Так что «два в одном», умение с соображением — редкость, эксклюзив.
Может другим попаданцам просто везёт? А мне дрянь попалась. Работать и не умеет, и не хочет, и гонору выше крыши. Кузнецов на Руси всегда вроде колдунов почитают. Остальные-то кузнечного дела не знают. Но признаваться в собственной необразованности и некомпетентности люди очень не любят. Стало быть — кузнец знается с нечистью. От неё и умения… «не общие». Уважают и побаиваются.
Вот мужичок и пыжится. Только я и настоящих колдунов — волхвов Велесовых — в штабеля складываю. А по прежней жизни состояние «я этого не знаю, не умею, но научусь и смогу» — для меня норма. В моем профессиональном поле сумма специфических знаний меняется так быстро, что знать всё обо всём — просто за гранью возможного. «Век живи — век учись» — мудрость народная про меня любимого. А можно по Стругацким:
«Берём картину мироздания
И тупо смотрим что к чему».
Программисты — третья позиция в мире по уровню профессионального риска. Глаза, сердце, желудочно-кишечный… Но главное — мозги не выдерживают. Сумасшествие. В моём первом трудовом коллективе, ещё во вполне «застойные времена», на сто человек работников каждый год один — в «дурку». Плановые «потери в личном составе».
Похоже на биржевых брокеров. Тот же постоянный стресс от ощущения: «не успел, пропустил, ошибся». К 28–30 годам брокер на Нью-Йоркской бирже «снашивается», переходит на «руководящую» работу. Да хоть какую — только единицы выдерживают дольше.
Человеческие мозги не приспособлены для плотных потоков абстрактной, алфавитно-цифровой информации. Хомосапиенсу нужно чего-то образное, качественное, интегральное. Картинку. Как ставят стрелочные приборы на приборные доски в самолётах: «букву «Т» видишь? Так держать, теперь будем разбираться детально».
А ещё надо иметь крепкие нервы и специфически натренированные мозги, чтобы в этих плотных потоках абстракций, идей, таблиц и описаний — не захлебнуться, поймать главное. Заранее зная, что массу «главного» всё равно упустишь, и потом придётся срочно выкручиваться и спешно закачивать в мозги что-то ну совершенно новое. Или ещё хуже — тривиальное, но с весьма нетривиальными последствиями.
Как дал много- и разно-направленную отдачу на рубеже тысячелетий идейно простенький мобильник. Я уже про «Стелс» вспоминал. Программу эту запустили ещё в начале 80-х. ДАРПА такая в Пентагоне была. Тогда пошли два многомиллиардных проекта. Из второго — интернет вырос. А в «Стелс» впихивали и всовывали. Уже не «лимонарды» — «прелионы». И тут выясняется, что старенький МиГ при ясной погоде и на нормальных высотах эту «вершину технологий» заваливает как кукурузника. А низко летать тоже без толку — 400 миллионов мобильников в руках «еврочленов», с соответствующей сетью ретрансляторов… какая невидимость? — Во-во, ещё один полетел.
А денежки-то уже в… «Вы американский бюджет последние тридцать лет ректально не принимали? Нет? Значит, это кто-то другой».
Как говорит древняя индусская мудрость: «Не стыдно — не знать, стыдно — не хотеть знать». Ох, и тяжело же это — чтоб не было стыдно. Но приходится.
Только — так, остальные в моем бизнесе не выживают. Будут. Не выживать.
Начал я разговор вежливо. Объяснил, на земле нарисовал. Дядя смотрит — морда наглая, глаза оловянные. «Ну-ну, оно конечно»… Не то что не понимает — а и понимать не желает.
«Баял-баял и бай сломал». Ни на слух, ни с картинками — «не, низя, мы с дедов-прадедов…». Пришлось гавкнуть не по-детски. Так бы он меня и послушал. Но в бане снова два покойничка лежат, и команда моя насчёт «гробы держать наготове» по усадьбе уже известна. «Псих мелкокалиберный, сильно вонючий, склонен к самопроизвольному детонированию. Да ну его, придурка лысого…».
Пришлось дяде поднимать задницу. Загнал-таки мужика в кузню
– Давай, топи горн — косу переделывать будем.
– Не, низя. Не по обычаю. Ты не кузнец, не ученик. Выдь с отседова.
Это у них такая техника безопасности. Типа: посторонних — за радиус вылета. Ну уж не знаю — чего у них там вылетает. Только я тут не посторонний, а непосредственный участник техпроцесса. Военпред, как минимум.
– Ты у меня сам отседова… Не выйдешь — вынесут. Не можешь — сам сделаю.
Дошло, что не шучу, только когда я сам начал в горне огонь раздувать, да фартук с него стаскивать. А чего стаскиваю-то? К клещам — нельзя, молот я сам не потяну. Да и кузнец молот в руки не берет. Пришлось ждать, пока молотобойца позовёт. Кузнец сам молотом не работает — молоточком стукает, указывает место, куда молот должен ударить. А молотом у нас машет малый ярый. Не «бо», а просто «ярый». Метра два с припуском. Здоровенный молодец. Дебил. Что-то у него с головой. Младенческая улыбка на устах и двухпудовый молот в руках. Сочетание… вызывает опасения. Кузнеца слушается — как собачка хозяина. Что, после моего наезда, эти опасения только усиливает.
Ещё народ припёрся. Типа: рядом постоять, может поднести чего. И прокомментировать под руку… Пришлось и на этих рявкнуть. Всех разогнал. Пока со зрителями разбирался эти… мастера уже мою заготовку выбранную разогрели и собираются ей пятку вовсе оторвать. Чуть поймал.
– А чего? Ты ж сам сказал — чтоб прямо плотно шло.
Про вырез между полотном и пяткой он уловил: «должно быть пусто». А что, где… блажь детская господская.
– Давай, молотом по всему полотну пройдись — надо сделать тоньше и шире.
– А на чё? И так сойдёт.
– Не коса — «сойдёт», с тебя, дядя, шкура клочьями сойдёт! Я знаю — какой коса должна быть! Я её в руках держал, я их строил и делал! А ты мне… Полотно должно быть шире. Задняя кромка должна быть. И повыше, чтобы траву сгребать. Чтобы трава под ногами не оставалась. Это у вас с горбушами на кочках трава просто вниз валится. А на нормальном прокосе её и срезать, и сдвинуть надо.
– Не, не по обычаю. Тонкое полотно выковать нельзя — деды-прадеды так не делали.
Убью гада. Новогородцы двести лет назад начали трёхслойные ножи делать. Три заготовки разного железа раскатываются молотами в толщину газетного листа каждая. Потом складываются стопочкой и сбиваются вместе. Получается самозатачивающийся ножик — средний слой из жёсткого железа, боковые — из мягкого, легко стирающегося. Сто лет делали, спрос такой был — мастера не поспевали. За любые деньги. Так бренд «нож новгородский» раскрутили, что и ещё сто лет, уже и трёхслойку делать перестали, а и простые однослойные «на ура» уходили. Вот только последние десятилетия несколько поутихло, да и то — конкуренция пошла, арабские кинжалы из Палестины, их аналоги из Южной Германии. А этот мне «лапшу вешает» — и не в «газетный лист», а всё равно — «низя».
Потом сама пятка… Часа два провозились, пока пятку с зубами построили правильно.
– Ну вот и хорошо. Вот и забирай. Пошабашили.
– А кольцо?
– Дык… Завтрева. А ныне уже и вечерять пора.
– Ты у меня не только вечерять — до ветру ходить будешь по команде! По слову моему. Пока дела не сделаешь — не выйдешь.
– Да ты чё, боярыч!? Не пущать меня вздумал?! Кузнецу в кузне командовать!? Мал ты ещё, мне указывать.
– Уйдёшь — уходи. Но назад — не возвращайся.
– Ну, это пущай Аким Яныч скажет.
Ага. А Аким в «Паучьей» веси. Сегодня, пожалуй, уже не будет. Облака подымаются, ветерок поддувает — завтра можно будет уже и косить. А я с такими мастерами ещё день на кольцо потрачу. И главное — есть дело. И оно должно быть сделано. «Завтра докуём» — это когда я скажу. И — «если». Если я решу. Иначе — бардак и разруха.
Не понимает по-хорошему, не хочет работать — исправим. У нас тут не демократия со свободным рынком. Там бы я такого дурня гонористого просто выгнал. А здесь нельзя — хоть и профсоюзов нет, а всё равно: сплошная естественная монополия. Кузнецы здесь пачками свои «сиви» не рассылают, в очереди на вакансии не выстраиваются. Как говаривал Владимир Ильич по поводу слабости пролетариата в только что недавно царской России: «ну не отдавать же власть обратно». Не будем отдавать — будем применять. Сбегал за своими, по дороге объяснил ситуацию.
Вернулись к кузне — они уже и горн залили, и закрывать стали. Перестали. Без разговоров-уговоров. Ивашко с Чарджи обоим — сабли к горлу. Кузнец начал, было, снова возражать, права качать.
«По фене ботал, права качал.
Сыграл по бубнам и замолчал».
По «бубнам» сыграл Ноготок. Точнее — в «бубен». Правой — прямой в челюсть. Чистый нокаут. Дотренировался. Перспективный полутяж мог бы получиться. Обоих железячников повязали и повели на конюшню — другие новые таланты Ноготка демонстрировать. На конюшне… половины народа в усадьбе нет, но нарисовались почти все, кто в усадьбе есть. Кузнец, оказывается, многих достал. Как хвастовством о собственном мастерстве, так и этого мастерства отсутствием. Опять же, порка кузнеца — нечто из области экзорцизма с примесью экстремизма — отдаёт и чертовщиной, и опровержением устоев. Театров здесь нет, публичная порка — главный вид лицедейства. Или правильнее — «задодейства»?
