— Дежурный по Отделу.
— Зайка, это я. Как устроился?
— Хорошо, тётя.
— Тебя уже и дежурить поставили?
— Доверяют.
— Ты у меня всегда был умницей.
— Тётя, я, когда сменюсь, заскочу к вам. Посидим, поболтаем.
— Хорошо, зайка. Я буду тебя ждать.
— А вы там как?
— Всё по-старому. Ну ладно, до встречи.
И она отключилась. Подошёл Философ. Он принёс мне свой конспект с планом ввода в строй, пожелал удачи в овладении профессией, а затем исчез. Некоторое время я тупо таращился в бумаги. Конспект Философа был написан в таком стиле, что инструкции, по сравнению с ним, напоминали приключенческий роман.
Я вздохнул и отложил весь этот бред сивой кобылы в сторону.
Мимо моего стола промчался Старшина.
— Ну что, новобранец, всё тебе понятно? — спросил он на бегу, не очень-то дожидаясь ответа.
— Ни фига мне не понятно, — агрессивно ответил я.
— Вот и хорошо, — донёсся до меня голос Старшины из конца коридора.
В отличие от него, я ничего хорошего не видел. Особенно меня смущал последний пункт ввода в строй, гласивший: «сдача зачётов».
Зазвонил телефон. Я снял трубку. Кто-то потребовал у меня отправить на вызов Герцога с группой.
Я вышел в коридор и заорал:
— Герцог с группой, на выход!
Некоторое время было тихо, затем из одного номера выскочил человек и помчался к моему посту, но, увидев меня, резко сбавил ход, а ко мне и вовсе подошёл вразвалочку. За ним потянулись и другие, одеваясь и прилаживая оружие на ходу.
Выскочивший первым, принялся поучать меня в том плане, что нефиг так верещать, а надо вежливо зайти, тихо постучать и сказать: «Ваша светлость, вас просят на вызов», потому что у нас тут Отдел по борьбе с нечистой силой, а не базар, и вообще, таким щенкам, как я…
Тут возникли обстоятельства, прервавшие его речь. Когда дело дошло до щенков, я как следует звезданул его светлость по физиономии. Герцог растянулся на полу, но тотчас же вскочил и столь душевно мне ответил, что у меня чуть голова не отпала. Мы сцепились, кто-то рванулся к нам, но его не пустили, сказав:
— Не лезь, Герцог сам напросился.
Некоторое время мы с моим противником яростно молотили друг друга, без какого-то ни было перевеса одной из сторон. Но тут появился Старшина и вклинился между нами.
— Молодой, не с того службу начинаешь, — заметил он. — А тебе, Герцог, не мешает быть умнее. Ты вообще чего сюда припёрся?
— Вызвали с группой, — ответил тот, осторожно ощупывая лицо.
— Ну так отправляйся по вызову!
— Вперёд! — распорядился Герцог, и группа двинулась за ним.
* * *
Когда они вернулись, я уже готов был выть от тоски. Все разошлись по комнатам, а Герцог подрулил ко мне.
— Слышь, — сказал он. — Нас с тобой придётся объяснительную писать Старшине.
— Вместе?
— По отдельности. Чего напишем?
— Правду, — ответил я. — А как же иначе? Напишем, что я прохожу стажировку, а ты демонстрировал мне приёмы рукопашного боя.
Герцог взглянул на меня искоса.
— Что ж, правду, так правду.
С тем он и ушёл к себе.
Зазвонил телефон.
— Дежурный по Отделу, — сказал я в трубку.
— Это апостол Пётр. Молодой человек, вы ведь ещё не отстажировались, не сдали зачёты. По какому праву вас поставили в наряд?
Насчёт прав Старшина меня не просветил. Я решил помалкивать.
На том конце провода послышался вздох, после чего апостол сказал:
— Позовите Старшину. И поскорее, пожалуйста.
Я положил трубку на стол, вышел в коридор и заорал:
— Старшина!!!
Поскольку тот сразу не вышел, зов пришлось повторить ещё раз. Старшина появился из своего номера ужасно недовольный.
— Чего верещишь? — спросил он.
— Апостол Пётр на проводе.
Недовольство Старшины словно рукой сняло. Он помчался к моему посту и схватил трубку.
Разговор получился, как бы это выразиться… скажем так, несколько односторонним. Продолжался он довольно долго, причём со стороны Старшины прозвучало только две предельно лаконичные фразы:
— Да я ж ничего такого…
И:
— Понял.
Положив трубку на рычаг, Старшина сказал:
— Иди отсюда. Стажируйся, сдавай зачёты.
Я пожал плечами, собрал свои бумаги и отправился к Философу.
* * *
Наша беседа выглядела следующим образом: Философ выдавал длинные монологи, а я вставлял короткие замечания. На огонёк заглянул Герцог.
— Молодой, так ты не имеешь ко мне претензий? — уточнил он.
— Нет, я же сказал.
— Тогда мой тебе совет: не пиши никаких объяснительных. Это совершенно ни к чему.
— Объяснительная — суть документ, — вмешался Философ. — А документ надо отработать, сделать выводы, провести мероприятия и доложить начальству о том, что все уже наказаны. Могу ли я узнать, в чём дело?
— А этот не говорил? — спросил Герцог, кивнув на меня.
— Нет.
Герцог как-то странно глянул на меня и ответил:
— Пошли к Старшине. Там разберёмся.
Старшина занимал самую большую комнату во всём Отделе, впрочем, добрую её половину загромождал шкаф со стеклянными дверцами, за которыми виднелись горы картонных папок.
— С прибытием, — ядовито сказал он. — Полюбуйся на своего стажёра, Философ. Он уже с Герцогом подрался.
— Странно, — заметил мой наставник. — Так быстро. Я, прибыв в Отдел, подрался с Герцогом только на третий день.
— Ты мне тут демагогию не разводи! Имей в виду, Философ, это твой прокол. А вы, двое, объяснительные мне на стол!
Мы с Герцогом переглянулись.
— Ну чего гляделками хлопаете?! — рассердился Старшина. — Берите листы, ручки и пишите!
— Ничего мы писать не будем, — ответил я.
— Что?! Ты сколько прослужил, молодой?!
— Сколько бы не прослужил, а объясняться мне не в чем.
Старшина обалдело уставился на меня. Морщины на его лбу говорили об усиленной работе мысли.
— Слушай, а тебя Герцог не запугивал? — поинтересовался он.
— Этого запугаешь, как же, — хмыкнул Герцог.
— Пишите объяснительные, — потребовал Старшина.
Мы промолчали. Старшина посмотрел на нас и принялся орать, визжать, верещать, рычать, шипеть и вообще, всячески выражать своё недовольство. Никаких объяснительных мы так и не написали и в итоге были отпущены со страшными угрозами и проклятиями.
— Дать бы ему разок промеж рогов, — мечтательно сказал Герцог, выйдя в коридор.
— Дай, — предложил Философ.
— Субординация не позволяет.
— Люди добрые, это определённо нужно спрыснуть, — вмешался я.
— Дельная мысль, — воодушевился Герцог. — Я и сам об этом подумывал.
