В мире существует мало сценических площадок, таких же драматичных и наполненных чувством живой истории, как горный парадный плац «Хайберских Винтовок» — полка, охраняющего знаменитый перевал, ведущий в Афганистан. Уилсон со своей свитой приехал туда, чтобы осмотреть место грядущего представления. Церемония его бракосочетания с Аннелизой была всего лишь благовидным предлогом. Той весной, когда он сделал ей предложение, то пообещал такую свадьбу, которую никто не забудет. Но он умолчал о том, что церемония имела двойное предназначение.
Гаста Авракотоса очень трудно удивить, но, наблюдая за Уилсоном в тот день, он снова был поражен магическими способностями этого человека. Чарли каким-то образом удалось заручиться поддержкой дипломатических и разведслужб Пакистана и США для организации материально-технического обеспечения свадебной церемонии. Милт Берден вместе с главой пакистанской разведки Хамидом Гулем согласились выполнить требование Уилсона, который хотел, чтобы парадный плац и прилегающие улицы были полны бородатых афганских воинов. Без моджахедов, объяснил Чарли, торжество потеряет всякий смысл. Для семи афганских племенных лидеров были предусмотрены почетные места, и тысячи моджахедов должны были палить в воздух во время каждого важного этапа церемонии. Как обычно, Милт выступил с предложением усилить драматический эффект, предоставив афганцам автоматные рожки с трассирующими пулями в соотношении один к пяти.
Распорядителем торжества должен быть стать Билл Крэй, большой друг Уилсона из Комиссии по ассигнованиям — темнокожий конгрессмен и бывший баптистский священник, а ныне третий человек во фракции демократического большинства в Конгрессе. Авракотосу это показалось вполне типичным для Чарли: привезти баптистского священника на Хайберский перевал. Но дело было не только в этом. Крэй входил в состав официальной делегации Конгресса, которую спикер Джим Райт согласился направить в Пакистан по этому случаю, что придавало церемонии характер события государственной важности.
В качестве шафера Чарли выбрал своего старого собутыльника, министра обороны Египта и фельдмаршала Абу Газаля. Другой друг Уилсона, высокопоставленный израильтянин Цви Рафиах, тоже должен был находиться в толпе зрителей, но не показываться на виду. Никто не мог сказать, сколько видных людей из ЦРУ и пакистанской разведки собирается присутствовать на торжестве, но можно было не сомневаться, что их будет много. Кроме того, предполагался приезд всех «Ангелов Чарли», барона Рики ди Портанова с супругой, Чарльза Фосетта и Джоанны Херринг, крестной матери великой победы в Афганистане.
Когда Гаст слушал Чарли, перечислявшего список гостей, до него вдруг дошло, что замышляет Чарли. Здесь, на этой живописной сцене на «крыше мира», он собирался приподнять покров тайны над всеми персонажами, сыгравшими заметную роль в драме афганской войны — над героями, изменившими ход истории. А для того чтобы мир услышал эту весть, он пригласил на церемонию съемочную группу программы «60 минут».
Все это могло бы случиться, если бы Чарли не допустил нелепый промах две недели спустя. Он улетел в Калифорнию, где должен был выступить в роли церемониймейстера на ежегодном «параде мулов» в Калифорнии в честь признания его заслуг в поставках тенессийских мулов для великого антикоммунистического джихада. Но рано утром, когда Аннелиза позвонила Чарли в номер отеля, ей ответила Снежинка.
Так закончился их роман; не было ни парада, ни свадебной церемонии на Хайберском перевале. Более того, это был последний раз, когда Уилсон — или кто-либо другой — мог хотя бы помыслить о публичном прославлении афганцев. Чарли рассчитывал на парад победы, но, по правде говоря, война еще на закончилась. Советские войска ушли, однако марионеточное правительство осталось, и афганский бюджет ЦРУ тоже никуда не делся. Афганская кампания вступила в свою наиболее мрачную фазу.
На всем протяжении войны Уилсон говорил своим коллегам, что Афганистан — единственная безупречно нравственная цель, которую Соединенные Штаты преследовали со времен Второй мировой войны, и ни один член Конгресса не возвышал свой голос против огромных расходов. Но после ухода советских войск нравственная сторона вопроса была поставлена под сомнение. В 1990 году борцы за свободу внезапным и пугающим образом вернулись в первобытное состояние и превратились во враждующих феодалов, сводивших старые счеты между собой. Разница состояла в том, что теперь они были до зубов вооружены всевозможными средствами уничтожения стоимостью в сотни миллионов долларов. Грандиозная операция ЦРУ была обоснована необходимостью дать отпор советской агрессии, а не принимать чью-то сторону в межплеменной войне и тем более не совершенствовать методы убийства для этих свирепых воинов.
Это был поворотный момент, который требовал переоценки: кто-то в правительстве США должен был возглавить новый курс. На какое-то время показалось, что Уилсон может сыграть роль такого государственного деятеля. Для него образцом просвещенного лидерства были люди, возглавлявшие Америку во время Второй мировой войны и в первые послевоенные годы, когда США разгромили, а потом заново отстроили Европу и Японию по плану Маршалла. Он предложил законопроект о выделении одного миллиарда долларов зарубежной помощи для восстановления Афганистана и постарался заручиться поддержкой на всех уровнях. В конце года он отправился в Москву посмотреть, можно ли что-то сделать для окончания бушевавшей в стране междоусобной войны. Русские ежегодно закачивали в Афганистан около трех миллиардов долларов для поддержки марионеточного правительства во главе с Наджибуллой, а ЦРУ при поддержке Саудовской Аравии продолжало направлять поток вооружений для враждующих полевых командиров.
Во время встречи Уилсона с Андреем Козыревым будущий министр иностранных дел России отметил, что у США и России есть общий интерес в стабилизации обстановки в Афганистане и особенно в противодействии радикальным исламистам, рвавшимся к власти в стране. Козырев объяснил, что особые опасения у СССР вызывает Гульбеддин Хекматиар, который в свое время произвел глубокое впечатление на Джоанну Херринг и чья тесная связь с пакистанской военной разведкой позволила ему стать главным получателем оружия по линии ЦРУ. Козырев настаивал, что Хекматиар принадлежит к ветви воинствующего ислама, не менее опасной для Америки, чем для СССР
Во время визита Уилсона больше всего поразила не аргументированная речь Козырева, а освобождение народов России из-под гнета коммунистического режима. Он видел стремление к религии после многолетних репрессий и присутствовал на постановке американского мюзикла «Волосы» в концертном зале табачной фабрики. Но повсеместная бедность и пустые прилавки магазинов глубоко опечалили его. Он осознал, что видит плоды поражения.
Когда Чарли вернулся в Вашингтон, руководители афганской программы ЦРУ были встревожены интервью в «Нью-Йорк тайме», где он представал в образе политического голубя. По словам Уилсона, «они сразу же приехали ко мне в офис, чтобы привести меня в чувство. Мое интервью им очень не понравилось, и теперь они говорили, что я променял охотничьего пса на пуделя, а старенький пикап на БМВ». Но шутками дело не ограничилось. Саудовцы, которые недавно устроили Чарли торжественный прием, настойчиво требовали, чтобы США продолжали оказывать поддержку моджахедам.
Было грустно видеть, как быстро угасла попытка Уилсона заняться международной дипломатией. Он обнаружил, что нелегко остановить то, что он сам привел в движение. По его словам, «я попросил ЦРУ и саудовцев поддержать меня. Когда они сообщили, чего ожидают взамен, я решил согласиться. У меня уже не было былого огня и рвения, но я знал, что за все нужно платить».
На второй год после ухода советских войск Уилсон выделил ЦРУ еще 250 миллионов долларов для продолжения афганской программы. Вместе с саудовскими деньгами моджахеды снова получали полмиллиарда долларов на войну. Ожидалось, что они объединятся в последнем мощном усилии и свергнут просоветский режим Наджибуллы, восстановят порядок и начнут отстраивать страну. Агентство даже сообщило Уилсону, что в знак благодарности за возобновление поставок оружия моджахеды планируют взять Джелалабад 1 июня, в день рождения Чарли. Этого не произошло. Войска Наджибуллы отстояли свои позиции, а моджахеды перессорились и опозорили себя убийством пленников.
