– Просто честных ребят, искренне преданных нашему делу, но с нами не якшающихся, так, что ли? – уточнил Абрамов.
– Пусть так, – вздохнул Ежов.
– А что, – одобрил идею Абрамов. – Так тоже ничего. Эти ребята, сами того не ведая, станут при Сталине нашими агентами влияния. Голова!
Одним из таких «агентов влияния» и стал Павел Судоплатов. После успешного окончания курсов «Штык», Судоплатов был направлен на работу в ОРР (Отдел особых разработок), самое секретное разведывательно-диверсионное подразделение КГБ СССР. Настолько секретное, что все сотрудники, включая руководителя, работали в нём под прикрытием, то есть официально числились в других местах, а по основному месту работы появлялись только на время проведения особо секретных операций, все материалы по которым уничтожались сразу после проведения или провала – и такое бывало! – акции. Ни орденов тебе, понятно, ни званий, ни даже денег – раз как бы ничего не было, то и поощрять вроде не за что! Сотрудники ОРР работали на истинном энтузиазме, ну и с потаённой надеждой, что им это когда-нибудь зачтётся. Засчитывалось. Это Ежов отслеживал строго. Если случались погибшие, то их семьи зачислялись на достойное государственное довольствие. Живые, после нескольких удачно проведённых операций, получали неожиданное (для непосвящённых) повышение по службе, и быстро прибавляли в весе звёздочек на погонах, а на их место в ОРР становились другие.
Судоплатов в ОРР задержался дольше остальных. Официально он работал инструктором-преподавателем в Главном учебном центре ГКО, куда Сталин любил захаживать. Однако на Судоплатова, казалось, внимания не обращал. Ежов уже прикидывал: куда ему определить засидевшегося в ОРР офицера, когда тот неожиданно получил повышение из рук Сталина. Тот, как потом догадался Ежов, Судоплатова приметил сразу, но приближать не спешил, присматривался. Сталин давно хотел иметь подчинённую лишь ему одному спецслужбу, небольшую по численности, но эффективную. И вот несколько месяцев назад при ГКО создали новое управление с очень простым названием: «Четвёртое управление при ГКО СССР». Во главе «Четвёрки» Сталин поставил Судоплатова, который за два месяца был повышен в звании от майора до полковника.
Теперь «Четвёрке» предстояло на деле оправдать доверие товарища Сталина.
Установленный в силовых структурах СССР порядок требовал, чтобы любая диверсионная акция высшей категории была одобрена лично председателем КГБ СССР.
Пока Ежов знакомился с содержимым папки, на обложке которой в верхнем правом углу над штампом «Совершенно секретно» прижались друг к дружке литеры «В» и «К», Судоплатов комфортно расположился на стуле для посетителей, не выказывая никаких признаков волнения.
Наконец Ежов закрыл папку и поднял взгляд на полковника:
– Я уже рассмотрел два аналогичных плана, разработанных в КГБ и ГРУ. Твой не хуже и не лучше.
На лицо Судоплатова легла тень тревоги, и Ежов поспешил с успокоительным:
– Это не упрёк, а скорее комплимент. И я готов завизировать план операции, но только после того, как ты, Павел Анатольевич честно ответишь на один вопрос. План хороший, спору нет, но и не простой, в смысле осуществления. В твоих личных качествах я не сомневаюсь, но возможности твоего ведомства мне пока неведомы. Отсюда вопрос: справишься с проведением операции только силами твоего управления?
Судоплатов замялся.
– Хорошо, – сказал Ежов: – Спрошу иначе: помощь требуется?
– Да, – незамедлительно ответил Судоплатов.
– Какая? – уточнил Ежов.
Выслушав пояснения Судоплатова, председатель КГБ СССР кивнул:
– Понятно! Тогда вот что. Руководители подразделений, которые смогут оказать требуемую помощь, мной вызваны. Адъютант тебя проводит. Пары часов на согласования вам, думаю, хватит? Через два часа жду тебя с доработанным планом операции, тогда и завизирую!
– Бур, ты чем-то недоволен? – обратился Судоплатов к одному из участников предстоящей акции.
«Бур» – боевой псевдоним человека, с которым Судоплатов вместе служил в ОРР, а теперь перетянул в «Четвёрку».
Во время проведения акции вступал в силу закон о беспрекословном подчинении. Но пока любой член команды мог высказываться совершенно открыто. Потому Бур ответил сразу:
– Зачем ты включил в состав группы мальчишку? Боевая операция такого уровня не место для выгула маршальских сынков! Теперь парь голову, как дело сделать и «туриста» при этом не потерять!
Судоплатов смотрел на напарника с нескрываемым изумлением:
– Ты всерьёз подумал, что я беру на операцию «балласт»? – спросил он.
Уже догадываясь, что сморозил что-то не то, Бур несколько иным тоном пробурчал:
– А что я должен думать? Какой из курсанта матёрый диверсант?
– На минуту: он курсант выпускного курса, – начал приводить аргументы защиты Судоплатов, – без пяти минут офицер.
– И что? – не признал аргумента Бур.
– Согласен: почти ничего, – кивнул Судоплатов. – И не матёрый он – тоже согласен. Но он мой ученик, а это уже кое-что!
– Всё равно, слишком молод, – не сдавался Бур. – Не хочешь же ты сказать, что за три года обучил его всему, что умеешь сам?
– Не хочу, – согласился Судоплатов. – Хотя и не за три, а за четыре – не суть! – из щенка волкодава не сделаешь, тем более без достаточной практики в боевых условиях. Но в том-то и дело, что я этого парня не учил, а лишь доучивал.
– Это как? – не понял Бур.
– Поясняю, – улыбнулся Судоплатов. – Маршал, которого ты как-то не очень хорошо помянул, мужик дюже башковитый. И коли он решил своих сыновей офицерами сделать, то решил не после школьных выпускных экзаменов, а где-то после их рождения. И готовить к этой нелёгкой профессии стал тоже, считай, с пелёнок. Ты слышал что-нибудь о мастере Чжане?
– Ну, кто же о нём не слышал? – ответил Бур – Легендарная личность. Настолько легендарная, что лично я сомневаюсь: а существовал ли он на самом деле?
– Существовал, – уверенно ответил Судоплатов. – И даже меня кое-чему научил. Было дело… Но не обо мне речь. Так вот, мастер Чжан много лет в числе прочих обучал и детей маршала, а Николай был его любимым учеником. Как тебе это?
– Ну, не знаю… – скорее по инерции, в душе уже сдавшись, – произнёс Бур. – А в настоящем деле ему хоть раз бывать приходилось?
– Брал я его на пару операций, – ответил Судоплатов, – не очень сложных, но самых что ни на есть настоящих.
– Тогда сдаюсь! – поднял ладони рук Бур. – Если не секрет: как отнёсся его отец к затее взять «малыша» на прогулку?
