Вторая заметка в «Призыве» явно была ответным ходом в шахматной партии — было неясно, идет ли речь об одном и том же человеке или о разных.
Стоит ли заниматься поисками агента ВЧК, если, возможно, его уже давно нет в городе?
А во французском штабе продолжал работать переводчик со сходной фамилией, легенда которого была тщательно проверена майором Порталем. Репутация переводчика была безупречной.
Все это ставило «Азбуку» и французскую контрразведку в затруднительное положение.
Делафар понимал, что чья-то невидимая рука пришла ему на помощь. Это мог быть исполнявший обязанности французского консула Георгий Антонович Биллем.
* * *
Большой Фонтан — протянувшийся вдоль моря пригород Одессы, где снимали дачи горожане со средним достатком: мелкие купцы, торговцы, журналисты, гимназические учителя.
Остановки конки, а затем трамвая, назывались станциями.
У них были номера — от первой до шестнадцатой, самой дальней от города.
Одна из явок Ласточкина, о которой знали немногие, находилась на девятой станции на старой даче, заросшей кустами акации, полынью и дроком.
Дребезжащая разболтанная конка ходила только до восьмой станции.
И Делафару пришлось идти до явки пешком. Вечерело, вокруг не было ни души, откуда-то с дальних дач чуть слышно доносилась музыка.
Обычно уравновешенный и спокойный, внешне даже чуть флегматичный, Ласточкин показался Делафару расстроенным и взволнованным.
— Иван Федорович, вы знаете, что я часто захожу в «Дом кружка артистов»… Там бывают нужные и интересные люди. Как раз напротив «дома» — шумный ресторан. Хозяин ресторан — некий Лоладзе…
— Тебе Калистрат Саджая не рассказывал о нем? Это его товарищ по старым кавказским делам. Кстати, Лаврентий Картвелишвили — «товарищ Лаврентьев», ты о нем слышал, из той же компании. Надежные ребята. Так зачем тебе Лоладзе?
— Понимаете, Иван Федорович, около ресторана Лоладзе много шпиков крутится. Я их всех наперечет знаю.
— Эту явку временно прикроем, а там посмотрим. Между прочим, к нам новый товарищ с фронта прибыл — Михаил Капчинский. Бывший велосипедный мастер. Хотим его в велосипедные мастерские направить.
Ласточкин немного помедлил, потом спросил:
— Ну, а что там у тебя в штабе?
— Майор Порталь направил несколько писем Орлову — начальнику деникинской контрразведки. Требует усилить наружное наблюдение, выявлять явки. Положение очень тревожное…
* * *
В одной из городских газет появилось сообщение:
«По распоряжению Союзного командования с 25 февраля воспрещено посещение солдатами Союзных войск ресторанов по Колодезному пер. 4. В случае их обнаружения в означенных местах надлежит немедленно составлять протоколы на предмет закрытия».
Сообщения такого рода часто появлялись в одесской печати.
23 января градоначальник Марков закрыл трактир «Марсель» на Преображенской, как «источник большевистской заразы». С этого времени газета «Одесские новости», а следом и другие газеты, начали постоянно печатать распоряжения о закрытии или временном запрете на посещение подозрительных, по мнению городских властей, общественных мест.
Читали ли одесские подпольщики эти газеты? Если читали, то почему не сделали выводы? Любой подпольщик и разведчик знает, что такое «скучное» занятие, как ежедневное чтение местной прессы, является бесценным источником информации.
При любой цензуре в печать обязательно проскальзывает что-то очень важное, и будничное рутинное чтение прессы — обязательный атрибут работы опытного разведчика.
Это хорошо понимали деникинцы, которые во многих городах занимались сбором и обобщением информации, почерпнутой из «совдеповских» газет, журналов, листовок, приказов и распоряжений, расклеенных для всеобщего обозрения.
Деникинцы понимали, а одесские подпольщики — нет.
«Шарль» видел, насколько неосмотрительно ведут себя подпольщики, как они пренебрегают конспирацией — шумные сборища в ресторане Лоладзе, в других ресторанах и кафе, в различных общественных местах неизменно привлекали внимание опытных контрразведчиков — майора Порталя и графа Орлова.
До поры до времени контрразведка молчала и выжидала, следила за явками, сеть которых была разбросана по всему городу.
Руководители подполья понимали нависшую опасность, но остановить своих товарищей не сумели.
Отправляя «Шарля» в Одессу, председатель ВЧК настоятельно просил его не вступать в контакты с подпольщиками, не рисковать, а сосредоточиться только на выполнении своих заданий.
Но разведчик не выдержал. Он встретился с подпольщиками Альтером Заликом и Мишелем Штиливкером.
«Шарль» не стал скрывать от Центра своих контактов с подпольщиками и в четвертом своем донесении («Шарль» №4) написал: «Я старался предупредить… Пристыдили».
Филерское наблюдение сделало свое дело.
1 марта деникинские и французские контрразведчики пошли по известным адресам, а потом последовали новые аресты.
Арестован был и Саша Рекис — казначей подпольщиков. Ему удалось бежать из контрразведки и через два года, в 1921 году Александр Осипович Рекис, секретарь исполкома Одесского горсовета, поможет «выбить» у председателя Исполкома, твердокаменного балтийского матроса Аверина, деньги на восстановление кинофабрики купца Харитонова на Французском бульваре, где снимались кинофильмы с участием Веры Холодной…
* * *
Контакты с подпольщиками, на которые «Шарль» пошел самовольно, не имея разрешения Центра, резко осложнили его положение. Разведчик сразу почувствовал слежку, сначала осторожную, неназойливую, затем явную, открытую.
По многим признакам он понял, что «ведет» его деникинская контрразведка Орлова, более опытная и изощренная, чем французская.
Не тот ли это «неуловимый „Шарль“ из Одессы, автор двух перехваченных донесений на Лубянку, о котором сообщала одесская резидентура деникинской контрразведки „Око“ 4 марта 1919 года?
В Главный французский штаб, к месту своей работы «переводчик» больше не вернулся…
23 марта Ласточкин встретился со своим заместителем Иваном Клименко.
— Ну, как там Михаил Капчинский — велосипедный мастер, которого я тебе прислал?
— Он у нас теперь секретарь союза рабочих велосипедных мастерских. Тоже участок немаловажный. У Михаила нет такого опыта подпольной работы, как у его брата, но зато обнаружился литературный талант — пописывает заметки в одесские газеты и, представь себе, неплохие.
— Что ж, и это недурно. Уйдут интервенты — найдем ему подходящую работу.
Эта встреча была последней. Ухода интервентов Ласточкин не дождался. В тот же день он был схвачен на Градоначальнической улице, отвезен на баржу №4 на одесском рейде и расстрелян.
А через несколько дней схватили и «Шарля».
Газета «Наше слово» 2 апреля 1919 года сообщила:
«За последнее время одесская администрация зорко следила за большевистским подпольем. Когда главные нити были в руках властей, отдан был приказ о захвате наиболее ярых деятелей.
Первым был арестован комиссар большевистской разведки Ласточкин, за которым долго и упорно охотилась полиция.
Вторым был арестован большевистский деятель, известный под кличкой граф де Лафер. Он появился на одесском горизонте сравнительно недавно. Средства в распоряжении арестованного имелись довольно солидные. Задержан был граф Лафер после тщательной слежки за ним.
В данное время точно установлено, что арестованный — бывший секретарь петроградской «чрезвычайки».
На допросах Делафар молчал и деникинской контрразведке так и не удалось установить, тот ли он разведчик «Шарль», чьи донесения попадали в руки контрразведки и тот ли он «граф де Ла-Фар», названный в газете «Призыв» от 20 марта 1919 года «гастролером, разгуливающим по Одессе» и «членом московской чрезвычайки».
* * *
29 июля 1919 года, уже после бегства войск Антанты, в одесской городской газете «Известия» появилась заметка следующего содержания:
«На днях в Одессе арестован международный аферист доктор Тумим. Он неоднократно арестовывался как аферист и шпион и всякий раз ему удавалось уйти от наказания. Последний раз он был арестован по указанию Временного правительства. Отправленный в Петроград, он во время Октябрьского переворота улизнул. В Одессе он занимался фабрикацией заграничных паспортов. Ведется следствие».
«Представителя датского Красного Креста», за которого выдавал себя доктор Тумим, арестовывали в Одессе и раньше — еще при французах он был доставлен деникинской контрразведкой на ту же баржу №4 для особо опасных преступников, на которой находился арестованный тремя днями раньше Николай Ласточкин.
Подсадка Тумима к Ласточкину была провокацией — контрразведчики считали, что «добрый доктор», «представитель Красного Креста» сумеет вызвать Ласточкина на откровенность. После казни Ласточкина Тумима благополучно отпустили…
