Последующие события показали, что полковник Фрейденберг честно выполнил свои обязательства.
* * *
В том же донесении «Шарль» сообщает в Москву:
«Удачно произведен обыск в гостинице „Лондонская“ в номере Порталя. Изъята его записная книжка с именами, записями, цифровыми выкладками…»
В конце февраля 1919 года «Шарль» и «Калэ» — Калистрат Саджая затеяли дерзкую авантюрную акцию — обыск в гостиничном номере начальника французской контрразведки майора Порталя.
По субботам майор обычно задерживался в штабе. Так было и на этот раз. Собравшись уходить, Делафар занес майору полученные от него днем бумаги.
— У господина майора есть еще что-нибудь?
— Можете идти. Я еще поработаю. Темнело, и майор зажег настольную лампу, придвинул к себе папку с документами.
Делафар знал, что до выхода майора Порталя из штаба осталось полтора-два часа, если, конечно, его не вызовет полковник Фрейденберг.
От штаба до угла Греческой и Пушкинской, где была назначена встреча с «Калэ», двадцать минут ходу. Оттуда до гостиницы «Лондонская» на Николаевском бульваре, где жил майор, еще пятнадцать минут. Выйти из гостиницы и уйти на безопасное расстояние — минут десять. Итого сорок пять минут. С запасом на непредвиденные обстоятельства — час.
Значит, на всю операцию в гостинице остается не более тридцати-сорока минут. Номер комнаты майора на втором этаже гостиницы Делафар знал.
На операцию пошел «Калэ», одетый в форму французского лейтенанта. Зайдя в вестибюль, он смешался с французскими офицерами, миновал портье, поднялся на второй этаж и быстро открыл комнату майора Порталя. Для «Калэ» это было пустяковым делом — старый подпольщик участвовал до революции во многих экспроприациях.
Сорок-пятьдесят минут ожидания показались Делафару вечностью..
Когда, наконец, бумаги, похищенные «Калэ» у начальника французской контрразведки, попали в руки Делафара, он понял, насколько успешной и полезной была операция — среди документов оказалась записная книжка майора.
Та самая знаменитая записная книжка, в которую майор вносил наиболее важные и секретные сведения: даты прибытия морских экипажей с солдатами и вооружением, номера и дислокации отдельных воинских частей, численность гарнизонов приморских городов, характеристики некоторых высших должностных лиц в штабе французских войск.
Когда утром следующего дня Делафар, как обычно, зашел к начальнику контрразведки за очередным дневным заданием, он увидел бледного майора, выдвинутые ящики письменного стола, ворохи бумаг на столе. Майор искал записную книжку…
Через несколько дней Саджая — «Калэ» был арестован, но ему удалось спастись. Во время допроса в контрразведке «Калэ» выпрыгнул из окна третьего этажа, сломал ноги и был увезен в больницу.
В газете «Одесская почта» от 7 марта 1919 года появилась заметка под названием «Прыжок с третьего этажа»:
«Из гауптвахты при штабе в гостинице „Майбах“ на Малой Арнаутской улице вчера выбросился из окна третьего этажа один из арестованных. Как нам передают, арестованный, разбив окно, выбросился на тротуар и сильно расшибся. В карете „Скорой помощи“ он был отвезен в Комендантское управление, откуда по распоряжению дежурного офицера препровожден в Бульварный район.
Личность арестованного не установлена».
Попытки контрразведчиков забрать «Калэ» из больницы успеха не имели, и после ухода англофранцузских войск он стал председателем одесской ЧК под фамилией Калениченко, сменив на этом посту знаменитого Павла Онищенко.
* * *
В начале 1919 года в Одессе издавалось много газет.
Одну из них — «Призыв» выпускала группа московских и петроградских газетчиков, бежавших на Юг.
Особой активностью среди них выделялся Василий Регинин, писавший на темы городского быта. Он был также автором многих сенсационных и скандальных материалов. Благодаря широким светским связям и близости к хорошо информированным кругам столичным журналистам удавалось печатать материалы, которые другим газетам были недоступны.
20 марта в газете «Призыв» была опубликована небольшая заметка:
«БОЛЬШЕВИКИ — ГАСТРОЛЕРЫ В ОДЕССЕ
По улицам Одессы совершенно свободно разгуливают большевистские гости из Совдепии.
ГРОХОТОВ — комиссар по иностранным делам на Мурмане, в свое время арестовывавшийся английским командованием и благополучно скрывшийся.
ПЕТИКОВ — тоже архангельский гастролер, убийца адмирала Кетлинского.
ГРАФ ДЕЛАФАР ЛЯ-ФАР — член московской чрезвычайки».
Заметка была напечатана без подписи.
Анонимный автор свел в одну компанию с Делафаром двоих — Грохотова и Петикова. Разведчик сразу обратил внимание на нарочито-подчеркнутое написание его фамилии на французский манер и на упоминание аристократического титула.
Значит, аноним хотел показать, что он давно и хорошо знает Делафара.
Какую цель преследовал автор заметки? Предупредить всех троих о грозящей опасности? Или, наоборот, сообщить о них в контрразведку, не раскрывая себя?
Вопросы, вопросы…
О Грохотове и Петике (а не Петикове, как было напечатано в газете «Призыв») Делафар знал по рассказам заместителя председателя ВЧК Михаила Кедрова.
Леонид Грохотов, бывший матрос Первой статьи Мурманского флотского экипажа, особый комиссар от Комиссариата по морским и иностранным делам при Мурманском совете, был схвачен интервентами, бежал, впоследствии работал во фронтовых армейских чрезвычайках.
Алексей Петик, некогда трюмный матрос линкора «Чесма», работал на Мурмане в органах ЧК.
Во время интервенции на Севере разыскивался белой контрразведкой по подозрению в убийстве контрадмирала Кетлинского и в организации взрыва в центре Мурманска 12 июля 1918 года, когда в окно квартиры одного из пособников интервентов была брошена бомба, но тот отделался ранением.
Делафар ничего не знал о планах Москвы по заброске Грохотова и Петика в Одессу, но не исключал их присутствия в городе. Оба они были из матросов и могли быть направлены в Одессу для помощи подпольщикам или с другим заданием.
В Одессе у Делафара был собственный секретный канал — «Мирограф», собственные явки, и он мог работать независимо от одесского подполья.
Но в полном отрыве от подполья Делафар действовать не мог.
Столкнись они в опасном соседстве, не зная «кто есть кто», и последствия станут непредсказуемыми.
Подпольщики могли невольно выдать переводчика французского штаба Делафара, прекрасно говорящего по-русски и по-французски, не зная, что он разведчик.
Руководитель подполья должен был знать, кто и с каким заданием действует вокруг него. В Одессе это был Иван Федорович Смирнов, заброшенный в город в конце ноября 1918 года с паспортом на имя купца второй гильдии Николая Ласточкина.
Только с ним из всего подполья имел право общаться «Шарль».
«Шарль» понимал, что не только он, не только Грохотов и Петик работали в Одессе со специальными заданиями. Были и другие неизвестные ему заброски и оседания, действия и поручения, о которых знал только Ласточкин. Знал, но делиться ни с кем не имел права. Кто же все-таки был автором заметки в «Призыве» о большевиках-гастролерах в Одессе?
Только через много лет одесский чекист и историк Никита Брыгин сумеет доказать, что к этой заметке причастен международный авантюрист, агент английских спецслужб Сидней Рейли (Розенблюм), находившийся в это время в Одессе.
Самое странное и неожиданное ожидало разведчика впереди.
На следующий день после появления заметки о «большевиках-гастролерах» в той же газете «Призыв» было опубликовано следующее сенсационное сообщение:
РУССКИЕ БОЛЬШЕВИКИ ЗА ГРАНИЦЕЙ
(ПОКУШЕНИЕ НА ВЗРЫВ ЭЙФЕЛЕВОЙ БАШНИ)
«Матэн» сообщает: из Лондона получены сведения, что два большевистских агитатора, человек по имени Лафер и женщина Галина Руденко получили распоряжение создать в Испании большевистскую базу и взорвать Эйфелеву башню во время мирного конгресса.
Они выехали из Москвы 19 февраля, направляясь в Испанию по фальшивым паспортам. Они именуют себя Георгием и Елизаветой Торше.
Благодаря этим паспортам они беспрепятственно выехали из Одессы. С ними проехало третье, неизвестное лицо».
— Над этим абсурдным, рассчитанным на обывателя, сообщением стоило подумать.
Прежде всего имя — Георгий.
Так Делафара действительно звали в русской транскрипции, так он писал в своей московской анкете. В фамилии изменена одна буква, если не считать дворянской приставки. Что это — редакционная или типографская опечатка?
А может быть, умысел? Кроме того, он уже не «совершенно свободно разгуливает по городу», как было в первой заметке, а «беспрепятственно выехал из Одессы», причем не один, а с некоей «женщиной Галиной Руденко» и с «третьим, неизвестным лицом».
Вторая заметка в «Призыве» явно была ответным ходом в шахматной партии — было неясно, идет ли речь об одном и том же человеке или о разных.
