из-за которого капитан «Перла» видел себя не иначе как «в позорном свете» [673]. Преподаватель «Центуриона» и еще некоторые иногда роптали на то, что эти офицеры бросили Ансона, однако сам коммодор не произнес ни слова осуждения в их адрес [674]: испытав на себе «слепую ненависть Горна», он, казалось, считал, что офицеры отступили во избежание полного уничтожения.
Хотя три других корабля эскадры Ансона – «Глостер», «Триал» и небольшое грузовое судно «Анна» – чудом обогнули мыс и присоединились к флагману на месте встречи у живописных островов Хуан-Фернандес, они тоже сгинули. Сожранную стихиями «Анну» разобрали на запчасти. Потом забросили обезлюдевший и больше не пригодный для плавания «Триал». В конце концов, «Глостер» дал настолько сильную течь, что Ансону ничего не оставалось, как похоронить свое последнее вспомогательное судно в море.
Три четверти из примерно четырехсот человек на «Глостере» уже погибли. Оставшихся перевели на «Центурион» – больных настолько, что многих приходилось буквально заносить на борт. Ансон приказал поджечь корпус «Глостера», чтобы тот не попал в руки врага. Он смотрел, как его деревянный мир охватывают языки пламени, порождая то, что один из его лейтенантов, Филип Сумарес, назвал «самым печальным зрелищем из всех, которые мне когда-либо доводилось наблюдать с тех пор, как я поступил на службу в военно-морской флот» [675]. Находившийся на борту «Центуриона» бывший казначей «Триала» Лоуренс Милькамп писал о «Глостере»: «Он горел всю ночь – картина грандиозная и ужасная. Его пушки, все до одной заряженные, стреляли с регулярными интервалами… точно траурный салют» [676]. На следующий день, когда пламя достигло порохового погреба, корпус взорвался: «Так погиб “Глостер”, корабль, по праву считавшийся красой британского флота».
Несмотря на бедствия, Ансон был полон решимости сохранить на плаву хотя бы часть экспедиции и выполнить приказ обогнуть земной шар на единственном оставшемся у него корабле. Прежде чем пересечь Тихий океан, он попытался ослабить испанцев, захватив несколько их торговых судов и совершив набег на крошечный колониальный городок в Перу. Но эти победы имели мизерное военное значение. Пробираясь в Азию, экипаж пережил еще одну вспышку цинги, причинившую еще больше страданий, чем прежняя. Люди знали, что их ждет (боли, отеки, выпадающие зубы, безумие), и знали, скольких скосит смерть. Один офицер написал, что тела разили «протухшей овчиной» [677], и вспомнил, как «выбрасывал за борт по шесть, восемь, десять или двенадцать [трупов] за день». Удрученный смертями и провалом миссии, Ансон признавался: «Мне было бы очень больно возвращаться на родину после всех невзгод и опасностей, которым я подвергся, пытаясь ей служить, с мыслью о том, что я лишился… уважения общества» [678]. Его команда сократилась с 2000 до 227 человек, и многие из них были просто юнгами. У него была только треть экипажа, необходимого для нормального управления боевым кораблем размера «Центуриона».
Несмотря на многочисленные страдания, члены экипажа оставались на удивление преданными своему командиру. При периодически возникавшем недовольстве он мог зачитывать им вслух правила и предписания, удостоверяясь, что они знают о наказании за неповиновение, но ни разу не прибег к порке. «У нас был образец храброго, гуманного, уравновешенного, благоразумного командира, – говорил об Ансоне офицер “Центуриона” и добавлял: – Характер у него был настолько сдержанным и невозмутимым, что все матросы и офицеры смотрели на него с удивлением и восхищением и стыдились выказать сколько-нибудь сильное уныние перед лицом самой неотвратимой опасности» [679].
Однажды, после того как Ансон поставил «Центурион» на якорь у необитаемого острова в Тихом океане, он со многими людьми сошел на берег. Разразилась буря, и «Центурион» исчез. Ансон и его группа, как и их собратья по «Вейджеру», оказались потерпевшими кораблекрушение на пустынном острове. «Почти невозможно описать овладевшие нами печаль и тоску, – писал Милькамп. – Горе, недовольство, ужас и отчаяние, казалось, читались на лицах каждого из нас» [680].
Прошло несколько дней, и Ансон, опасаясь, что «Центурион» потерян навсегда, задумал превратить имевшуюся у них на острове крошечную транспортную лодку в достаточное по величине судно, чтобы доставить их в ближайший безопасный порт – на побережье Китая, в двух с лишним тысячах километров. Ансон сказал матросам:
– Если только мы не хотим окончить наши дни здесь, в этом диком месте, мы должны работать изо всех сил, и каждый должен трудиться как ради себя, так и ради своих товарищей по кораблю [681].
Коммодор подключился к тяжелому труду, встав, как вспоминал один из матросов, на один уровень с «самым последним матросом в своей команде» [682]. Милькамп отметил, что вид Ансона, который вместе с другими старшими офицерами выполнял самые трудные задачи, заставил всех «стремиться к совершенству, и, действительно, мы вскоре обнаружили, что наша работа продвигалась с большим воодушевлением и энергией» [683].
Три недели спустя после исчезновения «Центурион» появился вновь. Унесенный в море корабль получил повреждения, и все это время его экипаж прилагал все силы, чтобы вернуться к коммодору. После радостного воссоединения Ансон продолжил кругосветное путешествие.
Теперь, когда они шли по Южно-Китайскому морю [684], Ансон созвал людей на палубе и, забравшись на крышу своей каюты, обратился к ним. Команда недавно остановилась в Кантоне, где произвели ремонт и пополнение запасов «Центуриона» и где Ансон дал понять, что намерен наконец вернуться домой, положив конец их обреченной затее. Губернатор Манилы, Филиппины, передал королю Испании донесение о том, что «англичане, ничего не добившись, устали от своего начинания» [685].
Глядя вниз с крыши каюты, Ансон крикнул:
– Джентльмены и все вы, мои доблестные ребята, прежде всего я созвал вас сейчас, когда мы снова отошли от берега… объявить вам, куда мы идем… – Он выдержал паузу, а затем воскликнул: – Не в Англию! [686]
Ансон, этот умевший скрывать свои намерения опытный карточный игрок, показал, что все его разговоры о возвращении домой были уловкой. Он изучил сроки и закономерности, по которым исторически следовал по маршруту испанский галеон, и получил дополнительные сведения от источников в Китае. На основании всей этой информации он заподозрил, что галеон вскоре окажется у берегов Филиппин. И он планировал попытаться его перехватить. После всей пролитой ими крови это был их шанс нанести удар по врагу и заполучить трофей всех морей. Он отмел страшные рассказы о том, что корпуса испанских галеонов были столь крепкими, что их невозможно пробить артиллерийским огнем. Тем не менее он признал, что их противник будет грозным. Глядя на свою команду, он заявил, что духа, который занес их так далеко и который помог им пережить штормы, мыс Горн и разрушительное воздействие Тихого океана – этого «духа в вас, мои
