Глава 1.
Он ждал.
Двадцать зим минуло, как Варм взял себе первую рабочую жену, теперь их у него четыре. По здешним понятиям он довольно богат, но лишь сейчас смог позволить себе роскошь взять жену для души. Варм был удачливым охотником и видным мужчиной. Высокий рост, мощное телосложение, две выносливые ноги и четыре сильные руки, бугрящиеся мышцами. Его лицо с правильными чертами казалось высеченным из камня. Ярко-зеленые, словно кошачьи, глаза, прямой нос, густые брови и копна длинных вьющихся смоляных волос делали облик охотника еще более притягательным для противоположного пола.
У него был большой дом, сложенный из стволов вековых сосен, и крепкое налаженное хозяйство. Все это делало его желанной добычей для всех девушек на выданье.
— Варм! — послышался оклик. — Можешь войти…
Мужчина встал с замшелого камня, взял в руки крепкий дубовый посох для устойчивости, хохотнул про себя: «Кто знает, кого я сейчас увижу… Какая она?». Варм представлял себе женщину с четырьмя руками, длинными волосами… Впрочем, нечего голову забивать понапрасну! Каких он только женщин на своем веку не повидал…
«И все же это были всего лишь рабочие», — мелькнула мысль.
Тех же, которых холят, лелеют и прячут от посторонних глаз, тех, что сто́ят целое состояние, тех, из-за которых нередко льется кровь — таких не видел ни разу. И не каждый мужчина даже за всю жизнь может накопить достаточно, чтобы выкупить такую у ее семьи.
— Варм, так ты идешь или передумал?!
Мужчина вздрогнул, встряхнулся по-звериному и направился к входу в пещеру, думая в который раз: «Как у Шестинога могла родиться дочь, достойная стать женой для души? Впрочем, может, все дело в его жене? Ведь Шестиног тоже ее никому не показывает».
А еще вспомнил таинственное слово «гены». Он не знал, что оно означает, но этим словом объяснялось, почему родившийся младенец совершенно не похож на одного родителя, но является точной копией второго, или вообще, ни на кого не похож.
Чтобы войти в жилище Шестинога, пришлось очень сильно пригнуться. Среди себе подобных, Варм был очень высок ростом. Шагнув через порог, он сразу оказался в просторной пещере, в центре которой горел огонь. Больше Варм ничего не мог разглядеть после дневного света.
— Долгих лет тебе и славной охоты! — послышалось приветствие из дальнего угла пещеры.
Голос был нежным и явно принадлежал женщине,… но какой!
«Она!» — промелькнуло в голове у мужчины.
Тут же екнуло сердце, и язык словно отнялся. Забыв ответить на приветствие, он стал пристально разглядывать незнакомку. Варм увидел стройную женщину с длинными и черными как ночь волосами. У нее было четыре руки, что являлось вполне обычным (по крайней мере, для рабочих жен), но что его поразило — две ноги! Две! Такого Варму еще не приходилось видеть, разве только на одном полустертом от времени изображении, которое зим десять назад он выменял у Копателя.
Две очаровательные стройные ножки с крохотными ступнями сделали несколько шагов ему навстречу.
«И такая красавица будет моей?! Непостижимо!» — восторженно подумал он.
Словно читая его мысли, женщина засмеялась приятным низким смехом и произнесла:
— Похоже, я несколько сбила тебя с толку. Я не Агайя, я Вельма — ее мать. Прежде чем ты ее увидишь, я должна кое-что объяснить. Многие богатые и уважаемые люди мечтали бы видеть ее своей. Но моя дочь наделена некой властью над живым миром, окружающим нас. Ядовитые твари и самые страшные хищники, на которых ходят по несколько охотников, льнут к ее ногам и ласкаются. Она чувствует приближение опасности и может лечить руками. Все это замечательно и не раз спасало жизнь ей самой, ее отцу — Шестиногу, да и мне. Но мужчины боятся ее необъяснимой силы, природы которой не в состоянии понять, и уходят, уходят… — женщина погрузилась в недолгое молчание, а затем словно в раздумье добавила: — Поэтому и отдаем мы ее не так дорого, как она того заслуживает. Цену ты знаешь…
Варм был заинтригован тем, что женщина рассказала о своей дочери, он торопливо сбросил с плеч мешок и протянул его матери.
Вельма молча, заглянула внутрь и с уважением посмотрела на Варма.
— Кажется, мы не ошиблись в тебе, добро пожаловать в нашу семью! Тропы оседланы, Агайя ждет.
С разных сторон, из прочих помещений пещеры, послышался нарастающий шум, крики. Отбросив шкуру, закрывающую вход, вбежал Шестиног. Его грубое обветренное лицо светилось детской радостью, и вид имело глуповато-счастливый.
Вельма улыбнулась.
— Наконец-то! — поняла она и пояснила Варму: — У Шестинога пять рабочих жен, которые родили ему семь дочерей, впрочем, их было четырнадцать, как ты понимаешь… Но Шестиног так ждал сына! Наконец-то, — повторила она и пригласила следовать за ней.
Идти пришлось довольно долго. Жилище Шестинога, казалось, состоит из одних извилистых коридоров. Наконец все трое дошли до крайней пещеры. У выхода лежало несколько собак. Завидев хозяина, они дружно подняли головы и потянули носом воздух в ожидании подачки, но Шестиногу было не до них. Откинув полог, он вошел в пещеру, а следом и Варм с Вельмой.
Роженица лежала на каменной скамье, укутанная шкурами. На широком плоском лице все три глаза светились необычайной гордостью. Двумя парами рук она держала по свертку.
— Выбирай, — сказала она
