«Битлзы», когда они находились в депрессии, в состоянии подавленности, когда музыка не клеилась, а характеры расклеивались, прибегали обычно к шутливому заклинанию, придуманному Ленноном.
— И куда это мы идем? — восклицал Джон.
— К вершинам, Джонни! — отвечали Пол, Джордж и Ринго, имитируя акцент янки-бодрячков, янки-дудль.
— А где они, эти вершины? — спрашивал Джон.
— На верхотурке поп-культурки! — скандировали Пол, Джордж и Ринго.
«Верхотурка поп-культурки» была не вершиной, а тупиком. Когда «битлзы» осознали это, заклинание перестало действовать, помогать. «Рано или поздно народ начинает требовать музыку более реалистическую, более честную, музыку, идущую от сердца, а не от легких. Жизнь — это искусство. А если искусство хочет, в свою очередь, стать жизнью, оно должно быть естественным. Для меня все неестественное и бессмысленное — антиискусство», — говорил Леннон, объясняя, почему он решил «отвалиться».
…Время, прослышав от людей, что оно обладает свойством акселерации, решило испробовать ее на самих людях.
1966 год. Последний публичный концерт «битлзов» в Сан-Франциско, мировой столице вымирающего движения хиппи, и первая встреча с Йоко Оно на выставке ее картин в галерее Индика в Лондоне.
1967 год. Приняв смертельную дозу снотворного, умирает Брайан Эпстайн.
1968 год. Джон и Йоко выпускают свой первый совместный диск «Двое девственников». Разыгрывается грандиозный скандал. Кто-то даже создает контрдиск
«Джон, на сей раз ты зашел слишком далеко». Дело не в содержании скандальной пластинки, ее музыке и словах. Дело в оформлении. На чехле диска Джон и Йоко изображены нагими. А король имеет право быть голым лишь в переносном смысле. Граммофонная фирма «Эмми», выпустившая диск, отказывается от его распространения. Другие фирмы начинают продавать его обернутым в гладкую коричневую бумагу. Но и это не помогает… Власти конфискуют «Двух девственников». Родители Оно — солидные японские банкиры — отрекаются от дочери, а Пол Маккартни во всеуслышание провозглашает: «Джон полюбил Йоко и разлюбил «битлзов». Выпущенная в том же году пластинка «битлзов» «Белый альбом» по традиции возглавляет список наиболее популярных дисков года. Это, скорее, инерция славы, дань битломании. «В «Белом альбоме» уже не пахнет музыкой «битлзов». Это Джон и оркестр, Пол и оркестр, Джордж и оркестр и т. д.», — говорит Леннон. Он прав — «четырехголовый Орфей» все больше превращается в лебедя, рака и щуку. Даже записи проходят иногда отдельно и сводятся позже воедино «технарями».
1969 год. Пол Маккартни женится в Лондоне на фоторепортере Линде Истмен, потенциальном «шестом битлзе», и уходит в подполье. Через несколько дней в Гибралтаре сочетаются браком Джон и Йоко. Они не уходят в подполье, а начинают знаменитую кампанию под названием «Бед-ин против агрессии во Вьетнаме», сначала в Амстердамском отеле «Хилтон», затем перед кафедральными соборами Англии и наконец снова в «Хилтоне», но на сей раз в канадском городе Торонто. Что представлял собой этот «бед-ин»? («bed» — в переводе с английского «кровать»). Отлично сознавая рекламную ценность и привлекательность их брака и то, что средства информации все равно не оставили бы их в покое, наедине друг с другом, Джон и Йоко решили превратить свой медовый месяц в «паблисити за мир», как говорил Леннон. «Генри Форд знал, как продавать автомобили с помощью рекламы. Я и Йоко «продавали» мир. Многим это казалось смешным, но многие начинали задумываться», — вспоминал впоследствии Леннон. Нарядившись в белые пижамы, украсив свой гостиничный номер цветами, Джон и Йоко сидели в кроватях. Двери номера были широко и круглосуточно распахнуты. Любой человек с улицы мог свободно войти к ним. И входили. От желавших принять участие в «бед-ин» не было отбоя. И разумеется, как того и следовало ожидать, телевидение, фотографы, газетные репортеры дневали и ночевали в номерах Леннона в Амстердаме и Торонто. (Перед английскими соборами кровати заменяли спальные мешки.) Расчет Леннона и Йоко полностью оправдал себя. Они не сходили с экранов телевидения, с первых страниц газет и журналов. И вместе с «клубничкой» в мир непроизвольно просачивался их «мессидж» — призыв положить конец агрессии во Вьетнаме, положить конец страданиям всех униженных и оскорбленных, положить конец насилию и бесчинствам их угнетателей и палачей.
Леннон бил истэблишмент его же собственным оружием — рекламой. Что ни говори, а иногда цель все-таки оправдывает средства…
1970 год. «Битлзы» выпускают свой последний совместный диск — «Эбби-роуд». (На улице Эбби-роуд в Лондоне находилась их студия звукозаписи.) Диск был записан в рекордно короткий срок. Работа спорилась, как в далекие годы гармонии и расцвета. «Битлзы» музицировали и записывались вместе, ансамблем, а не раздельно. Казалось, буря миновала и все снова образуется, но так только казалось. Работа над «Эбби-роуд» была лебединой песней «битлзов», просветлением перед агонией. Поставив точку над альбомом, Джон Леннон объявил потрясенным друзьям: «Мне скучно. Я подаю на развод».
Обычно сказки кончаются свадьбой. Сказка о «четырехголовом Орфее» — «битлзах» закончилась разводом.
«…В некотором царстве, в некотором государстве жили да были три маленьких мальчика, и звали их Джон, Пол и Джордж. Они решили жить вместе, потому что имели вместежительский характер. Начав жить вместе, они спрашивали себя: а почему мы это живем вместе, а, почему? И вот неожиданно у них выросли гитары и прорезались голоса. И все-таки им чего-то не хватало. Однажды к ним пришел старый добрый человечек и сказал: «Вам нужен ударник». Ударники приходили и уходили, и наконец один из них — мальчик по имени Ринго — остался навсегда. Так родились «битлзы». Многие спрашивают: а почему «битлзы»? Угу, почему, значит? Ну, так и быть, я открою вам этот секрет. Как-то мальчиков навестило видение — из объятого пламенем пирога вышел человек и сказал им: «С нынешнего дня вы будете «битлзами», пишущимися через «а»[1]. «Спасибо тебе, мистер Человек», — сказали мальчики, благодаря его».
Это из шутливого «Евангелия от Иоанна», которое Леннон написал еще в 1961 году для трехпенсовой газетенки «Мерси бит», издававшейся в Ливерпуле для юных почитателей поп-музыки. Далекие, далекие и милые годы еще нестройного бренчания гитар на набережных реки Мерси, далекие, как Алиса в Стране чудес, как сказка о четырех маленьких мальчиках-вместежителях. И хотя мальчики выросли, стали жить да добра наживать, да еще какого добра, конец сказки оказался грустным, печальным. Вместежители уже не могли жить вместе и навсегда распались. Песня Пола Маккартни «Вернись» осталась без ответа…
Итак, Джон Битлз стал Джоном Ленноном. С 1971 по 1975 год он выпустил шесть долгоиграющих пластинок. Их называли по-разному — сугубо личными, сугубо экспериментальными, сугубо политическими. И во всех этих «сугубо» была доля истины. «В музыке «битлзов» легкость, оптимизм шли от Пола; грусть, печаль — от меня. Розовые ноты были его, синие — мои», — говорил Леннон. Первая половина 70-х годов была его «синим периодом». Ливерпульский сорванец и нью-йоркский мультимиллионер, выросший на сказках Льюиса Кэррола и юморе Гручо Маркса, захандрил. Цветы проигрывали сражение с пушками, честность не могла одолеть лицемерие, искусство вырождалось в балаган, слезы заменял глицерин, смех — гримаса, живой мир становился пластиковым.
Леннон отступал, отчаянно контратакуя. Иногда это были контратаки смертника-камикадзе. Наркотики и алкоголь. Он кутил с «первыми пьяницами винодельческой Калифорнии», и даже они ужасались его жажде и «непромокаемости». Спасли Джона его две путеводные звезды — музыка и любовь. Именно они сияли над его блестящим диском того времени «Plastic Ono Band» во главе со знаменитой «Дайте миру шанс».
Да, бойцовский дух постепенно возвращался к Леннону. Его баллады становились все более задиристыми («Как вам спится?», посвященная Полу Маккартни), все более гуманистичными («Мать»), все более социально-сатирическими («Герой рабочего класса»). В этой последней, во многом автобиографической балладе речь идет о выходце из низов, которому кажется, что он «преуспел» в жизни. Одурманенный «религией, сексом и телевидением», он возомнил себя «умным, свободным, бесклассовым». Но, перегрызя свою социальную пуповину, наш «герой рабочего класса» оказался в роли лафонтеновской летучей мыши — ни мыши, ни птицы не признают его за своего. Став мультимиллионером — его состояние оценивалось от 150 до 235 миллионов долларов, — Джон Леннон тем не менее не стал «своим» для буржуазии. Ни огромная недвижимость (дома и фермы в штатах Нью-Йорк, Вермонт и Вирджиния), ни самолет и яхта, ни совладение граммофонной компанией «Эппл рекорде», приносившей ему 12 миллионов долларов потиражных ежегодно, ни даже знаменитое стадо породистых гольштинских коров, оценивавшееся в 60 миллионов долларов, не делали Леннона частью истэблишмента. Частная собственность была его частным делом.
