наполовину, но для хилой и немощной испанской экономики это был страшный удар. Потому тяжелые крейсера столь долго достраивались, как и эсминцы — но благодаря им удалось хоть как-то обеспечить работой верфи и заводы, а зарплатой рабочих. Ведь построить и вооружить большие корабли не шутка, для этого дела в стане задействовано сотни предприятий и десятки тысяч работников…
— Сеньор министр, к вам капитан де навио Франциско Морено, командир «Канариаса», — голос адъютанта вывел адмирала из раздумий. Он еще не привык к такому обращению, все же прошло всего несколько часов с момента выступления президента Асаньи, где тот во всеуслышание объявил, что Асарола снова назначен морским министром. Соответствующие распоряжения были отправлены всем гражданским и военным властям, из Ла-Коруньи уже пришло сообщение, что губернатор и командующий военным округом выразили свое полное согласие на подчинение.
— Пропустите, Луис. Не разоружайте, но будьте готовы арестовать Морено, даже застрелить его на месте. Я не легковерен, — адмирал держал два заряженных пистолета на тумбах стола, что бы в любую секунду применить их. Морено пользовался полным доверием к командиру «Канариаса» до вчерашнего утра, когда неожиданно осознал, что именно этот офицер воспользовался его расположением, арестовал и по приказу Молы расстрелял.
Вот только теперь у Морено ничего не выйдет — имея чрезвычайные полномочия от президента, Асарола предпринял профилактические меры заранее, приказав арестовать ряд заговорщиков, как на флоте, так и армейских. И главное — роты моряков и милисианос взяли под полный контроль главные береговые батареи в Эль-Ферроле и Ла-Корунье — таких было четыре, в каждой по две чудовищных английских 15-ти дюймовых (381 мм) пушки системы «Виккерса», которые установили в одноорудийных башнях — по две на батарею. Все старые береговые пушки тоже взяли под контроль — в полку морской артиллерии сейчас милисианос было на половину больше, чем призванных солдат. Как и в двух других полках — инфантерии и морской пехоты — теперь внезапного мятежа можно было не опасаться…
Севилья
— Проклятье, я еле вырвался из западни, куда сам залез с головой! А теперь непонятно, как удержаться — обложили со всех сторон!
Рука надрывно болела — убитый им губернатор ухитрился прострелить предплечье. Все же не штабным тягаться в перестрелке с отлично подготовленными карабинерами. Ранили в грудь одного из офицеров, тот выронил пистолет, и свалился мешком на пол. Губернатор Вилья-Абрайе промахнулся, хотя стрелял почти в упор — Кейпо де Льяно ударил его рукоятью «Астры» по голове, и «лоялист» потерял сознание, свалившись со стула. А вот его адъютант оказался более метким — прострелил голову карабинера и был тут же изрешечен выстрелами в упор. Генерал Кейпо де Льяно посмотрел на оглушенного губернатора и его тяжело раненного подручного, но добивать не стал. И все потому, что торжествовать победу не пришлось — как только раздались выстрелы, в здание «капитании» со всех сторон полезли «штурмовые гвардейцы», а на площадь выехали два броневика. Командующий округом их не обманывал, он действительно хотел арестовать заговорщиков, выполнив отданный из Мадрида приказ.
Потому пришлось оставить ему жизнь — ожесточать асальтос лишней кровью не хотелось, неизвестно как повернется мятеж. А то могут расстрелять сразу, как только попадет в плен, без суда и следствия. Прорвались из здания «капитании» с боем, выломав оконную раму. Однако до казарм 6-го полка он добрался в одиночестве — оба карабинера погибли, прикрывая отход генерала. А тут вовсю кипел бой — полковник Мануэль Алленаги сам решил арестовать капитанов Флоеса и Агирре. Вот только те подняли на мятеж свои роты, однако увлечь на восстание весь полк не удалось — подошли милисианос, и не только уговорили впавших в смятение солдат и офицеров сохранить верность республике, но и заставили их сражаться с восставшими однополчанами. Вскоре подошли штурмовые гвардейцы — пришлось отходить как можно быстрее, направившись к казармам артиллерийского полка, надеясь вовлечь его в восстание.
Вот только гражданский губернатор Хосе Мария Варела оказался на диво предприимчив под жарким летним солнцем, да и взбесившиеся горожане отказались соблюдать традиционную сиесту, когда он к ним обратился с призывом «покончить с грязным мятежом против Республики», упомянув, что именно севильцы подавили мятеж генерала Санхурхо. И десятки тысяч человек высыпали на улицы — происходящее напоминало карнавал, где все участники выступали с необычайным воодушевлением…
— Мы долго не удержимся, нужно прорываться из города, — рядом с генералом присел на корточки майор Хосе Манареа, пригнувшись, на голову посыпалась штукатурка. Здание муниципалитета постоянно обстреливали из пистолетов, винтовок и пулеметов, но старые каменные стены представляли надежную крепость, где засело две сотни мятежников. На одну половину состоящих из военных, на другую вооруженных монархистов и «фалангистов», что поспешили присоединиться к пронунсиаменто. На свою голову поторопились — теперь разделят их горькую участь, так что им милости не придется ожидать, «левые» сразу же сведут с ними счеты.
— Майор Гарригоса нас предал — здание оцепила гражданская гвардия, как только подвезут пушки, мы все погибнем. Нужно прорываться немедленно, генерал — захватить автомашины и двигаться к португальской границе. По радио только что сообщили — мятеж в Кадисе подавлен, генералы Пинто и Варела расстреляны. Альхесирас обстрелян эсминцами, и занят правительственными войсками. Наши в Кордове еще держаться, но они тоже обречены. Решайтесь, сеньор генерал…
Гонсало Кейпо де Льяно задумался — такой вариант изначально прорабатывался, ведь мятежи часто проваливались, и тогда заговорщики спасались бегством, чтобы избежать виселицы или расстрела. Вот только отдать команду он не успел, как стрельба неожиданно стихла, и он отчетливо услышал шум моторов в небе. Чуть отстранившись, он увидел три медленно приближавшихся самолета — послышались радостные крики горожан.
— Авионес, сеньор, сейчас нас будут бомбить!
Совершенно спокойно произнес майор Манареа с отрешенным лицом, и Кейпо де Льяно понял, что с отдачей приказа он несколько запоздал…
Эль-Ферроль
— Дон Франциско, я прекрасно знаю, что вы со своим братом состоите в заговоре против Республики, и уже, как и другие морские офицеры готовы выступить против правительства с оружием в руках. Вот только восстания на флоте не будет — на всех кораблях созваны судовые комитеты, матросы имеют допуск к винтовкам. И стоит офицерам начать мятеж — они будут немедленно истреблены. И не нужно упрекать правительство, и меня, как морского министра, в кровожадности — за вчерашний день, судя по поступившим сообщениям из Марокко, там расстреляны свыше трехсот офицеров и солдат, сохранивших верность присяге, а с ними пять генералов, включая верховного комиссара. Так что первыми пролили кровь именно мятежники, показывая свою решимость пойти до конца. Ну что ж — тем хуже для них, у нас теперь тоже развязаны руки. Президент Асанья открыто объявил, что любого, призывающего к восстанию против правительства и Республики, надлежит передавать «народным трибуналам». А там совершат разбор дела по упрощенной процедуре со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Асарола намеренно говорил холодным и отстраненным тоном, пристально смотря на Морено — тот великолепно «держал удар», только глаза немного потемнели, а лицо чуть побледнело. И голос не дрогнул, когда командир «Балеареса» задал вопрос:
— Вы меня сейчас прикажите арестовать?
— Несомненно, если вы откажитесь дать подписку о верной службе правительству и о том, что не станете участвовать в мятеже. Все офицеры обязаны дать такие подписки на флоте, ведь вы не будете отрицать, что в заговор вовлечены практически все монархисты, которых в кают-кампаниях большинство. Так что обычная мера предосторожности. Впрочем, вы все можете подать прошение об немедленной отставке — и тем самым принесете испанскому флоту большую пользу. Препятствовать не буду, отправляйтесь куда угодно, хоть в Марокко. На ваши места будут взяты отставные офицеры, что были уволены раньше по декрету президента, вы же прекрасно знаете, что ушли либерально настроенные люди, не разделяющие монархические взгляды — их попросту выжили с действительной службы ваши коллеги.
— И в чем вы видите пользу, сеньор министр? В том, что с флота уйдут несколько сотен знающих офицеров?
В голосе Морено прозвучала нескрываемая ирония, даже насмешка — он несколько высокомерно посмотрел на Арасолу. Тот только улыбнулся в ответ на такую демонстрацию, закурил сигарету, предложив жестом подчиненному курить в кабинете министра без всякого стеснения, словно вернулись былые времена.
— А с чего вы решили, что эти несколько сотен действительно знающих офицеров? Судя по войнам со времен Трафальгара, королевский флот нес одни поражения. А что касается знаний, то я не видел, чтобы потомки гордых кабальеро, которые
