ребята» [687], – хватит, чтобы одержать победу. Один военно-морской историк позже описал смелый ход Ансона как «акт отчаяния командира, которому грозит крах, последнюю попытку игрока, который все проиграл» [688]. Команда замахала шляпами и трижды громко прокричала «ура», обещая разделить с ним победу или смерть.
* * *
Ансон повернул «Центурион» к острову Самар, третьему по величине на Филиппинах, более чем в полутора тысячах километров к юго-востоку. Он заставлял людей постоянно проводить учения – стрелять из мушкетов по предметам, подвешенным, как бестелесные головы, к реям, выдвигать и задвигать пушки и упражняться с абордажными саблями и шпагами на случай, если дело дойдет до ближнего боя. А когда все эти упражнения были выполнены, Ансон заставлял повторить их еще раз – быстрее. Его приказ был прост: готовься или умри.
Двадцатого мая впередсмотрящий заметил мыс Эспириту-Санту, самую северную оконечность острова Самар. Ансон немедленно приказал экипажу убрать верхние паруса, чтобы корабль было труднее заметить. Он хотел добиться эффекта внезапности.
В течение нескольких недель под палящим солнцем он и его команда курсировали взад и вперед в надежде обнаружить галеон. Один офицер писал в дневнике: «Тренируем наших людей в их каютах в великом ожидании» [689]. Позже он добавил: «Остаемся на своих постах и наблюдаем за происходящим» [690]. Однако после месяца изнурительных тренировок и поисков в условиях невыносимой жары люди теряли надежду увидеть добычу. «Вид у всей команды сделался очень кислый» [691], – записал в своем бортовом журнале лейтенант Сумарес.
Двадцатого июня рассвет забрезжил в 5:40 утра. Когда солнце поднялось над морем, впередсмотрящий крикнул, что далеко на юго-востоке что-то приметил. Ансон на квартердеке поднял подзорную трубу и посмотрел на горизонт. Там, на зубчатой кромке моря, виднелось несколько белых пятнышек – паруса-брамсели. На судне, находившемся в нескольких километрах от него, не было испанского флага, но по мере приближения стало ясно – это галеон. И он был один.
Приказав всему экипажу расчистить палубы для боевых действий, Ансон бросился в погоню. «Наш корабль тотчас превратился в бродильный чан, – отметил Милькамп. – Каждый был готов помочь, и каждый думал, что дело не может быть хорошо сделано без его участия. Что касается меня, я думал, что они все сошли с ума от радости» [692].
Были снесены перегородки кают, чтобы освободить место для артиллеристов, выброшен за борт весь попавшийся на пути скот, а также ненужная древесина, которая под огнем могла расколоться и разлететься смертоносными обломками. Палубы посыпали песком, чтобы меньше скользили. Артиллеристам выдали снаряжение для пушек: прибойники, банники, затравники, рога и пыжи и – на случай пожара – бадьи с водой. Внизу, в погребе, комендор и его помощники раздавали порох «пороховым обезьянам» [693], которые затем несли его вверх по лестницам и по всему кораблю, стараясь не споткнуться и не вызвать взрыв до начала боя. Фонари и камбузную плиту погасили. В недрах орлопдека Джордж Аллен, начавший путешествие двадцатипятилетним помощником хирурга и за счет естественной убыли персонала ставший главным хирургом, вместе со своими юнгами-лоблолли тоже готовился: он соорудил операционный стол из рундуков, разложил бинты и костные пилы и расстелил на полу парусину, чтобы его люди не поскальзывались на крови.
* * *
Галеон испанцы назвали «Богоматерь Ковадонга». И его команда понимала, что корабль преследуют. Однако испанцы даже не думали бежать, то ли преисполнившись отваги, то ли решив, что «Центурион» не в состоянии сражаться. Командиром был опытный офицер Херонимо Монтеро, прослуживший на «Ковадонге» четырнадцать лет. Ему приказали защищать корабль с сокровищами до последнего, а при необходимости взорвать, чтобы судно не попало в руки врага.
Монтеро развернул «Ковадонгу» и смело направился к «Центуриону». Корабли стремительно сближались. Ансон смотрел в подзорную трубу, пытаясь оценить силу противника. Длина орудийной палубы галеона составляла порядка 38 метров – на шесть метров короче, чем у «Центуриона». И по сравнению с 60 пушками «Центуриона», из которых многие стреляли одиннадцатикилограммовыми ядрами, на галеоне было всего 32 орудия, самое крупнокалиберное – всего шесть килограммов. По огневой мощи «Центурион» обладал явным превосходством.
Но у Монтеро имелось важное преимущество. На борту его корабля находилось 530 человек – намного больше, чем на «Центурионе», – и на «Ковадонге» в целом все были здоровы. Несмотря на более мощную артиллерию, матросов для задействования всего ее арсенала Ансону не хватало, поскольку много людей требовалось для управления кораблем. Из орудий «Центуриона» он решил развернуть только половину – те, что по правому борту; теперь, зная, что второго испанского корабля для атаки другого его фланга нет, он мог сделать это без опасений. Но и для обслуживания всех орудий одного только правого борта экипажа ему не хватало, поэтому вместо положенного минимума в восемь человек к каждой пушке он придал всего двоих. И каждая такая пара получила приказ только на заряжание и прочистку ствола банником. Одновременно несколько расчетов, по десять – двенадцать человек каждый, должны будут бегать от орудия к орудию, выдвигая их и производя запал. Ансон надеялся, что такой подход позволит ему поддерживать непрерывность огня. Коммодор принял еще одно тактическое решение. Заметив, что дощатые борта галеона над планширями на удивление низки, из-за чего офицеры и команда на палубе оставались незащищенными, десяток своих лучших стрелков Ансон разместил на верхушках мачт. Расположившись высоко над морем, они без труда могли уничтожать неприятелей.
По мере сближения кораблей командиры повторяли действия друг друга. После того как палубы очистили люди Ансона, то же самое проделала команда Монтеро, выбросив за борт ревущий скот и другую визжащую живность: как и Ансон, Монтеро разместил несколько своих людей со стрелковым оружием на верхушках мачт. Монтеро поднял алый, украшенный замками и львами испанский королевский флаг. В ответ Ансон поднял британский.
Оба командира открыли орудийные порты и выдвинули черные дула. Монтеро выстрелил, Ансон ответил. Выстрелы предназначались исключительно для запугивания противника: низкая точность орудий того времени не позволяла попасть по врагу с такого расстояния.
Вскоре после полудня, когда два корабля находились в пяти километрах друг от друга, поднялся шторм. Хлынул дождь, задул ветер, и море подернулось дымкой тумана – поле битвы самого Бога. Временами Ансон и его люди теряли галеон из виду, хотя и знали, что он где-то неподалеку. Опасаясь внезапного бортового залпа, они рыскали по морю. Затем раздался крик: «Вот он!» – и люди мельком увидели корабль, прежде чем он снова исчез. При каждом новом появлении галеон приближался. Три километра, два, один… Ансон, не желая вступать в бой с врагом, пока тот не окажется на расстоянии пистолетного
