Игорь Емец - Спецагент спецотдела ОГПУ-НКВД. Миссия во времени

Иван тщательно прицелился из старенькой «трехлинейки», и выстрелил в сторону узкого просвета между домами на противоположной стороне бульвара. Рядом с ним из окопа почти одновременно раздалось еще несколько сухих щелчков выстрелов, гулко отозвавшихся в стылом осеннем воздухе. Выскочившие из переулка темные фигурки, почти неразличимые на фоне быстро сгущавшихся вечерних сумерек, продолжали бежать вперед. Но хлестнувший длинными очередями с чердака соседнего здания пулемет все-таки заставил их залечь, а затем и отступить. Очередная атака красных захлебнулась…

Шестой день сводной отряд юнкеров Александровского училища, студентов Московского университета, гимназистов старших классов и прочей учащейся молодежи держал оборону на пересечении Тверского и Никитского бульваров. Порою среди них встречались даже дети, которым едва исполнилось по двенадцать-тринадцать лет. Правда, им оружие в руки не давали и близко к передовой не подпускали, а в основном использовали в качестве санитаров, связных или разведчиков. Особенно запомнился Ивану один щуплый веснушчатый мальчишка в гимназической форме, который по несколько раз в день бесстрашно отправлялся на территорию, занятую красными, и каждый раз возвращался обратно с ценными сведениями. Затем этот мальчик подружился с юнкерами, многие из которых были всего на несколько лет старше его, и в перерывах между боями они иногда позволяли ему повозиться с пулеметом. Через некоторое время он даже научился самостоятельно устранять мелкие неисправности. Иван потом долго вспоминал о нем и жалел, что так и не расспросил его поподробнее, кто он такой.

Бойцы отряда сами себя именовали добровольцами, поскольку без всякого принуждения, исключительно по зову собственной совести, встали на защиту той власти, которую считали законной и на защиту тех идеалов, которые она воплощала. Тогда еще никто не знал, что вскоре именно такие как они и составят костяк всех без исключения белых армий. Командовали этим разношерстным воинством офицеры, волей случая оказавшиеся в тот момент в Москве, и совершенно неожиданно для себя вновь попавшие на передовую в, казалось бы, еще вчера глубоком тылу или же офицеры-инвалиды, получившие увечья на фронте, и уволенные с военной службы.

Вероятно, красные постоянно получали свежие подкрепления, поскольку их натиск усиливался с каждым днем, тогда как у немногочисленных отрядов добровольцев силы уже были почти на исходе. Иссякали и запасы боеприпасов, пополнять которые не было возможности, если не считать трофеев, захваченных в боях, но они проблему не решали. Дошло до того, что в день стали выдавать всего по десять патронов на человека. Пулеметы юнкеров теперь также открывали огонь только в случае крайней необходимости.

У красных, судя по все возраставшей плотности и интенсивности огня, наоборот, с боеприпасами никаких сложностей не возникало. Они заранее побеспокоились о том, чтобы взять под свой контроль Симоновский монастырь, в котором хранился основной боезапас московского гарнизона. Но больше всего добровольцам досаждала вражеская артиллерия, стрелявшая шрапнелью со стороны Страстного бульвара и от Кудринской площади. Время от времени им отвечали две пушки юнкеров, стоявшие на Арбатской площади, но поскольку снарядов к ним почти не было, реальной поддержки они оказать не могли.

Тем не менее, не взирая ни на какие трудности, добровольцы пока держались. Отрядом, в который был зачислен Иван, командовал полковник Трескин, вдоволь понюхавший пороху в окопах Отечественной войны. Он постоянно докладывал о создавшейся тяжелой ситуации в Александровское училище на Знаменке, ставшим в эти тревожные дни центром сопротивления большевистскому мятежу в Москве. На все его отчаянные просьбы о помощи оттуда неизменно отвечали только в том духе, что реальное положение дел нам и самим прекрасно известно, но пока реально ничем помочь не можем, держитесь, рассчитывайте только на собственные силы. Опытным людям не надо было лишний раз объяснять, что это означает только одно — на остальных боевых участках, разбросанных по всему городу, положение не лучше и свободных резервов в распоряжении у командования просто нет…

Все последние дни небо было затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, почти непрерывно моросил мелкий дождик, иногда вперемежку с мокрым снегом. Казалось, что над Москвой разверзлись хляби небесные. Хмурая погода всегда угнетающе действует на людей, но особенно угнетающе она действует на людей, до предела измотанных физически и душевно беспрерывными боями, ежеминутно рискующими своими жизнями. Вода в окопах уже доходила до колен, одежда у добровольцев промокла насквозь, однако переодеться не было никакой возможности. Все это, конечно, также никому не прибавляло оптимизма.

Однако, не смотря ни на какие трудности, молодость брала свое. В короткие минуты затишья добровольцы небольшими группами собиралась вокруг костров, чтобы погреться, перекусить, а заодно и поделиться свежими впечатлениями. Среди них часто раздавались шутки и смех. Публика в основном подобралась образованная, интеллигентная, можно сказать, цвет московской молодежи. Во время одной из таких посиделок кто-то вспомнил, что немногим более трехсот лет назад примерно в этом самом месте отряды народного ополчения под командованием Минина и Пожарского смогли овладеть стеной Белого города, а затем прорвались к Кремлю. Вскоре это привело к изгнанию поляков из Москвы, а в конечном итоге положило конец всероссийской смуте. Все надеялись, что нечто подобное может произойти и на этот раз. Угнетало только то, что наличных сил для решения столь грандиозной задачи пока было явно маловато, ни о каком всенародном ополчении в данный момент и говорить не приходилось.

Однако большинство людей устроены так, что даже в самой тяжелой ситуации их не покидает надежда на чудо. Среди добровольцев постоянно ходили слухи, поддерживаемые офицерами, что вот-вот должны подойти надежные войска, которые рассеют мятежников. Для поднятия бодрости духа у молодежи они, как бы между прочим, не раз оговаривались о том, что из достоверных источников им совершенно точно известно, что городской голова Вадим Руднев поддерживает постоянные контакты с начальником штаба Ставки генералом Духониным, который обещает оказать Москве всемерную поддержку в самое ближайшее время. Поэтому с часу на час все ожидали то прибытия казачьих полков из Калуги, то кавалерийской бригады с Западного фронта, то пехотной гвардейской бригады с Юго-Западного фронта, то юнкеров кавалерийского училища из Твери, то еще кого-то. Но подкрепления почему-то все так и не прибывали…