Спасти меня от похитителей, которых сам же и нанял? И с Лизой тогда, вспомни… он нашел избушку и точно рассчитывал спасти там детей. И разозлился на тебя, когда ты его опередил.
Миша ответил не сразу.
— Тут вот в чем дело — слишком плохо я к нему отношусь, пожалуй, даже ревниво. Значит, субъективен. И все же отмечу: юноша он сам по себе небедный. Мог кого угодно нанять. Впрочем, разбойников можно соблазнить не только деньгами. Губернская канцелярия легко изготовила бы паспорта — ценность, которую на ярмарке не купишь. А для него канцелярия — соседний офис. Так что…
Муж резко покачал головой, была бы кепка — свалилась бы.
— Нет, огульно обвинять человека не станем, Мушка! Буду выяснять, собирать информацию. Вот тогда и посмотрим. А пока, как говорил Дамлет, принц Гадский…
— Дальнейшее — молчание, — улыбнулась я, вспомнив наш старый семейный мем.
— Вот. Пока не нарою инфу — молчим, чтобы не зайти далеко потенциально ложным путем.
Если Миша говорит «дальше молчим», а я не возразила, то молчу. Хотя… Хотя кольнула меня одна мысль. Но пусть и правда накопает информацию.
На этом и расстались — Миша взглянул на часы и заспешил. Я печально улыбнулась: большинство гостей, даже не милых, увозят от меня съедобные и полезные гостинцы. Тут же лишь немножко пастилы успела дать. Даже от бутылок настойки в лукошке отказался.
— Мушка, — заметил с легкой укоризной, — меня угостят по прибытии. И вообще, с каких пор ты стала меня алкоголизировать в таких объемах?
— Прошлой осенью взял, кстати, — улыбнулась я.
— Так мне надлежало соответствовать имиджу: чтобы полиция — да отказалась от ерофеича, да еще качественного… Теперь же, Мушка… ну, сама понимаешь. Печень — одна, сама же говорила в свое время.
— В наше время, — серьезно ответила я, — теперь опять наше время настало. Береги себя, Миша.
— И ты себя, Мушка. Ни ногой из усадьбы… ладно, из владений. Если что — ко мне посылай, только пусть будет конь выносливый, может, долго искать придется.
Тут-то, кстати, я и рассказала, как решила не отвозить накопленные спиртовые запасы сама, а послала менеджера несколько дней назад. Супруг одобрил, только спросил: точно ли Алексей Иванович должен отвезти спирт именно на казенный завод? Обрадовался, что так.
Миша уехал, а я осталась считать дни и заниматься делом, чтобы уж совсем не зациклиться на одном. Увлеклась, надо сказать. К тому же доверие мое к мужу настолько велико, что даже волнение — как бы в опасности не оказался по своей работе — не могло это доверие перевесить.
Миша взрослый, опытный, умный. У него профессиональная чуйка. Справится со всеми своими делами, подаст прошение о браке и вернется в Голубки. Мы тихо обвенчаемся, никого не ставя в известность, и в Москву поедем уже семейно.
Да, так и будет.
И наговоримся в дороге! Обо всем. О том, как мы оказались в своих новых телах, о том, как привыкали и к ним, и к новой жизни. Мише, между прочим, предстоит рассказать больше: о том, как я входила в роль барыни, он имеет некоторые представления, а о том, как он стал полицейским офицером начала XIX века, я ничего не знаю.
И, конечно, что будет дальше. Уж не знаю, что обретем в Москве, да хоть пустую шкатулку с запиской-пожеланием внутри. Что я могу обрести ценнее, чем то, что уже обрела?
Все, Эмка-Мушка, хватит! Надо заняться делами и отвлечься!
Обычные осенние хлопоты мелкопоместной дворянки удачно наложились на деятельность среднестатистической прогрессорки. У меня хватило ума не тянуть все в одну каску. Я еще с прошлой осени начала примечать среди своих людей тех, кто проявлял интерес к разного рода «штучкам». И по механике, и в химическом направлении. Тут ведь дело какое: человеческому разуму надо просто показать путь и дать толчок — он сам такого напридумает, что воплощать замучаешься.
Вот что удивительно, вовсе не обязательно это была молодежь. Например, лучшим специалистом по улучшению «пральной машинки» оказалась тетка Агафья, веселая разбитная солдатка, прижившая от мимохожих странников еще троих сыновей после того, как ее Ванюше забрили лоб. Женщина была бойкая, разумная и скорая что на язык, что на руку, поэтому остальные деревенские и дворовые кумушки шипели исключительно по углам, а в глаза Агафье про нагулянных сыновей ни одна пикнуть не смела. Тем паче самих пареньков дурным словом задеть.
Агафья у прежней барыни была в портомойках, подрабатывая этим на скудное пропитание своим старшим трем девчонкам от мужа и мальчишкам, пока дочки-сыночки не вошли в рабочий возраст. А как наладили мы во дворе пральную машину, она не приуныла, подобно другим бабам, мол, работы не станет. Проявила живейший интерес к «механизьме», своих пацанов твердо наладила посменно крутить барабан, а сама не только загружала и полоскала, но и присматривалась. И прикидывала всяко.
Все это Агафья обстоятельно изложила мне, явившись пред барские очи ровно через полчаса после того, как уехал Миша. Явилась она не просто так, а с целой пачкой рационализаторских предложений.
— Здравствовать вам, барыня, — степенно начала она разговор, как только уяснила, что я готова ее выслушать. — Не побрезгуйте рабу свою выслушать, авось чего умного скажу. С Пасхи все присматривалась к механизьме да думку думала. Можно это дело не только для стирки приспособить!
Я с большим интересом посмотрела на Агафью. До нее ко мне если кто и обращался с рационализаторскими предложениями, то только мужики, причем сами по себе кой-чего кумекавшие в делах кузни или там в каретных приспособах. А тут женщина!
— Говори, Агафья Севастьяновна, внимательно тебя слушаю.
Агафья аж крякнула и зарделась от удовольствия и легкого смущения. За прошедший год мои люди привыкли помаленьку, что я ко всем обращаюсь уважительно, не тыкаю и не «Агашкаю». А что при этом спуску не даю — только добавило мне очков в их глазах.
Что удивительно, эта неграмотная сельская баба оказалась сообразительнее многих мужиков. В частности, присмотревшись к шестерням и ременной передаче, самостоятельно додумалась до переключения скоростей. Даже нарисовала свою задумку на листе дешевой оберточной бумаги карандашом и подробно, по пунктам, смогла объяснить, как из обычной пральной машинки на ручном ходу сделать чуть ли не машинку-автомат. Во всяком случае, насос для подачи чистой воды, желоб для слива грязной и переключение скорости в режим центрифуги она разрисовала весьма подробно. И рассчитала больший объем барабана — без знания фундаментальной математики, на одной житейской сметке и собственной несомненной гениальности.
А затем прямо высказалась: коли такую машинку не в барской усадьбе поставить, а в большом трактире или, например, в лазарете при полковом хозяйстве, большая польза может выйти. И большие деньги, коли подряд заполучить для казны. Это, она слыхала от знающих людей, очень трудно. Но ежели выгорит…
— Ежели выгорит, Агафья Севастьяновна, — предвосхитила я ее запрос, — быть и тебе, и детям твоим свободными. Это я тебе обещаю твердо.
Агафья улетела от меня в кузню со своим чертежом и барским одобрением словно на крыльях.
Приходила ко мне с разным новаторством не только она. Тот же кузнец Федор, брат Алексея, по своей инициативе разработал новые насадки для механической овощерезки. И доску с лезвием — капусту шинковать для квашения. Баба, как обвыкнется управляться с такой доской, сразу обгонит трех или четырех товарок. А еще пресс с заточкой — вырезать серединки из яблок. Как-то я ему сказала, что такая простенькая, но эффективная приспособа существует. Даже рисовать не стала, он и со слов запомнил и воспроизвел.
Все эти новации были актуальны для сезона, сезон назывался «осень-припасиха». Начался он в августе и, кроме главного события — жатвы, — заключался во множестве прочих трудов по наполнению амбаров, сараев, подполов. Не пройдет и двух месяцев, как огороды, поля, леса покроет снежок, а единственным доступным съестным ресурсом станут зайцы и птицы, ищущие забытые колоски.
Так что крестьяне — и в первую очередь крестьянки — запасались как обычно. Но я и тут постаралась внести организацию в эти труды. Когда я вернулась, ягодную пору сменила грибная, впрочем, своей очереди еще ждали две красные красавицы: брусника и клюква. Грибов уродилось знатно, а так как заморозки припозднились, сентябрьский сбор не уступал августовскому.
Я, как и в случае с ягодами, ввела щадящую дань за посещение леса и оплату за отборные, чистые грибы. Кроме обычной сушки на спицах, велела изготовить несколько многоярусных дырчатых сушилен. Вот для них-то
