полной темноте. И он не мог не добавить, что его трудности осложнялись нехваткой соответствующего радарного оборудования [196].
После разрушительного ночного налета на Кёльн в мае 1942 года Каммхубер понимал, что ожидает в будущем города Германии. В налете принимала участие тысяча бомбардировщиков, и это показало, что Харрис-бомбардировщик [197] завершил свое обучение. Черчилль первоначально сомневался в необходимости таких массированных налетов и полагал, что будет потеряно, как минимум, 100 самолетов. Харрис же упорно утверждал, что потери составят не более 40 машин. И действительно, в ходе налета были сбиты 39 бомбардировщиков, из них 36 — ночными истребителями.
Когда Каммхубер получил окончательные цифры, он был потрясен ими, тогда как другие ими восхищались. 40 бомбардировщиков сбиты за одну ночь [198] — это звучало великолепно, но фактически составляло менее 4 процентов общей численности атаковавших сил, и в этом не было ничего хорошего. Такие потери не были чрезмерно высокими и не могли воспрепятствовать налетам.
Существовал и другой важный фактор, который стал для Каммхубера настоящей головной болью, от которой он так никогда и не смог избавиться. Когда вражеские бомбардировщики летели довольно широким фронтом поодиночке или парами, то оборонительные методы, использовавшиеся до этого, казались достаточно эффективными: с конкретным бомбардировщиком имел дело конкретный ночной истребитель, и преимущество было на стороне ночного истребителя. Но когда массированное соединение бомбардировщиков противника летело одним плотным непрерывным потоком, как в ходе налета на Кёльн, система «темного ночного перехвата» [199] показала свою слабость. Лишь немногие ночные истребители, действовавшие в узкой зоне, через которую пролетали бомбардировщики, имели возможность начать действовать. Оставшиеся ночные истребители, патрулировавшие в зонах, через которые бомбардировщики не пролетали, продолжали кружить, ожидая противника, который так и не появился. Каммхуберу сразу же стало ясно, что этой новой тактике Королевских ВВС требуется противопоставить новую оборонительную тактику. Это должна была быть тактика, которая освободит систему ночного боя от ее прежней жесткости и позволит ей противостоять новым вражеским массированным налетам.
Каммхубер полагал, что это возможно, если удастся быстро получить необходимый для этого радар. Без такого радара оставалось лишь просто посылать ночные истребители в зону, пересекаемую противником, в надежде, что они смогут установить с ним контакт. Но таким способом было невозможно сбить достаточно бомбардировщиков, чтобы помешать врагу, и налет на Кёльн продемонстрировал это. Система ночного боя, прежде всего, теперь требовала более эффективный бортовой радар с дальностью действия 6–8 километров и сектором поиска по крайней мере 60 градусов по обоим бортам, способный вывести ночной истребитель на дистанцию до цели в пару сотен или около того метров. И для взаимодействия был необходим наземный панорамный радар с дальностью действия по крайней мере 150 километров, способный четко отличать свой самолет от чужого. Имея такое современное и мощное радарное оборудование, можно было значительно расширить район действий ночных истребителей и избежать существующего распыления сил. Способность сконцентрировать ночные истребители в относительно небольшой области должна была стать тактическим ответом обороны на новую вражескую тактику массированных бомбардировок.
Но стимулы, данные разработке и производству высокочастотной аппаратуры приказом фюрера летом 1941 года, теперь в значительной степени были утрачены. Требовалась новая доза. Это означало дальнейшее вмешательство со стороны Гитлера. Он один мог устранить препятствия, накопившиеся за это время, и позволить процессу снова развиваться свободно. К сожалению для Германии, вмешательство Гитлера имело противоположный характер, и радарная техника, срочно необходимая для развития эффективной системы ночного боя в ответ на новую тактику врага, не была получена вовремя. Лишь в августе 1943 года появился «Лихтенштейн» SN-2 [200], приблизительно отвечавший этим требованиям, но всего несколько экспериментальных образцов. Прежде чем это произошло, состоялись первые массированные налеты на Гамбург. Но даже это ужасное предупреждение [201] не слишком ускорило события, и только в 1944 году старый «Вюрцбург-Ризе» был заменен новым панорамным радаром с дальностью действия 150 километров.
К середине 1943 года Каммхубер преуспел в увеличении своих сил приблизительно до 700 самолетов, хотя это число включало и учебные машины. Это было большее из того, чего он смог когда-либо достигнуть, и весьма далеко от необходимого, потому что англо-американские налеты становились все более массированными. По расчетам Каммхубера, ему требовалось, как минимум, 2 тысячи ночных истребителей для действительно эффективной обороны. Иначе было невозможно разбить большие потоки ночных бомбардировщиков, которые уже разрушали немецкие города. Единственной действительно эффективной обороной была та, которая могла сбивать большее число бомбардировщиков, чем враг мог заменить. Будущее показало, как прав был Каммхубер, но это было бесполезное утешение.
Предполагалось, что весной 1943 года с улучшением погодных условий начнутся еще более массированные налеты. Каммхубер понимал, что требовалось предпринять что-то радикальное, чтобы не позволить превратить города Германии в груды щебня. И только Гитлер единственный мог сделать то, что необходимо, и Каммхубер был убежден в том, что если объяснить ему ситуацию, то Гитлер признает потребность значительного укрепления и улучшения ночной истребительной авиации. Поэтому весной Каммхубер составил меморандум для представления Гитлеру.
В нем он подробно изложил ситуацию, представил схему вероятного развития событий и детальные предложения по действиям в условиях возраставшей опасности. Указывая на производственный потенциал англо-американской промышленности, он утверждал, что следует ожидать все возрастающего потока четырехмоторных бомбардировщиков. Единственным способом справиться с ним было четырехкратное увеличение численности ночной истребительной авиации и обеспечение ее передовой радарной техникой. В отношении последней он предлагал немедленно увеличить выпуск РЛС «Лихтенштейн» SN-2 и наземных панорамных радаров и организовать намного большее число станций «Y» для ночного боя [202].
Эта разумная программа основывалась на трезвой оценке, что Германия в непосредственном будущем столкнется с массированными вражескими бомбардировками и в случае ее принятия позволит спасти немецкие города от ужасных разрушений и избавить огромное число немцев от ненужных страданий. Меморандум первоначально был представлен генералу Вейзе, главнокомандующему зенитной артиллерией [203], и тот полностью одобрил его. Тогда он был передан Герингу, который также его одобрил. После этого его направили Гитлеру. Это было в апреле 1943 года. В течение более чем двух месяцев не последовало никакой реакции, и только в июне Каммхубер вместе с Герингом был вызван на встречу к фюреру.
Момент оказался не самым лучшим. Когда Каммхубер прибыл, в ставке Гитлера «Вольфсшанце» только что прошло обсуждение ситуации на Востоке, которая была очень неблагоприятной. Планы Гитлера были полностью расстроены, и теперь Каммхубер должен был иметь дело с совершенно другим человеком.
— Я внимательно прочитал ваш меморандум, — начал он достаточно спокойно, но вскоре разразилась буря, и Каммхуберу не дали никакого шанса, чтобы сказать хоть что-нибудь.
