашение. Теперь моей обязанностью было попытаться выполнить его. Я спросил других адвокатов, не можем ли мы каким-то образом привести в исполнение это соглашение в судебном порядке; они считали, что это невозможно. (Они оказались правы — судья Браун отклонил наше ходатайство, а верховный суд штата Нью-Джерси отказался его рассматривать.) После того как судья Крейн не пожелал встретиться с нами, я вернулся в Бостон и написал письмо губернатору Хьюгу.
Разумеется, я был раздражен. Я велел секретарше отправить копии письма Генеральному прокурору США Кларку, прокурору штата Нью-Джерси Артуру Силзу, председателю Ассоциации адвокатов штата, а также сенаторам и конгрессменам от штата Нью-Джерси. Продиктовав письмо и не дожидаясь, пока стенограмма будет расшифрована, я отправился в Атланту и Батон-Руж, штат Луизиана. Выходя из кабинета, я попросил секретаршу составить список сенаторов и конгрессменов от штата Нью-Джерси, чтобы впоследствии в случае необходимости отправить им копии письма. К сожалению, она неправильно поняла мои слова и не только составила список, но и отправила письмо каждому из них.
Через сорок восемь часов оно было опубликовано в газетах. Вечером того же дня мне позвонил журналист из Нью-Джерси. Таким образом я нередко узнаю много нового, обычно в форме вопросов. Его вопрос побил все рекорды: как я могу прокомментировать решение верховного суда Нью-Джерси убрать меня из дела Метцнера?
В этот момент я почувствовал себя как пацифист на военных сборах — происходящее казалось почти непостижимым. Мне по наивности казалось, что человек должен быть избавлен от такого тяжкого испытания, как суд по обвинению в предумышленном убийстве, если доказано, что власти знают о его невиновности и затевают этот суд только для того, чтобы защитить честь мундира.
Повинуясь приказу суда, я приехал в Петерсон, и судья Браун провел закрытое слушание у себя в кабинете. Со мной были Метцнеры и Джо Афлитто. Я сообщил судье Брауну, что, доказывая, почему меня нельзя вывести из дела, я намерен доказать, что все написанное в письме — правда, что дело построено на ложном обвинении и прокуратуре это известно. Но уважаемый мною судья заявил, что единственный интересующий его вопрос — мое поведение.
— Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать мистера Тевоса, мистера Доуда или мистера Ленни, — сказал он. — Мы собрались, чтобы поговорить о вас.
Он также добавил, что мы не будем беседовать о конституционных правах.
— У вас нет никаких конституционных прав на участие в этом деле, — сказал он. — Позволить ли вам выступать в судах Нью-Джерси, решает штат, вы не можете ничего требовать и ни на чем настаивать. Вы можете только просить, чтобы местные власти продлили ваши полномочия. Мы беседовали о возможности вашего выступления в суде в качестве защитника, и вы представили убедительные доказательства, что пользуетесь хорошей репутацией в штате Массачусетс. Теперь возникает вопрос: а какая у вас репутация здесь? Это буду решать я. Никто больше не имеет права вмешиваться в решение этого вопроса.
Слушание длилось около часа. Бо́льшую часть времени судья Браун устраивал мне перекрестный допрос относительно письма губернатору.
— Я задам вам очень важный вопрос, — сказал судья где-то в середине встречи. — Отправляли ли вы или намеревались отправить копию письма каким-либо средствам массовой информации?
— Ни в коем случае, ваша честь.
Когда судья сказал, что письмо было целиком опубликовано в двух петерсонских газетах, я предложил провести расследование и выяснить, как они туда попали. Джо Афлитто добавил, что спрашивал об этом двух репортеров этих газет, но в ответ «получил лишь улыбки».
Судья Браун сказал, что вопрос заключается в том, является ли данное письмо свидетельством моего неэтичного поведения.
Я спросил, считает ли он, работник правоохранительных органов, что я не имел права писать это письмо, независимо от того, соответствует ли истине его содержание?
— Да, — сказал судья Браун, — я считаю, что это и есть самое главное.
Через несколько минут он принял решение, что, написав подобное письмо, я «из зала суда перебрался во внеюридическую сферу деятельности», а поступать подобным образом адвокат не имеет права.
— Я считаю, что в данном случае вы проявили возмутительное пренебрежение главным правилом, принятым среди адвокатов штата Нью-Джерси, — сказал он. — Дела, в которых они принимают участие, должны рассматриваться исключительно в судебных органах.
Кроме того, он счел, что я нарушил его приказ не обсуждать дела Каванах и Де Франко с представителями прессы или общественности, а тем более не упоминать о связанных с ними полиграф-тестах. Он вынес решение вывести меня из обоих дел.
Я немедленно подал иск в окружной федеральный суд в Ньюарке, чтобы помешать судье Брауну отстранить меня от процесса. Иск разбирал федеральный судья Роберт Шоу.
— Я считаю главной ошибкой судьи Брауна, — сказал я в начале своего выступления, — решение о том, что я ни при каких обстоятельствах не имел права поступать подобным образом и при этом не имеет никакого значения, справедливы ли предъявленные властям обвинения: подстрекательство к даче ложных показаний, обман и давление на своего же представителя, попытки использовать в качестве свидетеля заведомого лжеца.
К концу дня у меня появилась надежда, что мы выиграем по очкам. И Доуд, и Макглинн все подтвердили. Кроме того, они оба сказали о том, что, если бы им пришлось поддерживать обвинение против Метцнеров, соображения этики, вероятно, не позволили бы им допустить Эдварда Ленни к даче свидетельских показаний.
Противоположная сторона возражала, что, прежде чем прислать это письмо, я должен был принять меры юридического порядка. Они настаивали, что такие возможности существуют, однако не назвали их.
Во время слушания судья Шоу подчеркнул, что вынесение приговора не входит в обязанности прокурора:
— Обязанность прокурора — защищать невиновного и преследовать виновного.
Шоу также дал понять, что, если бы у него в суде адвокат узнал, что прокуратура подстрекает свидетелей к даче ложных показаний и сообщил ему об этом, он быстро бы нашел нужные методы воздействия юридического характера. Слушая его, я пожалел, что мы с самого начала не обратились в федеральный суд.
Судья Шоу высказал также некоторое сомнение в разумности такого поступка — убирать адвоката из столь сложного дела перед самым началом судебного процесса. И все же он не принял никакого решения по этому вопросу. Как большинство федеральных судей, он старался не вмешиваться в судопроизводство штата до тех пор, пока не будут пройдены все низшие инстанции.
