работу, обсудить вопросы консервации. А если он по наводке Резуна уже «под колпаком» у контрразведки? Это неминуемый провал. Еще один провал после бегства Резуна. Чем это могло закончиться для и. о. резидента, думается, объяснять не надо.
Но, как говорят в народе, глаза боятся, а руки делают. Ловчиков пригласил к себе офицера. «Слушай меня внимательно, – напутствовал он оперативника. – Контрразведка начинает работу в семь утра. Ты выезжаешь в шесть, останавливаешься невдалеке от дома, где живет агент. Багажник на ключ не закрываешь. Он выходит, перехватываешь его, чтобы не успел доложить в контрразведку, ежели связан с ней. Внезапность в данном случае штука полезная. Спрашиваешь, если ли что для тебя. Если есть, пусть сам несет, кладет в багажник и сразу забирает деньги. Пакет с деньгами обработаешь, чтобы не было отпечатков пальцев. Обговариваешь консервацию и дальнейшую связь в будущем, когда карантин будет снят».
Так и поступил Николай. Однако это был лишь первый этап операции. Ведь если агент все-таки работал под контролем спецслужб и доложил о раннем визите советского офицера, «контрики» сейчас роют землю носом. Теперь они готовы на любую провокацию. Так что Николаю по-прежнему грозит опасность. Впрочем, Василий Дмитриевич просчитал и такой вариант событий и продумал второй раунд.
В тот день в Женеву прилетел министр иностранных дел СССР Андрей Громыко. Вскоре он улетал обратно в Москву. Николай, как представитель «Аэрофлота», занимался своими обычными служебными заботами, а когда лайнер уже стоял, что называется под парами, поднялся по трапу… и отбыл на Родину. Тем более что ему, как представителю авиакомпании, было дано право такого экстренного отлета. Коим он и воспользовался.
Практически с каждым офицером резидентуры Ловчиков готовил и проводил подобную операцию. Вскоре все они благополучно возвратились домой. Сам он улетал, сдав должность новому резиденту. В последние недели контрразведка водила его плотно и неотступно. В один из дней, когда ехали со сменщиком и зашли в магазин, наружка их потеряла. И, видимо, это стало последней каплей.
На следующее утро его пригласила советский представитель при ООН в Женеве Зоя Васильевна Миронова и сообщила: вчера были люди из МИДа, они просили первого секретаря посольства Ловчикова покинуть страну.
– Что ж, я уже взял билеты на субботу на следующей неделе, – сказал Василий Дмитриевич.
– Да нет, рекомендовали убыть в ближайшую субботу, – сказала Миронова и добавила: – Я спросила, объявляют ли они вас персоной нон грата. Ответили отрицательно, но настаивали на отлете.
Как и настаивали местные власти, Василий Ловчиков отбыл на Родину.
«Не успел я сесть в самолет, – рассказывает Василий Дмитриевич, – как в эфире одной из радиостанций в Аргентине прозвучало сообщение: первый секретарь советского посольства Ловчиков выслан из страны за шпионскую деятельность. Диктор долго перечислял, чем я занимался в Швейцарии. Создалось такое впечатление, что перед ним лежал учебник, в котором были перечислены все функции разведки. И это оказалось мне одному под силу. Этакий суперразведчик!»
Однако тогда было совсем не до улыбок. Работа в Европе теперь для него закрыта. Предложили должность в азиатском управлении ГРУ. Однако начинать заново, в другом регионе Василий Ловчиков отказался. Знаний, опыта накоплено достаточно, и он попросился в академию.
Руководитель управления генерал Борис Дубович обратился к начальнику Военно-дипломатической академии. Тот дал добро. Вскоре полковник Ловчиков стал старшим преподавателем ВДА.
Работа эта ему нравилась. Он сделал три выпуска, защитил кандидатскую диссертацию. И тут в академии начали разворачивать новую кафедру. Полковнику Ловчикову предложили стать заместителем начальника кафедры.
– Знаете, Василий Дмитриевич, – сказал ему начальник академии генерал-полковник Мещеряков, – там дел непочатый край. Огромный пласт надо поднимать. Впрягайтесь, мы надеемся на вас.
И он впрягся. Сейчас вспоминает, когда пришел, на создаваемой кафедре был всего лишь тощий учебник из 6 глав да единственное пособие. А когда уходил, были уже написаны учебники, пособия, различные разработки, материалы и документы.
После увольнения в запас работал начальником отдела внешних экономических связей ОАО «Фазотрон». Объездил много стран. Ныне является профессором Военного университета.
Много лет Василий Дмитриевич пишет стихи. Из-под его пера вышло несколько поэтических сборников.
…Вечером 27 апреля 2012 года я услышал сообщение: в ДТП в Москве погиб офицер 45-го отдельного гвардейского орденов Кутузова и Александра Невского разведывательного полка специального назначения Герой России гвардии подполковник Анатолий Лебедь. Эту страшную весть невозможно было принять. Анатолий Вячеславович прошел афганскую войну, сражался на Балканах, защищая сербов, в 1999 году, когда Басаев напал на Дагестан, добровольно ушел на вторую чеченскую.
В августе 2008 года подполковник Лебедь участвовал в боевых действиях против грузинских вооруженных сил в Южной Осетии. За боевые отличия в этой операции одним из первых в России был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени.
Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев во время церемонии награждения в Кремле сказал: «Среди нас также находится офицер спецназа Воздушно-десантных войск Герой Российской Федерации Анатолий Вячеславович Лебедь. При проведении боевых операций он находился на острие атаки и неизменно демонстрировал примеры личного мужества».
Я знал Анатолия Лебедя, неоднократно с ним встречался в общежитии, в его скромной комнате под крышей. Иногда он заезжал к нам в редакцию журнала, чтобы поговорить, пообщаться.
В начале 2012 года мы созванивались с ним, собирались встретиться. И вот такая страшная весть.
…Признаться, когда я впервые услышал эту историю, не знал, как быть: верить, не верить? Вроде не вчера родился, темой разведки и спецназа занимаюсь много лет, людей видел разных, многим из них мужества не занимать, но чтоб такое… Cпас только авторитет рассказчика. Им оказался весьма заслуженный спецназовец, Герой России.
А началось все с телефонного звонка.
– Хочу вас познакомить с уникальным человеком, – сказал Герой России.
– Буду очень рад. А в чем его уникальность, можно узнать?
– Разумеется. На войне, в Чечне, ему оторвало ногу, вернее ступню, и он после операции вернулся в строй.
Закончив разговор, я позвонил знакомому военному хирургу. Тот внимательно выслушал меня и сказал:
– Это тяжелая травма. Инвалид. Вторая группа, железно.
Но еще до совета с хирургом я и сам предполагал нечто подобное и потому подумал: «Молодец, мужик! А еще больше его командиры, не выбросили, оставили в армии, служит, наверное, себе спокойненько в штабе».
На сто процентов был уверен, что этот офицер теперь штабной работник. Куда ж ему, бедному, податься с таким ранением, только в штаб или в военный вуз, обучать молодежь.
Собственно, это я и высказал звонившему. Но Герой России только рассмеялся в трубку.
– Какой штаб? Да он в составе разведгруппы в Чечне
