Смиттен. – Лично вы принимали это, как дань уважения, или вы понимали, что за этим кроется что-нибудь другое?
Штюрмер. – Единственное дело, о котором я говорил, это было издание газеты «Голос Русского», в которой, когда я ушел, он меня очень разнес. Я должен быть справедливым, он не просил, чтобы ему субсидию дали, он говорил о своих сотрудниках.
Смиттен. – Для вас, как для министра внутренних дел, обрисовались какие-нибудь связи, знакомства, его занятия или деятельность? Совершенно это вам неизвестно? Докладов об Андроникове в департаменте полиции вы никогда не получали?
Штюрмер. – Я не помню.
Смиттен. – Вам чужда была молва об Анроникове по Петрограду, что он находится на положении лица, которое даже выселить из квартиры нельзя?
Штюрмер. – Как же не знал, во всех газетах было написано.
Смиттен. – Он пользовался этим иммунитетом?
Штюрмер. – Все тысячи дел я не могу узнать. Такого дела не возбуждалось.
Завадский. – Так что до вас доходило, что его нельзя выселить из квартиры, что по указу его величества состоялось это решение о выселении, но нельзя было привести его в исполнение.
Штюрмер. – Не знаю.
Смиттен. – Вы не нашли, что здесь что-то противозаконное, ненормальное?
Штюрмер. – Если бы я знал, может быть я и нашел бы, но я не вникал. Никакой физической возможности не было, для этого есть сослуживцы-сотрудники и, если бы что было, я бы не оставил.
Смиттен. – Личность князя Андроникова внимания на себе не останавливала?
Штюрмер. – Большой болтун, очень тонкий и хитрый человек.
Смиттен. – Он был близок ко двору; имел он непосредственный доступ к государю и государыне?
Штюрмер. – Убежден, что нет, убежден, что нет. В придворных сферах был слух, что его чуждаются.
Смиттен. – Почему его чуждаются, это также вашего внимания не останавливало?
Штюрмер. – Я себе мог объяснить только тем, что он, вероятно, просил деньги на издание своего журнала.
Смиттен. – Известна ли вам личность Бурдукова?
Штюрмер. – Я его знал, но не вижу его второй год.
Смиттен. – Он субсидировался когда-нибудь Министерством Внутренних Дел?
Штюрмер. – При мне никогда.
Смиттен. – Может быть вы знаете, у кого он состоял, когда требовал материальную поддержку?
Штюрмер. – Насколько я знаю, числился в Министерстве Внутренних Дел. Затем, я слышал, что он был откомандирован в комитет.
Смиттен. – Он не состоял в числе тех лиц, которые были на учете Министерства Внутренних Дел, в качестве лиц, принадлежащих к кружкам сомнительного характера?
Штюрмер. – Он был очень близок. Он получил наследство от князя Мещерского: «Гражданин».
Соколов. – Я слушал ваши ответы на вопросы другого члена Комиссии. Мое внимание обратило ваше выражение, что вы познакомились и увидели кружок, группирующийся вокруг Распутина.
Штюрмер. – Дамский кружок, я знаю, что там была барышня Головина.
Смиттен. – Фрейлина?
Штюрмер. – Да, кажется, фрейлина ее мать, затем я упомянул о Вырубовой. Я не знал этого кружка.
Соколов. – Вы видели этот кружок или слыхали о нем?
Штюрмер. – Слыхал.
Соколов. – От кого?
Штюрмер. – В отчетах.
Соколов. – В отчетах ваших филеров, охранников?
Штюрмер. – Да.
Соколов. – Вы слыхали, что государь назначает Протопопова, а вы приехали, чтобы своих кандидатов назначить?
Штюрмер. – Когда я приехал, государь сказал: «Я исполняю просьбу Протопопова, передайте А.А. Хвостову, что я благодарю и увольняю его».
Соколов. – Вы ваших кандидатов не указывали?
Штюрмер. – Я был не подготовлен, что министром внутренних дел будет Протопопов.
Соколов. – Государь не сказал, чем он руководствовался?
Штюрмер. – Извините, может быть вам кажется это странным, но государь не держался той системы, чтобы предоставлять выбирать. Когда он спросит: «На кого вы можете указать?» – тогда другое дело, а предлагать я не могу.
Соколов. – Но некоторых вы предлагали, например, вы предлагали Макарова министром юстиции.
Штюрмер. – Это, когда он меня спросил: «Кого вы имеете в виду на место Хвостова?» я ответил – Макарова.
Соколов. – Какого рода возникали разговоры у вас с государем по поводу назначения министров, из которых вы могли бы вывести заключение, каких взглядов держится государь на систему управления, на характер административной деятельности, на состав администраторов разного рода министерств?
Штюрмер. – Трудно сказать, так много вопросов. По данному вопросу государь выслушивал мнение и затем обращал внимание на него или нет. А какое его было мировоззрение на круг деятельности, мне трудно отвечать.
Соколов. – Когда вы предлагали государю тех или других министров, вы рассчитывали, что государь согласится?
Штюрмер. – Я в прошлый раз уже упомянул: когда я проводил в министры внутренних дел, то я представил государю три имени, из которых два были старые губернаторы, а третий граф Бобринский, но они не прошли.
Соколов. – Когда вы представляли, вы были в расчете, что они пройдут; этот расчет покоился на чем-нибудь?
Штюрмер. – Расчет провести А.А. Хвостова покоился на том, что Хвостов служил в Министерстве Внутренних Дел.
Соколов. – Но, кроме предыдущей деятельности, руководились вы в этом выборе системой политических воззрений того или другого кандидата?
Штюрмер. – Да, конечно.
Соколов. – Какой системой руководились вы в это время, и как эта система отражалась на согласии или несогласии государя?
Штюрмер. – Трех кандидатов на пост министра внутренних дел не утвердили.
Соколов. – Вы на мой вопрос ответили, что при указании бывшему государю кандидатов на пост министра вы руководились не только их опытностью в министерстве, но и их политическими мировоззрениями?
Штюрмер. – Разумеется.
Соколов. – Каковы должны были быть политические воззрения кандидатов для того, чтобы обратить ваше внимание на них?
Штюрмер. – Когда я был членом Государственного Совета, то я черпал из той группы, к которой сам принадлежал, из правой группы.
Соколов – Государь примыкал к этому?
Штюрмер. – Нет, не всегда, трех кандидатов не принял.
Соколов. – Это может быть объясняется тем, что личность не подходит, а вообще вы встречали сочувствие государя к правой системе ваших воззрений или наоборот?
Штюрмер. – Покровский не принадлежал к правой группе – государь назначил, А.А. Хвостов не принадлежал, тоже был назначен. Макаров и Бобринский принадлежали и тоже были назначены.
Соколов. – Вы меня извините, вы ищете такую прямую линию, по которой все шло и под которую все подходило. Скажите, с кем из великих князей или великих княгинь вам приходилось встречаться у государя и беседовать на политические темы?
Штюрмер. – В Царском Селе я не могу вспомнить.
Соколов. – Не только в Царском Селе, но и в Петрограде при дворе, при ваших докладах государю, при ваших обязанностях заведывающего церемониальной частью?
Штюрмер. – За какой же период времени?
Соколов. – Я интересуюсь, приходилось ли вам с кем-нибудь из великих князей или великих княгинь иметь разговоры, аналогичные тем, которые вы имели с императрицей?
Штюрмер. – С великой княгиней Марией Павловной в нынешнем году имел разговор, который сосредоточивался на войне, затем с великим князем Кириллом Владимировичем, Викторией Федоровной, но все эти разговоры были около войны. Все это было отмечено страшным негодованием и обозлением против немцев.
Родичев. – Скажите, вы представляли записку о необходимости выборов в 5-ю Государственную Думу и о способе их организаций. Она недавно обнародована, вы к ней непричастны?
Штюрмер. – (Не слышно).
Родичев. – Я напомню содержание записки, в которой говорится о том, что представляется возможность произвести надлежащее давление на избирателей, их надлежащим образом подготовить и привлечь к участию духовенство, назначить 80 священников в Государственную Думу. В записке этой упоминается о том, что банки не прочь поддержать, что они требуют себе некоторых мест в Государственной Думе. Об этой записке вам ничего неизвестно?
