бы я не боялась, что нас услышат, влепила бы тебе пощечину, — прошипела Кристина.
— А может, хватит уже этой ерунды? — вздохнул я. — Ну, честное слово: я и так верю, что ты строгая, порядочная девушка, — и поцеловал её.
Кристина попыталась делать вид, что сопротивляется, но надолго её не хватило. Скоро она прильнула ко мне, и мы расцепили объятия лишь после того, как услышали, что в самом низу, на первом этаже, хлопнула входная дверь.
— Опять, — пробормотала Кристина. — Как в тот раз…
Однажды уже действительно было такое — мы вдвоём стояли здесь, на лестнице, а внизу хлопнула дверь.
— Не совсем, — улыбнулся я. — Идём, — и взял её за руку.
— Куда ты меня ведёшь? — удивилась Кристина. Мы начали подниматься наверх. — Неужели собираешься провести на свой этаж?
— Да боже упаси, — фыркнул я. — Даже если бы сумел снять магическую защиту, моя комната — не лучшее место для свиданий. За перегородкой — Мишель, под столом — чокнутая чайка, а по коридору ходит наставник. Так себе романтика.
— И куда же мы идём?
— Узнаешь.
Лестницу, ведущую от четвёртого этажа вверх, на чердак, перегораживала дверь из металлических прутьев. Она была заперта на навесной замок. Выход сюда для курсантов был закрыт.
— Я не умею ходить сквозь стены, — недоуменно взглянув на запертую дверь, сказала Кристина. — Давно собиралась научиться, но всё как-то…
Я прикинулся расстроенным:
— Да ты что? Правда не умеешь? И что же нам делать?
Я-то сквозь двери ходить умел. Так же, как сквозь стены. И Кристина об этом знала. Впрочем, выглядела она такой расстроенной, что сжалился я быстро:
— Да не волнуйся, шучу.
Взялся за дужку замка, откинул её и вынул из проушин.
— Э-э-э, — остолбенела Кристина. — Как ты это сделал? Что это за заклинание? Сложное?
— Невероятно, — усмехнулся я. — Называется «незапертый замок».
— Костя! — Кристина пихнула кулаком в бок. — Ты что, заранее его открыл?
— Браво, лейтенант Алмазова! Высший балл вам за догадливость.
Замок я действительно отпер заранее — как проделал и ещё кое-какие операции. Благо, магической защиты на замке не было, а уж опыт преодоления немагических преград за тридцать шесть лет предыдущей жизни я приобрел изрядный. С этим замком и возиться почти не пришлось — не замок, а детский лепет.
Я распахнул металлическую калитку. Поклонился Кристине и изобразил приглашающий жест:
— Прошу.
Мы поднялись по тёмной лестнице на чердак, ещё более тёмный.
— Я ничего не вижу, — растерянно озираясь, произнесла Кристина. — И тут очень пыльно, — она чихнула.
— Ничего, — успокоил я. — Пыль — ненадолго, — и подхватил Кристину на руки.
— Что ты делаешь? — попробовала возмутиться она.
— Помогаю тебе не споткнуться в темноте. — Я уверенно шагал в нужную сторону.
— И куда ты меня тащишь, интересно?
— Вам когда-нибудь говорили, что вы невероятно любопытны, госпожа Алмазова?
— Мама, — призналась Кристина. — Постоянно говорит.
— Передай маме, что я с ней в кои-то веки согласен.
С чердака на крышу вела металлическая лестница. Я, с Кристиной на руках, встал у её основания, под открытой дверцей — сквозь которую можно было выбраться на крышу. В дверном проёме виднелось ночное небо, усыпанное звездами.
— Всё? — недоуменно спросила Кристина. — Мы пришли?
— Пока ещё нет.
Я поставил Кристину на пол, обнял её. Один конец моей цепи обвил нас вокруг пояса, второй я метнул в дверной проём. Не выпуская Кристину из объятий, другой рукой ухватился за цепь.
Отдал мысленный приказ. Рывок!
И вот мы, обнявшись, стоим на крыше корпуса. После темноты чердака кажется, что здесь светло. А может, это из-за звёздного неба — к которому мы немного приблизились.
— Вот теперь пришли, — сказал я. — Прошу, — и указал Кристине на то, что находилось за её спиной.
Кристина обернулась. И ахнула.
На крыше, рядом с широкой каминной трубой был расстелен плед. Рядом с ним — небольшая скатерть, на которой стояли бутылка вина, подсвечник с горящей свечой, два бокала и корзинка с фруктами.
— Ой. Ко-остя… — только и смогла выговорить Кристина.
— Подожди. Это тоже ещё не всё. — Я жестом фокусника вынул из-за спины и протянул Кристине букет цветов. — Вот теперь — всё! Вроде ничего не забыл. Можно начинать.
— Ко-остя… — взяв букет, повторила Кристина. Вдохнула аромат лепестков. В глазах заблестели слёзы. — Это… Это… Я никогда прежде…
— Неужели не была на свидании?
— На таком — никогда.
— Ну, честно говоря, на таком я и сам никогда не был, — признался я. — И цветов никому не дарил. Да и вообще, раньше всё как-то попроще происходило…
— Не рассказывай, — коснувшись пальцем моих губ, попросила Кристина. — Я ничего не хочу знать.
* * *
Вино мы едва пригубили. До фруктов так и не добрались. Крышу моя магия заставила немного нагреться — так, что лежать на пледе, укрывшись сверху ещё одним и глядя в звёздное небо, было удивительно приятно.
— Я, оказывается, всю жизнь мечтала о чём-то таком, — нежась в моих объятиях, проговорила Кристина. — Ночь, звёзды, тишина. Никто не нападает, ничего нигде не взрывается…
И в этот миг тишину разорвал звон разбитого стекла. Несколько секунд спустя послышался шум — сквозь выбитое окно стало слышно, что корпус гудит, как растревоженный улей. Топот, крики… Если слух меня не обманывал — а он меня обычно не обманывал — шум доносился отовсюду, в том числе и с моего четвёртого этажа.
Бытовая магия позволяла, в числе прочих, освоить навык быстрого одевания. Мне это было без надобности — я, кажется, уже родился обладающим таким навыком. Кристина ещё возилась с пуговицами платья, когда я, полностью одетый, подошёл к краю крыши. Обернувшись, сказал:
— Иди к себе. Ты ведь сможешь проскользнуть по лестнице так, чтобы тебя никто не заметил? Ты это хорошо умеешь. Возвращайся к себе в комнату и ложись в кровать. Сделай вид, что никуда не выходила.
— А ты?
— Разберусь.
Я махнул рукой на прощанье и спрыгнул вниз.
С крыши четырёхэтажного здания, да. Родовая магия Барятинских позволяла мне прыгать с любой высоты без ущерба для здоровья. Засбоила она в единственном случае — когда мой предшественник, настоящий Костя Барятинский, прыгнув с моста в реку, сломал себе шею. Но это тоже — отдельная история. Тогда просто нашёлся добрый человек, который помог нашей родовой магии засбоить.
А сейчас всё сработало отлично: я приземлился на ноги, недалеко от входа в корпус. И услышал восхищённое:
— Государю императору — ура!
Ну, кто бы сомневался.
— Твоих рук дело? — грозно глядя на кружащего над крыльцом Джонатана, спросил я.
Подошёл к осколкам стекла, украсившим газон — они сверкали в свете луны под окном комнаты, предназначенной для отдыха наставников. Точнее, под бывшим окном — подняв голову, я увидел, что оконный проём на четвёртом этаже зияет пустотой. А среди осколков разглядел щепки. Джонатан, не мудрствуя лукаво, вынес окно в комнате наставников вместе с рамой.
— Господин Барятинский! — из корпуса выбежал дежурный наставник. Уставился на меня. — Что здесь происходит⁈
— Ничего серьёзного, господин Синельников, — заверил я. — Небольшой сбой в магических настройках фамильяра. Джонатан искал туалет.
— Туалет? — обалдел Синельников.
— Ну, не гадить же ему на пол! — оскорбился я. — В темноте Джонатан немного заблудился и нечаянно задел стекло.
— Задел? — переспросил Синельников. — Нечаянно⁈ Это, по-вашему, называется «задел»⁈
— Именно. Приношу свои извинения.
— Государю императору — ура, — нежно проворковал Джонатан и уселся мне на плечо.
Я сумел обуздать порыв и не треснуть его по башке.
— Всё в порядке, господин Синельников, мы уже уходим.
— А почему вы одеты, господин Барятинский? — спохватился Синельников.
И с подозрением уставился на меня.
— А вы полагаете, что я должен был выскочить из корпуса раздетым и смущать своим видом невинных дев? — встречно возмутился я.
Пошёл в корпус.
— Каких ещё дев? — полетело мне в спину. — Что вы несёте⁈
— Костя!
Входная дверь распахнулась, и на крыльцо выскочила Полли. Ну, ещё бы самая любопытная девушка академии осталась в стороне от переполоха.
— Вот таких дев, — указав на Полли, разъяснил Синельникову я.
Полли, в отличие от меня, не обладала навыком быстрого одевания — ни магическим, ни приобретенным. Она выскочила на крыльцо буквально в чём была — покрывале с кровати, в которое завернулась поверх ночной рубашки. Из-под покрывала выглядывали голые стройные ноги.
— А почему вы вообще в такое время оказались за пределами корпуса, господин Барятинский? — продолжал разоряться Синельников. — Отбой был два часа назад!
— Я беспокоился за своего фамильяра. Готов понести наказание.
— Уж понесёте! Ещё как понесёте! — пригрозил Синельников. — Не сомневайтесь! —
