авиацию, и такие переводы были очень непопулярны. В тот момент, однако, альтернативы не существовало, и Каммхубер не был удовлетворен. Первоклассный организатор, он был еще и в какой-то мере психологом. Он хотел создать элитный корпус не из принудительно переведенных людей, а из добровольцев, которые всегда будут готовы сделать немного больше. Он понял, что если хочет добиться своей цели, то должен будет предложить им что-то взамен — например, возможность почета и славы — и прежде всего доказать, что ночной бой не был лотереей по принципу «выстрелил и промахнулся».
Его первым большим «уловом» стал молодой пилот по фамилии Штрейб, который затем стал одним из наиболее известных немецких воздушных асов и достиг звания оберста. Уже в августе и сентябре 1940 года молодой Штрейб [209] почти каждый раз, когда он взлетал, сбивал бомбардировщики — иногда по три в течение ночи. Конечно, это был период визуального ночного боя, но достижения Штрейба разрушили предубеждения, и другие летчики-истребители начали понимать, что можно в конце концов кое-чего добиться и в ночной истребительной авиации. Теперь начали прибывать уже добровольцы.
Работа у ночного истребителя была гораздо труднее, чем у обычного летчика-истребителя. Иногда машины должны были патрулировать в течение нескольких часов, не имея возможности открыть огонь, а порой они приземлялись, даже мельком не увидев противника. Если они входили в контакт с вражеским бомбардировщиком, то должны были действовать быстро. Иногда бомбардировщик загорался и быстро снижался после первой же очереди, но часто его приходилось преследовать, и это не всегда завершалось успехом. Завершив бой, ночной истребитель еще должен был вернуться и приземлиться, часто на поврежденной машине, и много пилотов, уцелевших в бою, лишились жизни, разбившись во время посадки. Но по крайней мере, эти трудности и опасности создали ночной истребительной авиации репутацию элитного рода войск, что и требовалось Каммхуберу.
Не каждый пилот мог пройти обучение в качестве ночного истребителя. Требования были высокими. Иметь хорошие летные навыки было полдела. Требовалось отлично летать вслепую. Летчик должен был постоянно контролировать свой курс и курс противника, иметь быструю реакцию и устойчивую нервную систему. Он и его машина должны были стать единым целым, чтобы полностью сконцентрироваться на уничтожении цели. Естественно, что даже самые незначительные признаки ночной слепоты считались серьезным дефектом, из-за которого летчик переводился без всякого обсуждения. Соответственно, обучение ночного летчика-истребителя было основательным и длительным. От начала до конца оно занимало два с половиной года.
Но даже когда курсант успешно заканчивал обучение, не было никакой гарантии, что он станет хорошим ночным истребителем. Прежде всего, ночной бой требовал того, что не могли дать никакие тренировки: врожденного таланта. Многие летчики, которые завершили обучение с самыми высокими оценками, впоследствии стали не более чем посредственными ночными истребителями, в то время как другие, чьи показатели не были такими высокими, а часто весьма посредственными, оказывались в высшей степени способными — они обладали для этой работы чем-то не поддающимся описанию.
И были те, кто первоначально не имел никакого успеха и кто научился своей работе, пройдя тяжким путем непрерывных попыток. Однажды к Каммхуберу с просьбой о переводе обратился один из молодых пилотов. Каммхубер захотел узнать причину.
— Я совершил тридцать пять ночных вылетов и ни разу не обнаружил цель, — объяснил пилот. — Я предполагаю, что непригоден для этого и, взлетая, лишь напрасно трачу бензин.
— Продолжайте попытки, — сказал Каммхубер. — Если вы не достигнете никакой удачи к тому времени, когда выполните пятьдесят ночных вылетов, то можете снова обратиться с рапортом.
Это был молодой лейтенант Лент [210]. На следующую ночь он снова вылетел — и сбил два бомбардировщика. После этого их число стало расти и расти. После сотой победы он стал первым пилотом ночного истребителя, награжденным Рыцарским крестом с бриллиантами [211]. Всего он сбил 107 бомбардировщиков, быстро поднялся до звания оберст-лейтенанта, но и сам был сбит.
Другим известным ночным асом был князь цу Сайн-Витгенштейн, родившийся ночным истребителем, если такое возможно. Он провел в ночной истребительной авиации немногим больше трех месяцев, когда одержал двадцать пятую победу и был награжден Рыцарским крестом [212]. В течение одной ночи он сбил восемь бомбардировщиков — ни с чем не сравнимое достижение [213]. Он имел на своем счету 80 побед, когда однажды ночью оказался в потоке вражеских бомбардировщиков. Он сумел один за другим сбить четыре из них, когда в свою очередь был сбит «Москито», который не сумел заметить.
Было много других ночных асов: например, майор Хергет. Он не прошел никакой предварительной подготовки в качестве ночного истребителя, а сразу же приступил к своей новой работе. Всякий раз, когда поднимался в воздух, все знали, что горящий вражеский бомбардировщик отправится вниз прежде, чем он приземлится. Затем был майор Шнауфер, лучший из ночных асов, имевший на своем счету 123 бомбардировщика [214]. Другими в порядке их успехов были: оберст Штрейб с 65 победами; оберст-лейтенант Радуш с 64 победами; майор Шёнерт с 62 победами и Хергет с 57 победами [215].
И рядом со всеми этими людьми были другие неизвестные герои: их операторы радаров; бортстрелки; механики, которые поддерживали их истребители в готовности, нередко в очень трудных условиях; офицеры наведения; люди, обслуживавшие радары и другую аппаратуру; а также многие и многие женщины из вспомогательного персонала.
Когда Каммхубер в конце концов ушел, для немецкой ночной истребительной авиации наступили тяжелые дни. Ее централизованное управление распалось, а ночной бой часто становился полем для опрометчивых экспериментов, направленных на то, чтобы остановить потоки вражеских бомбардировщиков методами, которые апеллировали к фантазиям Гитлера.
Огромные разрушительные пожары, вызванные вражескими бомбежками, подсвечивали снизу слои облаков, дыма и копоти, закрывавшие районы целей. Ночные истребители, летевшие выше бомбардировщиков, могли видеть их внизу под собой на фоне этого свечения, подобно насекомым, ползущим по сероватому холсту. Некий майор Херманн разработал собственную тактику ночного боя, основанную на этом явлении. Ее преимуществом было то, что она не требовала никаких радаров для наведения: все, что ночной истребитель должен был сделать, — это подняться выше бомбардировщиков, обнаружить их внизу под собой и спикировать на них. Тем временем зенитчики, конечно, выкладывались максимально, подвергая опасности как вражеские бомбардировщики, так и собственные истребители. Майор Херманн был отважным и смелым летчиком [216], но его так называемая тактика «Дикий кабан» оказалась авантюрной и неэффективной [217]. Его собственные машины постоянно терпели аварии, и потери — не от действий противника — были настолько высоки, что не оправдывали ущерба, причиняемого врагу. И еще
