— Поди знай, вашество! Но кустодии уже наверняка присматривают за семьей судьи. Неофициально, конечно.
— Тогда у него один путь: идти каяться, — заметил я. — Но он не торопится этого делать. Почему?
— Поди знай, — повторил Фома и хитро прищурился. — А может, он надеется, что его пронесет? Или задумал что дурное…
— Это вряд ли, — усомнился я. — Он все же не совсем глупый…
— Раз попер против некроманта и Чеховых, то ума он небольшого, — заявил Фома.
— Ты как сам? — наконец спросил я, убедившись, что нас никто не слышит.
— Боязно, вашество. Беспокоюсь о том, что не справлюсь.
— Напрасно, — мягко возразил я. — Ты ведь не лыком шит. И многое в этой жизни испытал.
— Так-то оно так, да только раньше я отвечал сам за себя. И жил один. А тепереча у меня есть семья, которую я не могу подвести. Скоро будет супруга… — Парень смутился и заговорщически понизил голос. — Я решил, что надо предложить ей замужество до того, как официально станет известно про отчество. А не то она смутилась бы. А там глядишь — и отказала бы.
— Не думаю… — хмыкнул я, вспомнив, как девушка смотрела на Питерского.
— Я ведь раньше всех девиц считал вредными и падкими на деньги.
— Не припомню такого, — солгал я.
— Было дело, — кивнул парень. — Да только с Иришкой все не так. Она хорошая. И Зинаида, мамка ее, приличная женщина. Хотя и беспокоится, что мы торопимся. Но я ей сказал: чего тянуть? Я сразу понял, что Иришка мне по сердцу. Решение свое не изменю и доверие ее не предам. Гулять не стану. Из дома нести ничего не буду. В карты я не играю. Вином не увлекаюсь. Не курю.
— Сплошные плюсы, — согласился я.
— А то, что ем много, так это конституция у меня такая, — продолжил парень, вспоминая свой диалог с будущей тещей. — Еще я намекнул, что иногда становлюсь на четыре лапы. Но Иришка осторожно эту тему закрыла. Как я понял, она беспокоится, что ее матушка испугается моего зверя.
— Вот с этим лучше сразу все порешать. Все равно станет известно, кто ты таков, — произнес я задумчиво.
— Мне тоже так кажется, вашество, — кинула парень. — Но Иришка очень боится, что матушка не даст благословения, если заранее узнает, что я… того… кот!
Фома тяжело вздохнул и покосился на кухонную дверь, откуда доносился девичий смех.
— Думаешь, она не принимает твою вторую сущность? — уточнил я.
— Принимает, — ответил Питерский, улыбнувшись. — Тоже на мои уши смотрит и спрашивает, какой у меня хвост. Прямо как наша Яблокова!
— Значит, не торопи ее, — решительно заявил я. — Она свою матушку знает получше твоего. Быть может, и впрямь ей надо позже обо всем проведать. На крайний случай меня позовешь на разговор. Как адвоката.
— А сколько возьмете за услугу? — усмехнулся парень.
— Со своих деньгами не возьму.
— Значит, дороже выйдет… — предположил собеседник и понимающе хмыкнул.
— Расскажешь, Евсееву где покупаешь чай. Думаю, он теперь тебя заменит.
— А знаете, Павел Филиппович, он неглупый мужик. Даже права имеет, хотя давно уже их не обновлял. Водителем служить не сможет, но по дому сумеет со всеми делами справиться, в этом я уверен. В крайнем случае ему Ярослав поможет. И Василий…
Стало понятно, что Фома настроился переехать в свой дом. И мне от этого одновременно сделалось грустно и светло на душе.
— Дом нам выдали неподалеку, — успокоил меня Питерский. — Я к вам буду на завтрак заглядывать. А Иришка новой кухарке рецепты передаст.
— Это хорошо, — произнес я, и в этот момент солнце окатило гостиную желтым светом.
Я прищурился, замечая, как пылинки в косых лучах крутятся и сияют. Фома странно на меня посмотрел и вдруг негромко сказал:
— Я видел, как вы взлетели на том дворе… Это было страшно, вашество. И одновременно с тем красиво. Но мне хочется, чтобы такого больше никогда не было.
— И мне тоже, Фома. Мне тоже.
Глава 4 Важная наука
— Вашество, тут такое, — замялся Фома. — В общем, мне по работе дело попало на проверку императорских резиденций. И мне совершенно точно понадобится ваша помощь.
Я улыбнулся.
— Знаю, Александр Васильевич меня об этом предупреждал. И я с радостью помогу вам, Фома Ведович.
Услышав свое отчество, Питерский смутился. Было заметно, что ему неловко от моего обращения.
— Спасибо, вашество, — пробормотал он. — А то, где я и где император! Вот сами подумайте, как я приду во дворец и начну там свои порядки наводить. Там небось такие слуги важные, что я им совсем уж недалеким покажусь.
— Вряд ли кто-то посмеет на тебя косо посмотреть, — отмахнулся я. — Поверь, Фома, теперь ты имеешь вес! Даже если ты сделаешь что-то не то —
