Ваше сиятельство собственным просвещением достаточно испытываете, сколь малые причины отдаляют тут совершение дел великих. Поистине, мы находимся в таком точно положении, что малейшие искры осталось только вам изъять из среди полного и искреннего обоих держав расположения к миру, претящие им вкусить уже оный, а напротив, возжигать могущие широту пагубного пламени, столь свойственно продолжением войны растущего.
Я не сомневаюсь, что ваше сиятельство в отвращение крови разлития и всех тех зол, которые по образу враждующих и по предстоянию нынешней поры для действий оружия неминуемы, воспримете наискорейшие и кратчайшие способы к одержанию обоюдно желаемого и полезного мира, плодом коего главным было бы возвращение обеим державам прежней их дружбы и взаимного между собою согласия. Я надеюсь, что попечения его величества короля Прусского, яко искреннего обеим сторонам доброжелателя, устремляются к сим единственно видам. Во мне же должное рачение будет вашему сиятельству свидетельствовать, сколь лестна для меня слава общего с вами служения в таком деле, которое к благоугодности наших государей и на пользу их скипетру подвластных народов относится. В ожидании на сие дружеского вашего ответа, я пребываю, как и всегда был, с непоколебимым почтением.
Реляция П. А. Румянцева Екатерине II по вопросу об условиях заключения мира с Турцией19 апреля 1774 г.
Государыня всемилостивейшая!
Сим я честь имею поднести верховного визиря ко мне повторное письмо, которое я получил через возвратившегося из Шумлы переводчика Мельникова, и с ним купно присланного его чегодаря Саида, равно таковые ж от рейс-эфенди[93] ко мне и к тайному советнику и кавалеру Обрезкову.
Ваше императорское величество соизволите усмотреть, что Порта те же самые артикулы, в основание новой между мною и верховным визирем начатой негоциации, предлагает, которые два уже конгресса прервали несовместным существом своим для примирения.
Я в ожидании от вашего императорского величества высочайших повелений, коим образом я поступить должен, в рассуждении сих главных четырех пунктов, претивших и ныне претящих соглашению о мире, дабы не пресечь в самом начале нашей переписки с визирем, отвечал ему на сие, не оказывая холодности, но паче давая повод к дальнейшим объяснениям, и сии мои ответные письма, так как и тайного советника Обрезкова, представляю тут же в копиях к высочайшему усмотрению; а как ваше императорское величество высочайшим рескриптом от 14 февраля, что касается до существа мира, за руководство в том предположении мне, как последние вашего императорского величества тайному советнику Обрезкову данные повеления, так и персональные мне его изъяснения, то я, занят будучи ныне действиями вверенного мне оружия, если бы негоциация между мною и верховным визирем возобновленная дошла до соглашений ближайших, употреблю к производству оных его же, тайного советника Обрезкова.
Вашего императорского величества всеподданнейший раб
граф Петр Румянцев
Из реляции П. А. Румянцева Екатерине II о победе над турками при Козлуджи14 июня 1774 г., лагерь при озере Голтин
Государыня всемилостивейшая!
По отправлении всеподданнейшей моей от 10-го сего месяца, я тот же день выехал из Браилова и через ночь прибыл на берег Дуная к Гуробалам, где войска продолжали свою переправу, которая 13-го числа благополучно кончена в той части, с коей и сам я с 12 июня нахожусь на здешнем берегу; и отсюда имею счастье, всемилостивейшая государыня, повергнуть к священнейшим стопам вашего императорского величества всеподданнейшее уведомление о победах, вновь одержанных над неприятелем оружием, мне вверенным, на него уже действующим в Болгарии.
Я донес предыдущею, что верховный визирь против наших корпусов, вступающих в глубину земли сего берега под командою генерал-поручиков Каменского и Суворова, из Шумлы обратил свои силы, потому реченные генерал-поручики, ища встретить и атаковать оные, соединили оба корпуса и в 9-й день июня дошли до местечка Козлуджи, вступая перед оным и тут в жестокий бой с неприятелем, который сильно ополчался, имея, по показанию пленных, до пятнадцати тысяч конницы под предводительством Абдул Резака, рейс-эфенди Оттоманской Порты, бывшего послом на Бухарестском конгрессе, а пехоты до двадцати пяти тысяч под командой янычар-аги и при пяти двухбунчужных пашах, между коими были Абдул, Черкес и Дарь. Турки превосходным числом своего войска сначала было замешали часть нашей кавалерии по неудобности тамошнего места, яко лесного и в дефилеях, действовать оной, сохраняя свои строи, и по случаю взятой им поверхности над передовыми легкими войсками; но удар от пехоты и артиллерии нашей, учиненный наступательно, решил победу так, что неприятельский сильный сей корпус был разбит совершеннейшим образом, и бегу отдавшиеся турки гонимы были поражающими на несколько верст по дороге к Шумле и Провадам…
…Не имея еще уведомлений, как свои дальнейшие обороты учредят Каменский и Суворов от Козлуджи, послал я отсюда отряд войск, чтобы открыть с теми корпусами сообщение и дать виды движения больших наших сил по Шумлинской и Рущукской дорогам, а за сим уже по положению оных и неприятельскому и я мое движение с частью, при которой нахожусь, располагать буду.
Вашего императорского величества всеподданнейший раб
граф Петр Румянцев
Из ультимативного письма П. А. Румянцева верховному визирю Мусун-Заде Мегмет– Паше об условиях заключения мира28 июня 1774 г.
Я видел из последнего вашего письма, что ваше сиятельство считаете меня в Журже, и для сего в ту сторону отправляете двух полномочных ваших, а остров, что между Журжею и Рущуком, местом конгресса полагаете. Не мое свойство ниже́ сходствует с почтением моим к вашей особе обмануть вас в чем-либо, и потому изъясняюсь чистосердечно. Я не в Журже, а Рущук обложен и стеснен нашими войсками, и ради того ваше сиятельство пришлите своих полномочных чрез господина генерала Каменского, который ко мне их препроводит.
О конгрессе, а еще менее о перемирии, я не могу и не хочу слышать. Ваше сиятельство знаете нашу последнюю волю: если хотите миру, то пришлите полномочных, чтоб заключить, а не трактовать главнейшие артикулы, о коих уже столь много толковано и было объяснено, и доколе сии главнейшие артикулы не утверждены будут, действия оружия никак не престанут. Между тем предаю и то уважению [рассмотрению] вашего сиятельства: что легко можно в одно время совершить, того в другое вовсе не удобно сделать, и напоследок самая умеренность, коль бы ни велика была, истощится; однако же, я и по сей час тот же, который желает пощадить пролитие крови неповинной, и ежели ваше сиятельство в таком, как и я, расположении, то сие полезное дело без замедления совершится. Пребуду в прочем с отличным почтением…
Из реляции П. А. Румянцева Екатерине II о заключении мира с турцией17 июля 1774 г.
Государыня всемилостивейшая!
После всеподданнейшего донесения моего от 30 июня, в коем соизволили видеть ваше императорское величество, сколько преуспевало оружие, мне вверенное, в своих действиях наступательных, и что уже способом сим смягчалось упорство Порты и сам верховный визирь принужден наконец искать примирения, как я отказал ему против предложения учредить конгресс и поставить перемирие словами точно сими: «Что о том и слышать не хочу», посланы были от него ко мне в славный стан армии вашего императорского величества уполномоченные: первым Ахмет-эфенди, вторым Ибрагим-рейс-эфенди.
Я, будучи предуведомлен от визиря об отправлении оных, перешел с двумя полками пехотными и пятью эскадронами кавалерии к деревне Кючук-Кайнардже, лежащей на дороге Шумлинской, давая тем наиточнейшее удостоверение, что я сам иду соединиться с корпусом генерала-поручика Каменского, под Шумлою действовавшим.
Вышереченные от стороны Оттоманской Порты уполномоченные прибыли 4 июля в деревню Кючук-Кайнарджу и, узнав о моем движении, нетерпеливо домогались меня увидеть, коих я на завтра, то есть 5 июля, допустил к себе в лагерь, который взял я с упомянутым отрядом войск при деревне выше именованной. И сколь визирь сам, так и они убеждали меня, что чем скорее приступить к делу, тем паче, я, отговариваясь, по мере обнажения их истинных намерений, моим предприятием, что оное, как сами они меня видят на дороге, не дозволяет мне дня тут мешкать, понудил их в первом разе и со дня в день не изменяя того же виду и моих слов, отдалить все возражения и согласиться с уполномоченным с моей стороны генералом-поручиком князем Репниным заключить без отлагательства вечный мир.
Основные направления действий русских и турецких войск в ходе войны 1768–1774 годов
