министр труда Франц Зельдте продолжал оставаться на своей должности, а он был ветераном «Стального шлема» (монархический военизированный союз, созданный в ноябре 1918 г. бывшими солдатами и офицерами кайзеровской армии. Выступал против Версальского договора и репараций. В начале 1930-х гг. «Стальной шлем» (ок. 500 тыс. членов) слился с нацистским движением. —
Ред.) и даже не настоящим нацистом. Это была полумера, от которой Геббельс не получил удовольствия. Он писал в своем дневнике: «Вот еще один случай министерства, которое мало-помалу уничтожено, а его глава не уволен». В тот же день в докладной Заукеля Розенбергу была объявлена новая квота на восточных рабочих. Она составила миллион мужчин и женщин в течение четырех месяцев, пять тысяч в день первые две недели, а потом 10 тыс. в день. Две трети и более от квоты должны быть поставлены с Украины.
Даже Гитлер был достаточно напуган этими цифрами, чтобы задуматься о новом обращении с «недочеловеками». Из Винницы Геббельс телеграфировал своему первому заместителю Леопольду Гуттереру, что Гитлер поручил ему задачу обсуждения одинакового обращения со всеми иностранными рабочими «ввиду того, что дискриминация восточных рабочих создает трудности для войск, а также ведет к сокращению производства». В большой спешке 12 марта Гуттерером было созвано совещание в министерстве пропаганды. И все-таки, как гаулейтер Берлина, Геббельс не имел компетенции в этих вопросах. Сокращенные договоренности такого рода, достигавшиеся лично с фюрером, всегда вызывали негодование и возмущение. Поэтому предложения Геббельса горячо оспаривались. И РСХА, и рейхсканцелярия возражали против предложения о том, что лагерное руководство необходимо наказывать за избиения или плохое обращение с восточными рабочими. Представитель Бакке считал, что восточные рабочие уже стали слишком наглыми. Выступавшие на совещании возражали даже против родильных отделений для женщин-работниц, хотя отмечалось, что возвращение беременных женщин-работниц на оккупированные территории будет плохой пропагандой.
Но звезда Геббельса восходила. Через пять недель он завоевал большинство своих очков. 16 апреля Мартин Борман разослал новый кодекс обращения с иностранными рабочими, согласованный с РСХА и министерством пропаганды. Борману не доставило большого удовольствия сделать такое замечание: «Нельзя требовать никаких великих успехов от людей, которых считают животными, варварами и недочеловеками». Дополнительное определение к приказу Гиммлера от 20 февраля 1942 г. отменяло колючую проволоку вокруг лагерей для рабочих, хотя эту точку зрения Заукель отстаивал целый год. Также подтверждались стандартные рационы и родильные отделения. Для заключенных предусматривались даже книги и развлечения.
Все еще оставались унизительные повязки с надписью «Ост», отсутствие отпусков и вечерних пропусков, а также запрещение пользоваться общественным транспортом и посещать места развлечений. Один вечер с неким остарбайтером через несколько месяцев после Сталинграда с юмором описан Карлом Михелем. Он взял с собой в Берлин одного из украинских добровольцев, который захотел встретиться со своей девушкой — тоже добровольной рабочей, жившей на юге Берлина в районе Мариендорф. Даже как офицер вермахта, капитан Михель столкнулся с проблемами в этом строго охраняемом и жутком заведении, находившемся по соседству со свалкой. Директором являлся бывший тюремный надзиратель, инспектором — партийный фанатик, устанавливавший свои собственные правила. Потребовалось много дипломатии, чтобы получить увольнительную на вечер. Когда, наконец, радостная группа отправилась на прогулку, оказалось, что нельзя сесть за столик даже в рабочем ресторане, хотя владелец послушно предоставил господину капитану отдельный кабинет. Попытка посетить кинотеатр в компании с девушками — работницами с востока с отличительной повязкой на руке была пресечена администратором, хотя некоторая часть аудитории проявила признаки симпатии.
Теперь Заукель должен был поставлять из Советского Союза 10 тыс. рабочих в день. Он намеревался послать своего заместителя — государственного советника Руди Пойкерта в Россию, но огромной важности задание потребовало его личного участия. Фактически в 1943 г. Заукель ездил три раза. В первом случае он побывал в Ровно, Житомире, Киеве, Днепропетровске, Запорожье, Симферополе, Минске и Риге — все это в течение апреля. В июне он побывал во второй раз в Польше и на Украине, также заехав в Мелитополь. Во время первой поездки 20 апреля Заукель отправил телеграфом длинный манифест — поздравление Гитлеру по случаю его дня рождения, находясь на борту самолета по пути из Минска в Ригу. Заукель был так доволен своим произведением, что распорядился размножить его и распространить в 150 тыс. экземплярах. В избитости фраз и помпезности оно превосходило все, что до сих пор было написано Заукелем. Если Эрих Кох, когда писал, всегда старался выглядеть свирепым, а Заукель всегда стремился выглядеть мягким человеком, то, по крайней мере, одно было для них общим — туманность формулировок, какую могут породить только двадцать лет партийной риторики.
Основной акцент в манифесте Заукеля был сделан на равенстве всех иностранных рабочих и единообразии обращения с ними. Тем самым Заукель присваивал большую часть заслуг, полагавшихся Геббельсу. Как утверждал Заукель, Геббельс был против печатания этого манифеста, потому что такой документ мог быть издан лишь самим фюрером. Замечания Геббельса сохранились в его «Дневнике». Манифест, писал он, был отвратительным и раздражал его. Заукель страдал манией величия даже после того, как ему уже подрезали крылышки. Его следует отучить от безответственного пользования словами. На каждой странице было от семи до десяти прилагательных или наречий в превосходной степени. И все-таки Заукель от ревности Геббельса не пострадал. На деле он заключил с ним мир. В июне 1944 г. Заукель становится членом группы Геббельса «Среда». И в августе, когда Геббельс был назначен Гитлером «главным уполномоченным по тотальной войне», Заукель сохранил за собой свою должность. Большинство знавших его людей считало «ветерана партии» Заукеля образцом бестактного и плохо воспитанного чиновника. Но тем не менее никто не проявил достаточно нелюбви к нему, чтобы занять его место.
Торговля рабами идет на спад
Во время второй поездки Заукеля на Украину в июне 1943 г. великое отступление вермахта еще не началось, и даже ожидалось, что начнется новое германское летнее наступление (под Курском. — Ред.), но уже было ясно, что новые рабочие квоты недостижимы. Даже несмотря на то, что возражения командующих армиями против использования трудовой повинности были преодолены прямым приказом фюрера, получить миллион мужчин и женщин в течение четырех месяцев, начиная с середины марта, было невозможно. 21 апреля в Риге Заукель объявил, что Латвия и Эстония освобождаются от рабочей квоты из-за того, что увеличившиеся депортации могут оказать плохое влияние на кампанию вербовки в войска СС. Но Литва была обязана поставить 40 тыс., а Белоруссия 130 тыс. рабочих, хотя и временной предел выполнения таких квот был увеличен до конца августа. 28 июня, пока Заукель находился на Украине, Рикке в экономическом штабе «Восток» доложили,
