Есть в моей работе маленькая тонкость. Хороший журналист связи нарабатывает годами. Интересные новости не падают на голову постоянно. А разбираться в местных делах крайне необходимо, чтобы не выставить себя дураком и не кушать дезинформацию от заинтересованных лиц. Лучше всего знающим местные языки, а с ханьским у меня туго. Вернее, совсем ни бум-бум. В гуще народа не повращаешься, и вообще на Дальнем Востоке бывал исключительно наездами. В прошлый раз заехал в Шанхай, и кроме борделя… м-да… об этом лучше не вспоминать даже в отсутствие жены. Непременно учует. Нюх у Любки на это дело.
Значит, лучше привлекать местных жителей для корреспонденций? Прекрасно знающих язык, традиции и порядки? Тоже не всегда. Однобокое освещение событий получается. Представляю, что бы понаписали немцы в статьях про своих руководителей. Или бесконечную хвалу, или бесконечную ругань. Нам, посторонним, проще. Если и есть собственные взгляды на действительность, писать правду легче и приятнее.
Так, а это что за дела? За нашим столиком, нагло нарушив конфиденциальность, восседал что-то вещающий моей жене пожилой гражданин с орденом «За заслуги перед Отечеством». Награда была из современных, утвердили уже при Республике — и сразу видно, какому именно Отечеству пользу принес. А статут очень высокий. За все годы всего пару сотен выдали. Это кто ж такой, интересно?
Любка внимательно слушала разглагольствования. Видимо, пришло и мне время вспомнить про честь семьи и срочно подозрительного типа застрелить. Его абсолютно не извиняет, что ресторан весь занят и свободных мест не имеется. Пистолет вот остался в чемодане, ну да ничего. Один мощный хук[5] — и вынесут на кладбище. Гражданин не смотрится опытным бойцом.
— Карпов Фазиль, — вставая при виде меня, представился.
Складываем орден, замученный неустанными трудами вид, добавляем возраст и фамилию — картотека в голове автоматически выбрасывает справку.
Бывший заместитель министра внутренних дел. Очень широко известный в узких кругах деятель. Причем с самой лучшей стороны. Написал не то в пятнадцатом, не то в шестнадцатом году единственное в своем роде и пользующееся даже сейчас огромной популярностью руководство для судей по новому уголовному и гражданскому праву. Десятки тысяч судей были бы беспомощны, если бы не имели возможности проконсультироваться в справочнике. Старые законы тю-тю, новых никто не знал, а тут подвалила классная шпаргалка. Первую пару лет за одно преступление в разных концах страны могли навесить совершенно разные сроки. Да еще и «глубокое» знание юридических основ нашим патриотичным, но необразованным в данном смысле офицерством.
Широкой публике остался малоизвестен — очень не любил вылезать с речами и вечно копался в бумагах и юридических тонкостях. За что сняли, не понять. Официально — по болезни. Неофициально — кто-то пытался утопить, приписав взятки, но никто из вращающихся в осведомленных кругах не поверил. Всю жизнь был болезненно честен и капиталов не нажил. Да, запятнанная репутация дело такое. Нашлась причина — и попросили на выход. Оно и понятно: возникла новая поросль, стремящаяся делать карьеру, и старик начал мешать. Засиделся в кресле слишком долго.
— На отдых едете? — вежливо спрашиваю в некотором недоумении.
Как-то не приходилось слышать об отдыхающих в Сибири. Курорты все больше в другой стороне. Сибирь у нас, по новым веяниям, место, богатством которого будет прирастать Русь. Разработка месторождений всего на свете и непременно связанные с этим электростанции, расширение транспортных сетей и новые люди, энергично строящие Магнитку, алюминиевые комбинаты и еще много чего. Только особо наивные не понимают, что таким образом еще и заселяются огромные пространства, разбавляя местных старожилов приезжими из перенаселенной европейской части страны.
— Работать, — смущенно сознался Карпов. — Дальний Восток — очень интересное образование в свете юридических сложностей.
Любка улыбнулась мне под стук расставляемых официантом (половой — это устарелое понятие из прошлого режима) тарелок. На нее в обязательном порядке напялю паранджу. За границей можно. Бдительное государево око там слегка слепнет. В конце концов, нельзя оставлять ни на минуту без присмотра. Обязательно рядом обнаружится импозантный мужчина. Этот еще ничего. Старенький и, кроме авансов, ни на что не способный. В Ярославле и Владимире я неизменно фиксировал по соседству офицеров самого разного ранга — от полковников до юнкеров. Еще болтался рядом фабрикант с очень серьезными деньгами. Вечная проблема с молодой и красивой женой. Не понять, с чего это она меня вечно ревнует, а я должен делать вид, что все замечательно.
— Юридически интересно?
Может, его уволили за психическое состояние, подумал с тревогой. Тогда зря не начал знакомства с хука. Вдруг кинется и кусаться начнет?
— О, — оживляясь и забыв про ложку, воскликнул дедушка, — что вы знаете о Сибири в свете юридической науки?
— А это наука? — осторожно спрашиваю.
— Наверное, — не слушая вопросов, явно заводится не хуже моих лекторов в университете, — вам кажется все легким и понятным. Есть закон — требуется выполнять. Не так все просто! Вот при Каганате самыми трудными и сложными делами были вовсе не споры с иноверцами. Хуже всего были имущественные вопросы, связанные с суннитами. В своде законов почти не имеется постановлений, касающихся их, однако политика русского правительства в отношении сект имела сложную и запутанную историю. Законы менялись в разные годы при правлении сменяющихся Каганов, но неизменным оставался принцип весьма условной терпимости. Со временем сунниты стали частью народа, но эта терпимость не должна была проявляться наружу, чтобы не поощрять развития. От политики преследования власти перешли к системе закрытия глаз. Существовал даже особый сборник секретных постановлений, которыми необходимо руководствоваться администрации. И никто из просителей никогда не знал результата обращения в суд. Все зависело от знаний конкретного чиновника и его желания разобраться. — Он довольно рассмеялся.
Еще и от размера взятки, мысленно продолжаю. Поэтому в официальные суды очень редко ходили. Предпочитали все решать через муллу и общину. Разве что дела о наследовании и споры между иноверцами.
— Но мы живем не при Каганате уже давно, — делаю попытку направить мысль в другое русло, говорю вслух. Как-то не хочется выслушивать про громкий процесс сорокалетней давности.
— А! Вы правы, — с большим усилием слезая с накатанной колеи, соглашается, — но вы и неправы! Закон сейчас един для всех…
— И в этом ваша немалая заслуга, — льстиво поддакиваю.
— …Но и сейчас осталась масса проблем. Вы себе не представляете, насколько сложных!
Ага, понял я. Можно приступать к питанию. Лекция будет продолжаться независимо от наличия слушателей. Угораздило меня наступить на любимую мозоль.
— Сибирь в юридическом смысле состоит из нескольких частей. Земли Вольных войск, но!.. — Он поднял палец, обязуя нас сконцентрировать внимание.
Великая новость. Я послушно кивнул и посмотрел на Любку. Она подмигнула и показала, не особо скрываясь, на тарелку — мол, продолжай.
— На этих землях проживает несколько категорий граждан с разным статусом и разными правами. Есть поселенцы и коренные жители, тоже различающиеся по статусу. И кроме того, есть Туркестан Западный, Восточный и Южный.[6] В Западном очень много конфискованных после мятежей земель. Да и в Восточном хватает. А ведь на передаче в новые руки территории пастбища или поля проблемы не заканчиваются. Старый владелец мог иметь обязательства и долги перед соседями и даже государством. И не всегда это сходит гладко. Люди пытаются получить свое. Впрочем, — пожевав губами, добавил, — организации тоже. Хазаки очень часто требуют вернуть задолженность либо у нового владельца, либо прямо у государства. И начинается сложный процесс. Главное зло бюрократии — это когда одним и тем же вопросом занимается множество учреждений и лиц, руководствующихся неизвестно чем. Сплошь и рядом бывали случаи, когда, пройдя множество согласований, дело возвращалось в первоначальное ведомство, разбухнув до нескольких томов резолюций и справок. И его намного сложнее ускорить и правильно разрешить.
— И как решаются подобные казусы? — невольно заинтересовался.
— По-разному. От суммы зависит, от сроков, прошедших со времени образования долга, и от того, кому принадлежит. Там иногда шайтан ногу сломит в бумагах. Особо умные долгами рассчитывались в первые годы. Взаимозачеты. А иные даже скупали чужие обязательства, надеясь получить у государства. Оно не настолько доброе, но все бывает. И все плачут и жалуются на несправедливость. Это ведь в теории получен участок земли. А реально дом сожжен, инвентаря нет. Соседи не слишком рады… Если остались соседи. Были места, где всех подряд рубили или изгоняли. Не суть важно… Освобождали поселенцев на пять лет от налогов, а они все жалуются на плохие условия и бездушность властей. Вот и создали комиссию. Дабы привести все это безобразие к единому знаменателю. Земельный кадастр уточнить — давно пора прекратить дублирование функций разными ведомствами и разобраться, кому и что принадлежит. Снять вопросы навсегда.
