НАТО… Учинить войнушку ради спасения пятерых граждан СССР? Мило.
Нет, Марина права — вся надежда на Ершова и его курдов. Вот только до Курдистана еще пилить и пилить…
Поверху со свистящим рокотом пронесся вертолет «Хьюи-Ирокез»', за ним еще один. Вертушки летели над самим шоссе, сдувая пыль с осевой.
— Они перекроют нам дорогу! — закричала Рита, гневно сжимая кулачки.
Я вертел головой, но… Ни свернуть, ни обогнуть.
Внезапно от обочины справа потянулась грунтовка, уводя за вздыбленные холмы плоскогорья. Резко выкрутив руль, я согнал пятитонку с гладкого асфальта, и М-809 затрясся по турецким ухабам.
Когда грузовик таранил ворота авиабазы, во мне жила чуть ли не абсолютная уверенность в окончательной победе, но сейчас, наоборот, росло и крепло понимание — мы проиграли.
Вся эта пиротехника со спецэффектами или убийственный мордобой хороши в голливудском суперблокбакстере, а реал куда грубее и скучней, здесь частенько побеждает зло.
Да я даже не знаю, куда так резво веду машину! Уловив в зеркальце заднего вида блеск хлещущих лопастей, Рита охнула:
— Сзади! Миша, они сзади!
Мои руки, как по команде, завертели баранку, и грузовик, качаясь и подпрыгивая, вынесся в тесную долину. Скрежет гальки на бережку извилистого ручья, рев двигателя, отражавшийся от травянистых круч, смешались с грохочущим сверестеньем винтов.
Я даже испытал стыдное облегчение, когда пара вертолетов зависла впереди, разметая пыль и прелую траву. За сдвинутыми дверями «Ирокезов» скалились морпехи, поводя шестиствольными пулеметами.
— И сзади тоже! — застонала Рита.
Перебивая рык и вой моторов, грянул металлический глас с небес:
— Уок аут вис юр хэндс ап!
— Выходим, — буркнул я, пряча глаза. — С поднятыми руками…
Вторник, 28 октября. День
Нью-Йорк, Сохо
Вакарчуку было проще, чем прочим гонимым — в свое время он скупил добрый десяток квартир, разбросанных по всему Нью-Йорку, от Лонг-Айленда до Манхэттена. Вот на одной из таких «явок» они с Чаком и затаились. На ночь.
А с утра вышли на тропу войны. Призрак Медведя взял на себя разведку, и убыл в Покантико-Хиллз, а Степан направил стопы в Сохо, в район чугунных зданий и модных баров, где крикливая богема пропивала скудный заработок, хвалясь сомнительными талантами.
Брайен Уортхолл, почтенный богатей, как бы исчез — Стивен Вакар натянул порядком заношенные джинсы и кожанку, чтобы раствориться среди местного населения, побрился, и будто помолодел. Хотя, ему ли печалиться о минувших годах?..
«Вальтер» за поясом успокаивал не особо, но и всемогущества «жирных котов» бояться не стоило. Безусловно, большие деньги — большая власть, но, чтобы держать под контролем огромный мегаполис, никакой армии не хватит.
Нарочно не оглядываясь, Степан сбежал по ступенькам в паб «Аэроплан» — сюда частенько наведывались старые летчики, чтобы за пинтой свежесваренного пивка предаться воспоминаниям о боевой молодости.
Как их «летающие крепости» бомбили наглых «джерри», захапавших пол-Европы! А как они сживали со свету корейцев, пересевших с рикш на реактивные «МиГи»! Правда, и их самих били изрядно, но точно не парнишки Ким Ир Сена, а русские…
Вакарчук кивнул бармену и, сдув пену с тяжелого бокала, неторопливо двинулся вглубь уютного полуподвальчика, под потолком которого качался на цепях самый настоящий «Ньюпор», слетевшей сюда с небес Первой мировой.
За отдельным круглым столиком сидел выдающийся экземпляр ушедшей эпохи — плотный старикан, налитой здоровьем. Лысый, но с окладистой бородой, свирепо пошевеливая мохнатыми бровями, он больше всего смахивал на патриарха байкеров — кожаная косуха как будто указывала на страсть к мотоциклам. Однако Нолан Майер презирал двухколесное братство — его тянуло в небо.
— Мистер Майер? — зажурчал Степан, присаживаясь. — Вы позволите?
— Так ты ж уже сел! — добродушно фыркнул старик. — Гнать тебя, что ли?
— И то правда, — Вакарчук нацепил самую обаятельную из своих улыбок.
Майер глянул на него, щуря крохотные синие глазки, и засопел.
— А откуда это ты меня знаешь?
— Считайте меня ангелом! — ухмыльнулся Стивен. — Нам, пернатым, положено ведать о человеках… Нет, если серьезно, то я давненько приглядывался к вам, мистер Майер. А подсесть сегодня заставила одна нужда… Ага, я вижу, вы не из тех, кто терпит пустую болтовню!
— Эт-точно, — проворчал Майер, и милостиво сказал: — Можешь звать меня Нолан.
— Стивен, — протянул руку Вакарчук, и его визави крепко пожал ее. — Просто я, понаблюдав, сделал пару выводов. О ваших мечтах, которые вы записали в несбывшиеся. Например, о полетах…
— Слышь, ты, ангел небесный!.. — разозлился Нолан.
— Я могу исполнить оба ваши желания, — хладнокровно договорил Степан.
— Оба? — из-под нахмуренных век сверкнули голубенькие глазки.
— Я здесь потому, что вы первоклассный пилот, — раздельно проговорил Вакарчук. — И потому еще, что вы дважды пытались убить Дэвида Рокфеллера.
Майер сгорбился, а лицо его обрюзгло.
— Мой сын, — хрипло вытолкнул он. — Я продал машину и дом, чтобы Сэмми выучился, и мой мальчик преуспел! Мы с Мэри в шутку называли его «банкиром» — его взяли в «Чейз Манхэттен бэнк»… А потом… — Нолан налился кровью и тяжело задышал. — Сэма подставили! Стянули деньжата, а всё свалили на моего мальчика! Сэм прорвался к этой… к этому… к боссу, а тот его выставил. Обобрал до нитки, и выгнал! Женушка, эта крашенная вертихвостка, бросила Сэма. Он запил, а потом… Сэмми шагнул в окно с тридцатого этажа. Я их похоронил в один день — Мэри не пережила, сердце не выдержало…
Степан положил ладонь на сжатый кулак Нолана.
— Этого уже не исправишь, — сказал он с той мягкостью, что прикрывает жесткость. — Но в моих силах помочь вам отомстить. И за сына, и за супругу.
— Тебе-то зачем? — отвернулся Майер, стыдясь откровенных слов.
— А у нас с Рокфеллером война, — криво усмехнулся Вакарчук. — Однажды его киллеры выследили меня, но я ушел. Только вот прятаться не собираюсь. Скажите сразу: вы по-прежнему полны решимости, и готовы воздать?
— Да! — выдохнул пилот, витиевато «зафакав».
— Тогда слушайте. Охрана в резиденции Рокфеллеров — отборная, но натасканная против обычных угроз. Снайперу не подобраться к «Хадсон-Пайнз», где проживает Дэвид Рокфеллер, но вот воздушный налет им отразить нечем!
Майер тяжко закряхтел.
— Стив, я даже во Вьетнаме не летал, — глухо выговорил он. — Вся эта реактивная хрень — не для меня…
Вакарчук тонко улыбнулся.
— «Тандерболт» сорок третьего года вас устроит?
— Да! Да! — глухо воскликнул Нолан, всякий раз подпрыгивая на стуле. — Да!
— Тогда слушайте…
Пятница, 31 октября. Утро
Штат Нью-Йорк, Покантико-Хиллз
Покатые холмы радовали зеленью, как летом, а живописные перелески будто сбегались на водопой к синей полоске Гудзона, отражавшего осеннее небо.
Не имея слов, чтобы выразить свой восторг, Нолан Майер затряс головой и глухо захохотал. В тесной кабине «Тандерболта» смех потерялся, но все равно — прогресс. Когда он смеялся в последний раз? А как раз перед похоронами…
Лицо пилота застыло, обретая хищное выражение. Нет, нельзя сказать, будто он ненавидит хозяина «Хадсон-Пайнз». Ненависть — это ярость слабых, а его никто еще не равнял с дрисливыми задохликами.
Майер сощурился. Видел он однажды фильм… Название забылось, а играл там Аль-Пачино. И вот его герой сказал очень и очень верные слова: «Жертвы имеют право на справедливость».
— Всё будет по справедливости, Сэмми… — выговорил Нолан непослушными губами. — Мэри…
Ну-ну… Не раскисай, старикашка! Ты погляди только, какая машина! Сорок лет, долгих сорок лет не довелось тебе слышать грозный гул мотора, позванивавшего на высоких оборотах, не ощущать дрожи, что пронизывает аппарат — и словно одушевляет истребитель-бомбардировщик, старенький «Джаг»!
Майер любовно погладил близкий борт. Он не стал перегружать самолет. Трех бомб и бака с напалмом вполне достаточно. Ну, и эрэсы навесил, куда ж без них…
— Приготовиться, пилот, — скомандовал Нолан, и мягко подал рычаг управления от себя.
«Джаг» послушно заскользил, как с горки, снижаясь. Понесся на бреющем, незаметно пересекая границу имения Рокфеллеров.
«Хадсон-Пайнз»!
Большой дом под старину завиднелся вдали, и Майер развел губы в мрачной усмешке. Сначала пара очередей…
Восемь крупнокалиберных пулеметов «Кольт-Браунинг», прятавшиеся в крыльях, задолбили разом — огненные росчерки трассеров уносились, сходясь в точке перспективы — на усадьбе. Пули толщиной с палец гвоздили стены, раскалывая кирпичи, вынося окна и трепля крышу.
«Добавим огоньку!»
Реактивные снаряды с шипением сорвались с направляющих, распуская дымные хвосты. Лимузин у входа вспух клубом пламени, посыпались тесаные камни фасада…
Ручку на себя!
«Джаг» плавно набрал высоту, одновременно закладывая вираж. Ага, кто-то выбежал из особняка…
