нас перенаправили на другой курс, поскольку цель, обойдя высокие перевалы, снизилась до 5500. Теперь она двигалась в сторону Кабула — столицы Афганистана.
— Справа на месте, — доложил я, выйдя из разворота чуть с опозданием.
— Не отставай. Обороты 95, скорость по прибору 900, — командовал Валера.
Мы начинали разгоняться, чтобы как можно быстрее достичь нарушителя.
— 108й, цель по курсу, дальность 65, выше 500, — подсказывал местоположение цели ОБУшник.
— Понял. Прицел в режим ГИРО. Включение «Главного» по команде, — сказал Валера.
Включать оружие следует уже на боевом курсе. Несмотря на то, что мы находимся на одной линии с целью, дальность пуска наших ракет не позволяет пока ещё стрелять.
— Цель по курсу, дальность 40.
— Включаю главный. 109й прикрываешь, — сказал Валера, выйдя чуть вперёд меня.
Я всё всматривался и всматривался вдаль, но за отдельными кучёвками не получалось разглядеть ничего над собой.
— Цель по курсу, дальность 30.
Пробили ещё несколько облаков. Пальцы нервно постукивают по рычагу управления двигателем. Такого я ещё не чувствовал в своей лётной жизни. Сейчас передо мной реальная цель, которую, возможно придётся сбить. Это не воздушная мишень, которую уничтожали в процессе подготовки к Афганистану. Это настоящий противник.
Валера, идя впереди меня, вошёл в облако. Как и полагается в таком случае, я отвернул вправо, отсчитал пять секунд и вернулся на прежний курс.
— Цель по курсу, дальность…
— Цель наблюдаю! — громко сказал в эфир Валера, который уже, видимо, вышел из облаков.
Облачность осталась позади, а передо мной появилась та самая цель. Большой транспортный самолёт «Геркулес», который явно не должен здесь находиться. Первая мысль была, что это американский самолёт. По-любому выполняет какую-то разведку.
Подойдя к нему ближе, стало понятно, что это пакистанцы. И вряд ли нормальные пилоты будут суваться в Афганистан, зная, что здесь есть истребители Советских ВВС. А главное, никто не ведёт разведку на такой высоте. Обычно, забираются гораздо выше.
— Купол, ответь 108му, — запросил Валера командный пункт в Кабуле.
— 108й, цель обнаружена? — спросили у нас весьма грубым голосом.
Видимо, кто-то из генералов лично решил руководить. Пока нам объясняли, что нужно подойти, спросить у него что-то, показать свои ракеты, Валера уже всё это сделал. Я же пристроился сзади нарушителя и держал того в поле зрения на расстоянии пары километров.
— Цель наблюдаю, Купол. Транспортный самолёт, опознавательные знаки Пакистана. Визуальный контакт… установлен.
— На запросы не отвечает?
— 108й, нарушитель не отвечает. Провожу маневрирование.
Гаврюк продолжил выписывать маневры вокруг «Геркулеса». Даже «бочку» сделал, но тот не отворачивал и продолжал идти своим курсом.
— 108й, я Купол, дать предупредительный залп.
— Понял. 109й, зайди справа и дай очередь из пушки. Только мимо, — дал команду Валера.
Естественно, что мимо! Да только поможет это? Так называемые «красные линии» в отношениях с нашим государством пересеклись не раз и не два. Однако мы порой это всё проглатываем и не предпринимаем никаких мер.
Вот и сейчас. Я встал справа от транспортника, продолжая следовать с ним одним курсом. Поравнявшись с кабиной, я увидел там вращающиеся головы пилотов. Как мне кажется, им там совсем не весело!
Ну, ведь экипажу дают понять, что они летят не туда, а они не реагируют. Наводит на дурные мысли.
Самолёт вне зоны поражения пушки, так что очередь его не заденет. Отошёл назад, включил тумблер Главного выключателя вооружения, и… немного завис.
— 109й, разрешил предупредительный залп, — спокойно повторил Валера.
— 108й, в чём там проблема? Докладывайте! — не унимались большие дяди с командного пункта.
Им легко говорить, сидя рядом с индикатором. Их промахи обычно списываются на других. А вот промахнусь я, и целый транспортный самолёт упадёт вниз на склоны горных хребтов. Попробуй потом уверит себя, что ты не мог избежать этого?
— 109й, пуск, — сказал я, и нажал на гашетку.
Передо мной устремилась вперёд очередь пушечных снарядов, которую должны были увидеть и с борта «Геркулеса». Так оно и вышло. Через несколько секунд, нарушитель границы взял курс в сторону афгано-пакистанской границы.
Получилось, что зайдя на несколько километров вглубь территории, они спокойно вернулись обратно. Может, что и сфотографировать успели, а может просто заблудились и связь у них пропала.
— 108й, я Снайпер, закончить работу, курсом на точку, связь с Окабом, — передал нам указание пункт наведения.
— Понял вас, Снайпер. Спасибо за управление, хорошей смены, — попрощался с ними Валера, и мы вместе перешли на частоту Баграма.
Горы и горы, ущелья сменяются перевалами и ложбинами. А вот наш пункт назначения находится в самой настоящей долине, которая сейчас выглядит золотисто-серым блюдцем в окружении горных массивов. Лишь с южной стороны виднеется просвет, которым является пустыня. Она словно ворота в этот район, который и должен стать для нас домом на целый год.
— 109й, 108му.
— Ответил.
— Кроки аэродрома хорошо изучил? — тихо спросил Валера.
Будто бы нас никто на этом канале не услышит. Не пошепчешься на канале управления.
— Да.
— Готов парой зайти по крутой глиссаде? — запросил Валера.
— Готов.
— Окаб, 108й, рассчитываем «покороче» зайти парой. Шасси, механизация дополнительно.
Руководитель полётами на аэродроме продолжал в эфир раздавать указания по рулению транспортным самолётам и, прикрывающим заход на посадку, вертолётам.
— Разрешил, 108й. Начало снижения подскажете, — дали нам добро на такой заход.
И всё как отрабатывали ранее. Только сейчас уже не сделаешь спираль или полупереворот. Заход нужно построить плавнее, исключая резких доворотов. А высота по-прежнему больше 1500 метров, что вкупе с истиной высотой аэродрома или превышением над уровнем моря 1460 метров, даёт совсем уже большую высоту и разряженный воздух.
Самолёт ведёт себя несколько по-другому. Ему нужно больше тяги двигателя, чтобы взлететь. А на посадке тебе может не хватить оборотов, чтобы уйти на второй круг.
— Шасси… выпущены, механизация… в посадочное, обороты… «малый газ» и снижаемся, — скомандовал Валера, и мы пошли пикировать в торец полосы.
Плавно, не упуская из виду ведущего, я снижался к тонкой серой полоске, коей и является взлетно-посадочная полоса. Чувствую сильный боковой ветерок, который выносит меня во внешнюю сторону разворота. Беру поправку, но это не сильно помогает. Валера тоже начинает заваливаться на меня.
— Правее уходим, — сказал я, замечая, как полоса начинает уходить в сторону от нас.
— Дай правую педаль сильнее. Пускай скольжение будет. Выровнять успеем.
Чуть сильнее отклонил педаль, и меня немного развернуло носом к торцу полосы. Смотрю, а Валера в таком же положении. Продолжаем заход.
Подходим к ближнему приводу. Крен по-прежнему есть, но мы ещё в развороте и не вышли на посадочный курс.
— Я с перелётом сажусь, — сказал Валера, предупредив, что сядет за полосой точного приземления.
По сторонам смотреть некогда, но краем глаза вижу, как над стоянками кружат вертолёты.
Полоса уже близко. Смотрю на Гаврюка, а он ещё выше меня и летит куда-то в район центра полосы. Уже представил, как нам будут выговаривать за корявую посадку парой.
Касание! Бегу по полосе, не опуская нос. Чувствую, что тормозной мне не понадобится.
Вот он и Баграм! Осмотревшись, я уже заметил, что строилось всё здесь на совесть.
Полоса 3000 метров — сажай кого хочешь! Стоянок много, и какие угодно — открытые, в обвалованиях, закрытые капонирами и так далее. Пока рулил по магистральной рулёжке, отметил для себя, где находится стоянка дежурного звена и само помещение для нахождения лётчиков на дежурстве. Как раз на этой рулёжке мне и ставят предохранительные чеки, чтобы ракеты не сошли случайно.
На широком перроне разгружаются Ил-76е и Ан-12, которые были забиты под завязку нашим техническим составом, имуществом, техникой и другими грузами.
Рулю медленно, чтобы осмотреться как можно лучше и запомнить расположение стоянок.
— 109й остановитесь перед второй рулежкой, «вертикальных» пропустите, — остановил меня руководитель полётами, когда я подъезжал к стоянке вертолётчиков.
Прямо передо мной, приземлился один Ми-24, а следом ещё, и начали заруливать к себе.
— Окаб, 109й, пропустил. Продолжаю руление, — сказал я, и присмотрелся к махающему мне человеку справа.
Это ж мой техник Дубок. Только он не махал, а отдавал мне воинское приветствие. Естественно, не ответить взаимным жестом я не мог.
— 109й, я 737й, от 363й отдельной вертолётной, приветствуем
