Марина Цветаева. Письма 1937-1941 - Марина Ивановна Цветаева

месяца. Продолжаю — Вам: если я буду просить сбавки (т. е. 830 р<ублей> — 850 р<ублей> за двоих), они нам не продлят и тогда вся эта мука с Муром, и его школой, и докторами, и банками, и ежемесячным учителем — была зря. Возможный случай: они нам дадут две путевки с условием, что я при первой возможности верну. Не хочу подписывать такой бумаги: 1) п<отому> ч<то> знаю, что не верну, 2) п<отому> ч<то> считаю такую цену —830 р<ублей> за одну только еду: мою еду — ну — для себя неловкой, я никогда так широко не жила, не теперь начинать.

Этим кончается целый период моей голицынcкой жизни: вся совместность. Жаль — для Мура, для себя — не очень, последнее время все было очень сухо, — не сравнить с нашими временами, просто: у меня не было ни одного человека, которому бы я радовалась, а без этого мне и все сорок не нужны. Приехала очень элегантная детская писательница [663] и сразу дала мне совет писать сначала всё начерно, а потом уже «отделывать», на что я скромно ответила, что у каждого — свой опыт, свои возможности — и невозможности… Я, вообще, с Вашего отъезда, перед всеми извиняюсь, что я так хорошо (т. е. медленно, тщательно, беспощадно) работаю — и так мало зарабатываю. На обороте, кстати, найдете мой заработок. Я убеждена, что, если бы я плохо работала и хорошо зарабатывала, люди бы меня бесконечно больше уважали, но — мне из людского уважения — не шубу шить: мне не из людского уважения шубу шить, а из своих рукописных страниц.

С 15-го февраля по 15-ое марта Литфонд за столование нас обоих взял 800 р<ублей>, т. е. 400 р<ублей> за человека.

С 15-го марта по 15-ое апреля Литфонд за столование нас обоих хочет 1660 р<ублей>, т.е. 830 р<ублей> за человека, т. е. больше чем вдвое. И мы еще платим 250 р<ублей> за комнату, т. е. вся жизнь нам обходится 1910 р<ублей>, т. е. 955 р<ублей> на человека. Живущие же в Доме отдыха платят 550 р<ублей> и пользуются всем (чем мы не).

                           Мои получки

60 % за Важу Пшавелу — Гоготур и Апшина — 1190 р<ублей>

100 % за Важу Пшавелу — Барс                   — 600 р<ублей>

60 % за Робин Гуда I                                   — 200р<ублей>

25 % аванса за «Этери»                               — 1300 р<ублей>

                                                                 _______________

                                                       Всего — 3290 р<ублей>

+ 60 % за редактирование французского перевода Джангара приблизительно 150 р<ублей> и 60 % за Р<обин> Гуда — 300 р<ублей>, к<отор>ые вскоре должна получить.

Итого, с 15-го января по 15-ое июня (ибо до сдачи Этери не заработаю больше ни копейки) — 3840 р<ублей> — за 5 месяцев. А с меня требуют 1910 р<ублей> в месяц.

Этери еще не начинала, теперь весь день придется мыть посуду, п<отому> ч<то> ее мало и не выношу грязной.

Звонить больше не придется, буду бывать в Доме 2 раза в день, — к 2 ч<асам> и к 7 ч<асам> — забирать по́ две еды, а то — неловко. Дружок, когда Вы говорили: занять у Литфонда — я уже тогда ощутила — безнадежность. Дают только богатым. — On ne prête qi' aux riches: старая французская поговорка [664]. Читаю сейчас Житие протопопа Аввакума [665]. Обнимаю Вас и Таню.

                                             МЦ.

Впервые — ВРХД. 1979. № 128. С. 181–184 (публ. В.А. Швейцер). СС-7 С. 693–695. Печ. по СС-7 (с исправлением опечаток и неточностей по копии с оригинала).

<Конец марта 1940 г.> [666]

Вы это сводите к ежедневному, самостоятельному, напряженному — и я бы сказала — насильственному художественному труду, ибо сознание, что я должна выполнить 20 страниц, никогда не сопровождало самостоятельную мою работу (NB! столько и потребности не было) <зачеркнуто: меня> лишает моей головы всей ее свободы — ее <сверху: и моего> основного свойства. Вместо радости — страх, вместо счастья удачи — страх неудачи. И — будь бы это творческая самостоятельность, то есть вот тема <сверху: перевод>: он и она и еще старуха, вот — ландшафт — такие-то породы кустарников — вот — основная фабула — и — los! ^{214} Но в том-то и дело, что всё это уже испорчено nullité и néant ^{215} подстрочника (NB! дело не в нем), что я уже сбилась с моей правильной <зачеркнуто: дороги> — или хотя бы кружной — дороги — чужой осуществленной неудачей. Мои ноги даже <зачеркнуто: еще сами> Что нам дано в начале каждой работы и в течение каждой ее строки: только сознание — не то. <Зачеркнуто: А здесь> <Зачеркнуто: Это не то нам автором — внушается> то есть неузнавание настоящего, то есть узнавание ненастоящего: этого берегись <sic!> (звука, <сверху: слога> слова, образа) берегись: заведет! И каждое то сопутствует радости узнавания — Та строка — это из всех человеческих лиц — то самое, да что́ лица — в лицах ошибаешься, в строках — нет. А здесь (работая с неудачным подстрочником) Это не то нам автором внушается, нам автором — навязано: в ушах навязло, мы должны бороться с зафиксированной (в звуках и в образах) неудачей. Пример:

                                    Этери [667]:

Ведь если бы меня не сбил с толку автор, одурив ни к чему не <пропуск> образами, а если бы мне дал только: девушка <сверху: падчерица> в 1 четверостишии жалуется на свою судьбу — я бы не убила на это 4-стишие — 4 часов не исписала бы, в поисках его, 4 страниц)<.> Вся основная моя забота и работа была: — Куда я дену Важу Пшавелу?! И так — в продолжение полутора тысяч строк — понимаете?

Еще одно: поэт — медиум. Проникаясь вещами у их источника — мы делаем прекрасные вещи. <Зачеркнуто до конца абзаца: Но здесь между вещью (падчерицей) и мною — третий, не услышавший, полу-услышавший и меня глушащий, хуже — внушающий мне <пропуск>. Здесь не вещь — <зачеркнуто: медиум> внушитель, а третье лицо, <зачеркнуто: глухарь> а второй (между мною и вещью — третий) но так как я поэт, то есть прежде всего слух: — здесь я под властью неудавшегося медиума: глухаря — но так как я поэт, то есть прежде всего слух>

Поэт — медиум. Слушая вещь у ее источника — мы делаем прекрасные вещи. Но (бездарный автор) здесь между мною и вещью — третий. Но здесь я не вещь слушаю, а ее незадавшегося, полу-услышавшего, глухаря-медиума,