увеличены посредством добавления некоторого числа военнопленных до 20 тыс. человек, требуемых для формирования дивизии. Теперь Херре мог проследовать в Хейберг и приступить к подготовке 2-й власовской дивизии, которой должен был командовать недавно произведенный в это звание генерал-майор Зверев. Также было предложено передислоцировать штаб генерала Власова из Далема в Хейберг — операция, которая заняла три недели. Семь генералов в Кибитцвеге, которые раньше с комфортом располагались в одной вилле, теперь обзавелись штабным персоналом численностью 700 человек. Это, конечно, было в традициях Второй мировой войны, которые соблюдались обеими сторонами и которые, в свою очередь, все еще не знали, что и они подчиняются законам Паркинсона.
В то же самое время было принято решение эвакуировать КОНР из Далема в Карлсбад (Карлови-Вари) вместе с несколькими коллаборационистскими правительствами в изгнании, которые загромоздили столь дефицитные в разрушенном Берлине помещения. Даже этот не имеющий значения акт не смог избежать нападок. В январе и феврале 1945 г. КОНР все еще мог вызывать раздражение и полемику, хотя конец рейха казался вопросом почти нескольких дней. Розенберг продолжал осуждать КОНР как «ядро нового русского империализма», в то время как Гиммлер суетился над включением армии КОНР в структуру войск СС вместе с его украинскими дивизиями. В конце концов было решено не присваивать двум власовским дивизиям эмблем и номеров СС просто потому, что даже до Гиммлера наконец дошло, что руны СС — это не те символы, которые могли бы привлечь русских рекрутов.
Тем не менее в качестве пустого пропагандистского жеста Гитлер разрешил объявить 28 января фальшивку, что солдаты Власова не являются частью вермахта, Верховным главнокомандующим которого был он сам, но находятся под управлением суверенного правительства КОНР. Если Гитлер действительно знал, что он разрешил это, он бы вернулся к своим собственным решениям июня и июля 1943 г., гласящим, что ни одному русскому генералу не должно быть дозволено использовать пропагандистскую машину для своей собственной выгоды. Приказ был вдвойне пагубным. Он избавлял германские службы от обязанности наблюдать за тем, чтобы власовские дивизии получили свою долю военного снаряжения, и он также избавлял совесть Буняченко от того, чтобы получать приказы от германских военачальников. Кажется весьма непохожим, что Гитлер хоть что-то знал об этом, если мы кратко проанализируем взгляды Гитлера именно в тот момент, когда Власов был объявлен независимым союзным командующим. Сохранился Lagebesprechung (стенограммы оперативных совещаний) за вечер 27 января 1945 г. на 63 печатных листах. Большая часть двухчасовой дискуссии относилась к призыву в армию уволенных германских офицеров и решения вспомогательных задач в последних отчаянных усилиях по обороне рейха. Нужно прочесть это, чтобы наглядно убедиться в недостатке ясности в этом бесконечном споре, в котором участвовал Гитлер с Герингом, Бургдорфом и Фегелейном. Власов прибыл в самом начале препирательств. Гитлер грубо заявил, что Власов — никто, и горько пожаловался на то, что солдаты Власова обмундированы как немцы. Немецкие генералы не понимали этих вещей. В то время как британцы обмундировали свои индийские войска, туземцев, «господин Сект» (Ханс фон Сект (1866–1936) — германский военачальник и политический деятель, в 1934–1935 гг. работал в Китае военным советником Чан Кайши. — Пер.) показал полное отсутствие чувства чести, продавая германские стальные шлемы китайцам. Но Гудериан хотел знать, следует ли доукомплектовать дивизию Буняченко, и Гитлер коротко согласился. Тогда Фегелейн вставил слово за своего шефа — Гиммлера, который хотел удержать обе дивизии Власова в составе СС, но Гитлер, казалось, исходил из того, что в этом нет необходимости, потому что, несмотря на сомнения Геринга, Власов не дезертирует. Не генерал, а солдаты будут дезертировать, потому что именно так случилось во Франции. Фегелейн заметил на это, что если они поступят так, то русские казнят их, и что у него есть достоверная информация, что Красная армия казнит даже русских рабочих (имеются в виду угнанные на работы в Германию — остарбайтеры). Подкрепленный этим аргументом, Геринг отозвал свои возражения, как будто бы это на самом деле имело хоть какое-то значение. Через шесть дней Власову было разрешено нанести визит «понизившемуся в цене» рейхсмаршалу в «Каринхалле» (резиденция Геринга, названная в честь его любимой первой жены — шведской аристократки Карин фон Фок (в первом замужестве фон Кантцов), умершей в 1931 г. — Ред.).
Позже тем же вечером Гитлер предпринял схожую атаку, на этот раз уже на казаков Паннвица, служивших в Югославии, но и Гудериан, и Йодль уверили его, что эти солдаты не носят немецкую форму. Они носили красные папахи и красные брюки с серебряными лампасами. Гитлер пришел в хорошее расположение духа и с удовольствием слушал, когда Бургдорф рассказывал ему, что Паннвиц инспектировал своих солдат, сам одетый в эту форму, держал перед собой саблю и «выглядел форменным безумцем». После этой короткой вспышки интереса к возвращению традиции одевать солдат в яркую форму разговор перешел к более грустной теме. Было неизвестно, настигла ли Красная армия в Млаве семьи казаков. На самом деле они были в Толмеццо, в итальянских Доломитовых Альпах. Неосведомленность относительно «добровольцев» сохранялась до конца; в конце концов, из протоколов всех совещаний ставки Гитлера за март 1945 г. видно, что фюреру было неизвестно о существовании какой-либо украинской дивизии СС.
В феврале 1945 г. пять власовских командиров были произведены в звание генерал-майоров германской армии и была сформирована 2-я дивизия КОНР, она же 650-я пехотная дивизия вермахта, в Хейберге. 2-я дивизия была сформирована большей частью из подразделений добровольцев, которые были возвращены из Норвегии, а также из вновь освобожденных военнопленных. Но предложение сформировать еще три дивизии КОНР из казаков Паннвица и из других русских и казачьих частей в Австрии и Словении положили в долгий ящик, согласно всегдашним желаниям Гиммлера. В этот момент число солдат в формированиях Власова составляло менее 50 тыс. человек. Выше это число никогда не поднималось, хотя были и 800 тыс. дезертиров в немецкой униформе, в то время как военнопленных и восточных рабочих, годных по состоянию здоровья для службы, в Германии должно было быть более 2 млн. Среди послевоенных немецких писателей наблюдается тенденция винить в этом провале только безразличие и беспорядок, установившиеся в нацистском государстве ввиду близящегося поражения. Но самой главной среди всех причин неудачи была неправота самого дела. Пропагандисты из Дабендорфа («Восточный отдел пропаганды особого назначения», созданный в феврале 1943 г. в Дабендорфе под Берлином, занимался разработкой теоретических основ «освободительного движения» и подготовкой кадров «РОА». — Пер.) толпами наводнили лагеря военнопленных, но без всякого успеха. Власовские генералы наносили широко освещаемые прессой визиты, но сейчас, когда уже была известна политика западных союзников, результат был ничтожен. Хотя и жестокая,
