а все-таки, что в мешке?
Девушка хихикнула:
— Картошка, сало, колбаса, свёкла, я всего не помню, мама собирала. Я с последней электрички иду, решила угол срезать.
— Вам не страшно по таким глухим местам ночью идти?
— Страшно, конечно, но мешок очень тяжелый.
— Вас проводить? — я протянул руку к огромному «сидору». Подобный, только не таких героически размеров, я видел в бабушкином сундуке. Кажется, дед с ним пришёл с фронта. Мешок сразу потянул меня к низу, но я сумел нарисовать на лице бодрую, героическую улыбку:
— Ну что, пошли?
По причине позднего времени суток долбить в запертую от супостатов дверь общежития пришлось минут пять, наконец за шторой холла мелькнула тёмная фигура, затем загремели запоры. Вахтерша настороженно приоткрыла входную дверь, но увидев нас, широко заулыбалась:
— О, Танечка! Говоришь к родителям поехала, а саму милиция доставляет! (бабка умело едко шутить).
— Ха-ха, Клавдия Ивановна, она в гаражах заблудилась, а я её нашёл. Пришлось мешок тащить, а то он неподъемный. Я помогу девушке тяжёлый мешок до комнаты донести?
— Помоги, только в семь утра комендант комнаты проверяет, имей это ввиду.
— Я постараюсь управиться до семи.
Стараясь громко не пыхтеть, я затащил припасы на третий этаж, удостоился неожиданного, но приятного поцелуя в щеку и удалился. В фойе меня ждал ехидно улыбающийся напарник, возле которого сидела хрупкая брюнетка, с огромными серыми глазами.
— Здравствуйте, я Лена — девушка протянула мне тонкую кисть.
Я осторожно пожал хрупкие пальчики, с удивлением взглянув на Диму. Судя по его довольной роже, он нашел в цветнике достойный бутончик.
— Громов, Ломов, вы, когда в гаражах порядок наведете, меня каждый день склоняют на всех совещаниях — пристальный взгляд командира роты не позволял обойтись формальным ответом.
— Командир, мы каждый вечер, после двенадцати, все гаражи обходим. Тихо там, никого нет.
— И что собираетесь делать?
— Сергей Геннадьевич, а может в пятницу рейданем до утра?
Ротный глубокомысленно уткнулся в календарь:
— Договорились, до пяти останетесь, а в субботу на митинг не пойдете, выспитесь. От меня что-то надо?
— Сергей Геннадьевич, нам бы автопатруль в поддержку. Вы же знаете, ночная милиция вроде бы есть, но как нужны, то у них или сработка сигнализации, либо хозоргана везут. С дежуркой тоже не вариант, не докричишься.
— Хорошо, я подумаю.
И вот опять ночь, городская шумная тишина. Мы двигаемся по затемненной стороне внутригаражных проездов, осторожно опуская ногу на полную ступню, чтобы нечаянно не хрустнул под подошвой щедро рассыпанный по дороге, кусочек шлака. Рация выключена, чтобы ночную тишину, как всегда, в самый неподходящий момент, не разорвал крик дежурного: «Внимание, всем постам….». Где-то там, в бесконечном лабиринте складов, между речным портом и хлебокомбинатом, заныкался в засаде автопатруль нашего командира отделения — старшины Окунева, надеясь выцепить очередного расхитителя, пока еще социалистической собственности, волокущего в свои личные закрома мешок с хлебом или мукой, уж не знаю, что там еще народ увлеченно тащит с хлебозавода. Стимул творчески подходить к задержанию преступников есть, и очень весомый. С недавних пор премия в сорок рублей за каждое задержание, стала выплачиваться в течении недели. Но на наш отчаянный призыв старшина обещал прилететь незамедлительно.
Дима толкнул меня в бок и приложил палец к губам. Мы замерли. Где-то рядом, среди мрачных, окрашенных в черный цвет, железных «гробов» слышалась чье-то бормотание и звяканье. Мы разошлись в разные стороны и двинулись на звук. Чтобы обойти место звука с двух сторон, пришлось ползти в узком проеме между гаражами, надеясь не наступить ботинком в чьи ни будь каловые массы. Наконец я выбрался из гребаной кроличьей норы, в которую же сам себя загнал, умудрившись не зацепиться за острые металлические уголки ни сбруей, ни одеждой. На фоне черной туши гаража, светилась маленькая дырочка, очевидно, дефект сварки. Я оглянулся на крадущегося напарника, который уже радостно тянул пистолет из кобуры. Пришлось делать страшные глаза и махать пальцем. Получить пулю в затылок от своего же товарища — легко, как нефиг делать, а вот по ворам стрелять нельзя, послабление в этом деле депутаты примут только года через три.
Дима обиженно надулся, но кобуру застегнул. Я прислушался, но кроме невнятного бормотания, ничего разобрать не смог. Осторожно потянув на себя дверь, но она стояла как мертвая, заботливо запертая изнутри. Пришлось осторожно поскрестись ногтем по шершавой, в натеках кузбасслака, поверхности.
— Михалыч, ты что-ли — тревожным шепотом спросили изнутри.
Мой ноготь снова зашевелился, рождая слышимый только мне и моему невидимому собеседнику звук.
— Сейчас, подожди — что-то лязгнуло, и калитка ворот стала приоткрываться. В этот момент и надо действовать, не давая людям изнутри, явно ждущим не нас, а неведомого Михалыча, успеть запереться перед нашим носом. Караулить их несколько часов или выкуривать — удовольствие ниже среднего. Поэтому я потянул железную створку на себя, одновременно невежливо отталкивая оторопевшего мужика вглубь сооружения.
В спину меня, продолжая злобно сопеть, подпирал напарник.
Бля, бля, ну что за невезуха. Вместо долгожданных жуликов, дербанящих хозяйство честного автолюбителя, при свете фонарика откладывающих самые дефицитные запчасти, мы застали на горячем трех мужиков, наверняка тех самых автолюбителей, разложивших на застеленном капоте «ушастого» «Запорожца» нехитрую закусь, и бутылочку без этикетки, с явным самогоном.
— Здрасьте, граждане. Распиваем? — трагическим шепотом прошелестел я, сделав знак напарнику осторожно притворить калитку.
— А, что, я в своем гараже, имею право — навстречу мне покачнулся один из моих «контрагентов».
— Извините — я подвинул его в сторону и показал вглубь гаража: — ну что, будем изымать?
Мой палец уперся в два огромных стеклянных сосуда, над которым в знаке «хайль» тянулись вверх две резиновые перчатки. Неведомая темная субстанция в сосудах периодически рождала пузырьки газа, процесс брожения шел вовсю.
— На чем брагу ставите, уважаемый?
— На рисе и варенье — хозяин гаража загрустил, понимая, что в свете антиалкогольных указов его права закончились.
— Вы, мужчины, кто будете?
— Да мы соседи, с этой же улицы, зашли посидеть немного, да задержались.
— Кто такой Михалыч?
— Это тоже сосед, со своим
