члена подобны и взаимно уничтожаются, а этот и этот суммируются.
Чик-пык, готово дело! От всех членов всего-то три и остались. Ответ тут же стал очевиден. Действительно, х = 16с + 1. Он к Софочке с улыбочкой повернулся и спрашивает:
— Теперь верите или дальше упрощать?
Красивая у него улыбка и заразительная. Сразу самой захотелось улыбнуться. Еле сдержалась. Софья улыбнулась ему в ответ и кивнула:
— Ладно, убедил! Давай следующий!
И так все три примера. Очень интересно было! На цирковой фокус чем-то похоже. Красиво, загадочно и весело. Когда он с третьим покончил, в классе смеялись уже все, а Софочка громче всех. Даже в ладоши ему похлопала. Поставила она ему пятёрку в журнал. Хоть какая-то компенсация за ту пару на литературе.
***
Пришла Юля домой, поужинала с родителями и за телефон схватилась. Нужно было Леське новости рассказать. Рассказала. Леська расстроилась, конечно. Пришлось утешать. Классная ведь что сказала? Сказала, что когда она в школу вернётся, тогда и посмотрят, где Серёга сидеть будет. Может, пересадит его куда-нибудь, а Леську на прежнее место? Леська про Серёгу спрашивает: мол, что-то ты много про него рассказываешь. Понравился, что ли?
— Вот ещё! Такой же дебил, как и остальные мальчишки. — А сама почему-то не очень уверена в этом была.
Потом, когда уже уроки делала, всё время отвлекалась. Грызла ручку и мыслями почему-то всё время к нему возвращалась. Мешало ей это очень, пока не вздохнула и не призналась себе, что он ей всё-таки понравился. Нормальный парень.
18 октября 1972 года
Улеглась поздно. Что-то день такой насыщенный оказался, что очень долго спать не хотелось. Мама уже сердиться начала. Юля согласилась лечь, но выговорила себе право полчаса в постели почитать. На это мама согласилась.
Почитала полчаса, а тут и мама из кухни вышла, спокойной ночи пожелать и свет выключить. Пришлось укладываться. Правда уснула Юля совсем незаметно для себя. Сначала, когда Серёга появился, подумала даже, что никакой это не сон. Лишь потом сообразила, что не сном это тоже никак быть не может.
***
Они с ним очутились в ночном лесу. Шли по лесной тропинке, взявшись за руки. Серёжа освещал дорогу из сильного фонаря. Интересной конструкции был этот фонарь. Вы когда-нибудь видели круглые китайские фонарики на две батарейки? Так вот, этот фонарь был в два раза длиннее — то есть заключал в себе четыре батарейки — и, очевидно, был составлен из двух «нормальных» фонарей. Место соединения двух алюминиевых труб батарейного отсека и сама его крышка были перемотаны синей изолентой.
Слева и справа от дороги светились в кустах жёлтые и зелёные глаза каких-то крупных животных, оттуда доносилось рычание, но она не боялась, потому что откуда-то знала, что Сергей не даст её в обиду, и что все звери боятся света их фонаря.
Потом лес как-то сам собой закончился, а они оказались на вершине расположившегося над широкой рекой высоченного утёса. Она стояла лицом к реке, любовалась отражением месяца и подсвеченных им облаков в тёмной воде. Руки Серёги лежали у неё на плечах, и он прижимал её к себе. Она чувствовала его тепло, и от этого почему-то было тревожно, но одновременно и приятно. Но тут… затрещал будильник!
Она открыла глаза, подняла голову с подушки, посмотрела на открытую дверь кухни, откуда в зал лился яркий свет, и поняла, что всё это ей только приснилось. В квартире стояла тишина, и было понятно, что папа с мамой уже ушли на работу. Свет в кухне мама зимой всегда оставляет включённым, чтобы ей легче было просыпаться.
Она перевернулась на спину, задрав сжатые в кулачки руки за голову потянулась и зевнула. Чёрт! Как жалко, что будильник зазвенел! Ещё бы чуть-чуть! Буквально пять минуточек!
***
Она пришла в школу за десять минут до звонка на первый урок. Почему-то её неприятно задело, что Оля Хворова и Галка Иванова стояли с Серёжей в рекреации у окна, о чём-то с ним разговаривали и улыбались ему. Серёжа смотрел на Галку, поэтому не заметил, как Юля прошла в класс.
В коридор Юля не вышла, хотя очень хотелось. Убеждала себя, что сегодняшний сон — это полная чепуха, и что со вчерашнего дня в ней ничего не изменилось, поэтому все мальчишки без исключения по-прежнему остаются уродами, дебилами и дураками!
Прошла Юля к своей парте. Портфель Серёги уже на скамейке стоит. Вообще, народу в классе уже много собралось. Почти все. Тут Наташка Сомова вышла к доске, взяла указку, постучала ею по доске и орёт:
— Народ! Сдаём членские взносы за октябрь и ноябрь! Готовим по четыре копейки и комсомольские билеты!
Тут в класс Ольга с Галкой заходят, а следом за ними и Серёга плетётся. Наташка для них то же самое повторила и подошла к их парте. Взяла с них деньги, проставила штампики в комсомольских билетах и к нашей парте перешла. Юля-то уже десять копеек приготовила, а Серёга стоит в проходе, ни на кого не смотрит, за окном ворон считает. Наташка к нему обращается:
— Каменский, я твою учётную карточку ещё не видела. Давай её сюда и гони деньги.
— Нет у меня учётной карточки… — Он помолчал немного, поднял голову к потолку, как будто там что-то написано, и закончил. — И не было никогда.
— Что значит не было? — Наташка спрашивает, а сама Юле сдачу с десяти копеек отсчитывает.
— То и значит, что я не комсомолец.
Народ вокруг них, те, кто рядом стояли, галдеть перестали, и все на Серёгу уставились. Можно подумать, что никогда в жизни не комсомольцев не видели. Наташка быстро два штампика ей в билет шлёпнула и выпрямилась.
— Та-а-к... И за что тебя исключили?
— С чего ты взяла, что исключили? Говорю же, не был комсомольцем и не собираюсь вступать. Что тебя удивляет?
— Всё удивляет. Ты что, дурак?
— Не знаю. Об этом не мне судить. Ты считаешь меня дураком?
— Вчера не считала, а сегодня уже не знаю. А-а-а, я, кажется, поняла... Ты верующий, и тебе религия не позволяет, верно?
Серёга ухмыльнулся и помотал головой. Кстати, он сегодня пришёл коротко подстриженным. Жалко, если честно. Длинные волосы ему очень шли.
— Нет, не верно. Моё нежелание состоять в
