…Президиум Московского Совета имел самые большие возможности для борьбы с авариями. Моссовету принадлежали дома и земля, и он - на зависть всем муниципалитетам и мэриям мира - мог без проволочек, без тяжбы с собственниками развязывать безнадежно тугие транспортные узлы. Старая Москва, в которой было тесно еще до того, как появились автомобили, страдала из-за нескольких десятков домов, в которые упирались едущие, там все замедляли ход, образовывались пробки. Дома стояли поперек движения.
Как ни странно, мешала и такая малость, как прямоугольные на перекрестках тротуары, а они тогда делались непомерно высокими. Решено было понизить подзоры, закруглить углы тротуаров на перекрестках. В сильно выступающих домах, которые словно бы набегали на улицу и делали положение пешехода особенно опасным, можно было первый этаж освободить от магазинов и квартир и сделать тротуар, который защищал бы пешехода от машин стенами с бывшими окнами. Вскоре на Солянке, Большой Полянке появились такие тротуары, над которыми во вторых и третьих этажах люди жили по-прежнему, а под ними ходили, спешили, совершали вечерний моцион.
Московское коммунальное хозяйство представило президиуму Московского Совета список улиц, которые необходимо было расширить. Среди них разветвления у Лубянской площади, Мясницкой улицы и Лубянского проезда, начало Никольской улицы - со стороны Лубянской площади, Сретенские и Мясницкие ворота, пересечение улиц у Красных ворот, перекресток у Сухаревой башни с его знаменитой толкучкой, соединение Каланчевской площади с Каланчевской улицей, соединение Красной площади и площади Революции…
По существу, это был первый приведенный в исполнение малый план реконструкции города. Фундаментально обоснованный, грандиозный план реконструкции города тогда был уже составлен, о нем постоянно говорили, обсуждали по частям на заседаниях президиума Моссовета и его отделов. Инженер Тихоцкий предложил решение проблемы уличных заторов в четырнадцати самых трудных местах.
Самым злосчастным местом был в ту пору выход Мясницкой улицы на Лубянскую площадь. Расширить по всей длине ставшую тесной Мясницкую улицу вряд ли было возможно: там стояли сравнительно новые, построенные богатыми купцами дома. Надо хотя бы скруглить тротуары, от этого езда на повороте станет быстрее. Инженер предложил передвинуть вглубь ограду церкви, которая стояла тогда на углу улицы и Лубянского проезда, снести хотя бы церковную пристройку. Это даст выигрыш в пять метров.
Предполагалось сделать аркаду в доме № 1 - потеснить вглубь магазины первого этажа, сломать перегородки и отдать тротуар под крышей с бывшими оконными и дверными проемами пешеходу.
Инженер Тихоцкий предлагал «уширение стесненных улиц главным образом созданием аркад - на ширину вдвигаемых в здания тротуаров»: Сретенки, 1-й Гражданской (так тогда называлась часть нынешнего проспекта Мира от Колхозной площади до Рижского вокзала), Неглинной, Кузнецкого моста. Труднее всего оказалось бороться со «стеснением» соединения Красной площади с площадью Революции. Узкие Воскресенские ворота и Забелинский проезд с трудом вмещали пешеходов и транспорт, особенно «в послеслу-жебные часы, когда течет непрерывная лавина пешеходов, автомобилей и всяких экипажей, мотоциклетов и велосипедистов». Автор проекта «уширения стесненных улиц» не предполагал тогда, что жизнь заставит поступиться некоторыми зданиями, иначе растущий центр города вообще заклинит, он сделается непроезжим, непроходимым.
Инженер Тихоцкий полагал, что будет достаточно одного лишь запрета на проезд колесного транспорта. Он мечтал о сносе кварталов ветхих домов, которых больше всего именно в густонаселенных районах города. Нужна была перепланировка целых направлений, это не только облегчило бы движение, но и создало бы лучшие санитарные условия. Но, однако, при этом нужно сберечь памятники старины, реставрировать их.
Московский Совет был тогда беден, ему едва хватало средств на то, на что бывшая городская дума вообще не собиралась тратить денег. Энергично расширялась трамвайная сеть, которая должна была соединить рабочие окраины с центром города: Ленинская линия - к заводу АМО, проходившая среди истинно деревенских деревянных домов, Измайловская - от Благуши к Даниловской, Дангауэровская.
Немало средств понадобилось на прокладку водопровода в рабочие районы. Как о большом достижении говорилось о том, что шесть тысяч квартир получат за 1925 год водопроводные краны. Газеты пестрели фотографиями рабочих в подпоясанных косоворотках: добровольцы укладывали булыжник на улицах, которые вообще не имели мостовых.
Автобусы и такси стали главными виновниками того, что Москва ощутила потребность в реконструкции улиц. Новые машины - одни громоздкие, другие шустрые, юркие - требовали пространства, а без современного общественного транспорта городская жизнь развиваться не могла. Этот транспорт, особенно такси, нуждался в особом водителе' - с железным здоровьем, крепкими нервами, сметливом,образованном.
Именно в год рождения московского такси из-за его неотложных нужд родилось слово психотехника. Каждый будущий таксист должен был пройти необычные испытания. Они должны были выявить тех, кто пригоден для крайне ответственной и опасной работы.
Было признано, что работа шофера такси сложнее даже труда машиниста паровоза. У водителя неопределенный, запруженный «живой человеческой массой» путь, поток пешеходов непостоянен, прихотлив, поведение его на улице трудно предвидеть, а расстояния кратки. Нужно быть вечно напряженным, ни на секунду нельзя расслаблять внимания. Шофер должен иметь острый слух, превосходное зрение, глазомер, чувство скорости, сообразительность, точность движений, быстроту реакции, самообладание.
Испытания вызывали шумный интерес и бесконечные разговоры. Комиссия знатоков предлагала водителю листок бумаги, на которой были заранее начертаны круги, линии разной длины, и просила быстро поставить в кружках центры, линии разделить на две, три равных части, на пять, определить, во сколько раз одна линия длиннее другой. Так проверялся глазомер.
Человеку давали печатный текст и предлагали быстренько вычеркнуть все буквы «а» и одновременно сосчитать, сколько встретилось «с» и «ш» - во время езды шоферу всегда приходится решать несколько задач сразу. Так исследовалась способность распределять внимание. Для такого же изучения просили испытуемого одновременно сосчитать количество прошедших за окном людей, сколько из них было обуто в сапоги и сколько женщин шло в шляпках.
Водитель такси должен был иметь самообладание, не теряться при внезапных авариях. Продолжая беседу, комиссия словно бы ненароком просила пересесть испытуемого на другой стул, а тот вдруг начинал качаться и даже проваливался в подпол. Многие так пугались коварного стула, что представали перед комиссией бледными, потными, ослабевшими. Ну как они могли водить машину
