а мне — помочь ей вывесить одежду. Когда я заканчивал с этой постирушкой, Ольга куда-то сбежала, что как я уяснил, в её стиле.
Правда, вскоре девушка вернулась с подносом сладостей и двумя кружками чая. Вот так неожиданность! Похоже, что не такая уж и скряга эта Оленька.
— Я думаю, Сергей, пора распить чашку согласия нам с вами.
Интересное словосочетание — чашка согласия. Вещевой надо с такими мыслями в университете преподавать.
— Почему бы и нет, — сказал я, принимая от неё бокал.
— Только… только вы не кому не рассказывайте. Народ у нас, сами знаете, сплетни разные собирает.
— А что? Настолько я вам не подхожу? — улыбнулся, и Ольга не сдержала смешок.
— Скажу, что после сегодняшнего дня, шансов у вас немного прибавилось.
Поблагодарив друг друга за веселое время за «рюмкой» чая, мы разошлись по комнатам.
Когда я прилёг на кровать, у меня получилось очень даже хорошо расслабиться. Руки заложил за голову, а ботинки закинул в угол.
Может, мне стоит уже жить нынешним днём? Ведь, что меня останавливает в данный момент — память о моей невесте.
Я поднялся с кровати и подошёл к столу, на котором стояла фотография Жени. Красивой, воздушной и… которую я уже никогда не увижу. Взяв рамку с фотографией, я аккуратно убрал её в стол.
— Жить стоит дальше, но никогда не забывать своих близких.
На такой умиротворённой ноте я и уснул, словно младенец в колыбельке. И во сне у меня всплывали образы Вещевой Ольги, которая даже во сне меня не оставляет одного.
Настал тот самый день, когда Родина отправляет нас в суровый, но не менее прекрасный горный край. В это утро я собирался особенно быстро. В каждую из командировок в прошлой жизни брал по минимуму. Меньше несёшь — быстрее побежишь. В авиации тоже самое.
Более крупные вещи, так сказать, «общаговые» уже погрузили в транспортные Ил-76е, которые пришли в Осмон пару дней назад под наш переезд.
По старой сложившейся традиции, на дорожку надо обязательно присесть, что я и сделал. Но не учёл одно момента — дверь в таких случаях надо прикрывать, поскольку обязательно кто-нибудь да зайдёт.
— Сергей, вы ещё здесь? — спросила Ольга, постучавшись в дверь. — У вас открыто было…
— Последние приготовления, — сказал я, укладывая походный рюкзак рядом с кроватью. — Со мной присядешь? — показал я Ольге место на моей кровати.
— С мужчиной и на одной кровати… Меня это смущает, — улыбнулась Ольга.
— Посидеть со мной рядом вас ни к чему не обязывает, Оля.
Вещевая присела рядом, и томно вздохнула.
— Серёжа… вы уж там аккуратнее, а то, как вы все летаете… я смотрю… и боюсь. За каждого боюсь. А за вас больше всех, — посмотрела она мне в глаза и тут же отвернулась.
Переживает за меня? Это что-то новенькое!
— Оля, не переживайте. Я заговорённый, — улыбнулся и легко поцеловал в щёчку нашего начмеда, которая от неожиданности сощурилась. — Мне пора.
Я забрал свои вещи и вышел из комнаты. Вахтёрша сама закроет на замок, а из ценных вещей в комнате только моя гостья, которая, возможно, приходила ко мне в последний раз. Наверняка, когда я вернусь через год, Оля уже и будет не Вещевая. Выйдет замуж и будет счастлива. А я… я буду ждать следующего заезда в Афганистан.
На аэродроме сегодня торжественная атмосфера, но с привкусом слезы и чувства страха. Всё же, полк уходит на войну.
Самолёты готовы запускаться. Лётчики в полной экипировке стоят в строю в ожидании выступления командования дивизии, а возможно и воздушной армии. Вокруг ЦЗТ много гражданских, семей наших военных с детьми и просто знакомые.
— Сегодня мы провожаем в Афганистан 236й авиационный полк. Доблестная и, пожалуй, самая боеспособная часть, — вещал с трибуны замполит, одетый в полевую форму и тоже убывающий с нами сегодня.
Я глядел по сторонам, стараясь понять, а что поменяется спустя годы? Сколько будет ещё войн и точно также жены и дети, матери и отцы будут провожать своих мужей и сыновей, а может и дочерей. И не все вернуться…
Последней моей просьбой было переправлять письма из Афганистана моим старикам. Да только не хотел я им говорить, что лечу туда.
— Не волнуйся, Сергей, — уверял меня Трефилыч, которому я оставил связку конвертов, подписанных мной во Владимирск. — Буду отправлять в срок.
— По самолётам! — крикнул командир, давая понять, что пора.
В последний момент перед закрытием кабины я встретился взглядом с Ольгой. Может она плакала, а может, просто в глаз что-то попало, но то, что это не было наигранным можно подтвердить.
Прошли ещё несколько минут, и я снова на исполнительном старте. Впереди у меня полтора часа перелёта в Баграм, а там решат, где нам нести службу.
Лететь должны на двухминутных интервалах, но кто-нибудь, да задержится и произойдёт сдвижка.
Обороты «Максимал». Руководитель полётами даёт разрешение на взлёт. Не проходит и минуты, как я уже набираю 8000 метров — расчётную высоту на перелёт. А в эфире уже слышен голос Томина.
— Я, 37001й, пересекаю границу Советского Союза с Демократической Республикой Афганистан.
По телу пробежала небольшая дрожь. Не от страха, но от предвкушения дела. Этакая прелюдия неизвестности. Ведь я был на войне в разных условиях, и всегда это были наземные операции. Максимум высадка десанта под покровом ночи.
А здесь ты, пожалуй, главная ударная сила ограниченного контингента Советских войск в Афганистане.
Внизу горные вершины Гиндукуша, возрастающие буквально из облаков, словно каменистые острова в белоснежном облачном море. Зрелище завораживает!
— 109й, 108му, — вызвал Валера, который шёл впереди меня в нескольких километрах с принижением 300 метров.
— Ответил.
— Остаток твой.
Я сразу бросил взгляд на топливомер. Показания в норме. И зачем меня проверять в такой момент, отвлекая от любования горами?
— 2000.
— Понял. У тебя зарядка какая? — спросил Гаврюк, уточняя что мне подвесили на аэродроме Осмона специалисты вооружения.
— 60е и 13е, — ответил я, машинально взглянув на подвешенные под консолями ракеты Р-60 и Р-13М.
И к чему такие вопросы? Начинаю уже думать, что не успели в Афган прилететь, а уже задач нарезают. Хоть бы дали район сначала изучить, осмотреться, а то можно и в Пакистан залететь по ошибке.
В эфире с прерыванием слышал, как кто-то ставит задачу, а Валера отвечает ему.
— Понял. 109й, принял информацию от «Купола»? — запросил меня Валера, назвав позывной командного пункта армии в Кабуле.
— Нет.
— Переходи на резервный канал, связь со «Снайпером». Я встаю в вираж на 6400 и жду тебя.
Ну, что и требовалось доказать. Спокойно прилететь, разместиться и войти в курс всех дел нам не дают.
От «Снайпера», являвшимся позывным пункта наведения в Джелалабаде и, с которым я связался, получил указания следовать к 108му.
— 109й, далее будем, выполнял работу в зоне дежурства, — подсказал мне ОБУшник, выводя в сторону по направлению к провинции Нангархар.
А вот это уже точно рядом с Пакистаном! По рассказам старших товарищей, нередко возникали стычки с истребителями ВВС соседнего государства, являющегося не самой дружественной нам страной. Всё-таки правительство, сидевшее в Исламабаде, близко сотрудничало с американцами.
Валеру я нашёл у самой верхней кромки облаков, которые он расчерчивал «восьмёрками».
Занял высоту сбора, пристроился к нему справа и нас повели в зону дежурства.
Чем ближе мы подлетали к приграничному району, тем отчётливее слышно было творящийся бардак в эфире.
Видимо, шла какая-то операция в горах с применением всего, что только было в Джелалабаде, Хосте и близлежащих к ним базах.
Невольно начал вспоминать недавние события нашего рейда на позиции духов. Представляю, как сейчас тяжело нашим ребятам внизу.
Воображение рисует бои в ущельях за каждый выступ, камень или нишу, которая может иметь значение. Прекрасно слышу, как авианаводчик руководит действиями армейской авиации, подсказывает, откуда работает ДШК или идёт пуск ракеты. «Стингеров» ещё пока не должно быть в этом 1981 году, но «Блоупайп» или «Рейд Ай» вполне могли уже в единичных экземплярах присутствовать. Хотя… может с моим появлением здесь, и история слегка пошла по другому сценарию?
— 109й, выход из зоны с курсом 80°. Обнаружена цель, следует от границы с курсом 270°. На запросы не отвечает, — вышел на связь с нами пункт наведения.
— Понял. 109й, разворот вправо, крен 45, обороты 89, — сказал Валера, и мы плавно начали разворот на нужный курс.
Похоже, «проснулись» соседи с Першаварского аэродрома! Это один из главных пунктов базирования авиации Пакистана, и находится он вблизи афганской границы.
— Скорость 800, высота 5000… паашли, — скомандовал Гаврюк и мы начали быстро снижаться, приближаясь к горным вершинам.
Заняв нужную высоту,
