он.
— С тем самым, — продолжаю я всё с той же улыбкой.
— Не знаю я никакого Юры, — очкарик возмущённо топчется возле меня, но не уходит. — Что за чушь… розыгрыш какой-то.
— И всё же я предположу, что знаете, — я возвращаю свой взгляд к картам и продолжаю раскладывать пасьянс. — Если вдруг вспомните, кто такой Юра, передайте ему, что играть я буду только с ним.
Мой посетитель удаляется, что-то возмущённо бормоча себе под нос.
Больше меня чудесным образом никто не беспокоит. А примерно через полчаса ко мне подруливает пара шкетов среднего школьного возраста. Оба в серых кепках очень серьёзного вида.
— Ты, что ли, писатель? — говорит один из них.
— Допустим, — отвечаю.
— С тобой поговорить хотят.
— Кто? — переспрашиваю.
— Кто надо, — важно басит второй.
— Где?
— В беседке, — первый дёргает подбородком, указывая направление.
— Скажите, что я через десять минут подойду.
— Ты не понял, тебя сейчас хотят видеть, — цыкает зубом второй.
— А то что? — открыто ухмыляюсь я. — А ну, валите отсюда, шпана малолетняя. И передайте серьёзным людям, что я сказал.
Недомерки переглядываются и молча уходят.
Я, не спеша, одеваюсь, укладываю полотенце и, насвистывая под нос, направляюсь в сторону беседки.
* * *
Беседку окружает толпа зрителей, человек пятнадцать, не меньше. Увидев меня, они с любопытством расступаются. Внутри сидит только один человек. Естественно, это Юра.
— Вот уж встреча! — театрально радуется он. — Вот не ждал, не гадал…
— Это гора с горой не сходятся, — подхватываю я его тон.
— Тут мне птичка нащебетала, что ты сыграть хотел?
Под одобрительное гудение он достаёт колоду.
— Хотел, — говорю, — во что предложишь?
— А давай в дэбчик!
Играть с Одесситом в деберц, да ещё и его колодой, это такой изысканный способ финансового самоубийства. Всё равно что купить акции «МММ», только прогоришь быстрей и надёжней.
Но мы же тут, вроде как, несерьёзно играем. Мы же больше разговариваем.
— Давай, — говорю я.
Одессит лихо тасует и предлагает мне сдвинуть колоду. После, той же рукой ловко возвращает сдвинутое на место.
За первые десять минут я лишаюсь двухсот рублей. Зрители разочарованно перешёптываются. Некоторые начинают хихикать. Никто не может понять, почему сам Юра снизошёл до этого фраера-курортника. И чего ради он тратит на него своё драгоценное время.
— Знатный у тебя фингал, — говорит Юра, ни на секунду не прерывая движение своих рук, — по ночам заместо фонаря светить может. Что, девчонку не поделили?
Это он так осведомлённость о моей личной жизни демонстрирует. Ненавязчиво.
— Их, между прочим, четверо было, — говорю. — Если б там в зале рефери оказался, то по очкам я бы выиграл.
Свои Рей-Бены я, разумеется, перед игрой снял и отправил в карман. Очки, особенно тёмные, это идеальное зеркало, которое демонстрирует твои карты сопернику.
— Ялтинские девчонки, они такие… знойные… — цокает языком Юра. — С ними свяжешься и вовсе покой забудешь.
Подначивает он меня. С мысли сбивает. Вроде как, и без того выигрывает. Но это уже привычка, из тех, что стала второй натурой. Милое же дело, соперника из равновесия выбить и на эмоцию вывести. Тогда он и на руки меньше смотрит, да и в карты себе тоже. А злость норовит в глупых ставках выместить.
— Моя не такая, — бурчу я. — У нас серьёзно всё.
— Серьёзно… серьёзно… — соглашается Юра. — Так ты что же, осесть в наших краях решил?
— Почему нет? — говорю ему, вроде как с вызовом. — Мне вот домик твой понравился. Я себе такой же хочу.
Народ, прислушиваясь к нашему разговору, похохатывает. С моими результатами не то, что на домик рассчитывать. Хорошо бы в своих штанах из-за стола уйти.
Юра, судя по всему, приходит к такому же выводу.
— И триста сверху! — выкладывает он на стол червовый марьяж, — итого пять сотен. Хватит с тебя на сегодня. Не думаю, что с домиком у тебя что-то получится. Откровенно говоря, разочаровал ты меня. Мне про тебя другое рассказывали. Мол подмётки на ходу режешь… А тут…
— Так это ж не моя игра, — развожу руками, — я же преферанс предпочитаю.
— Да? — удивлённо щурится Юра. — А это тогда зачем?
Он кивает на колоду.
— Уважение проявить, — говорю, — ну и опять же, тебе ведь понравилось.
— Преферанс, дело долгое… — я чувствую, как его охватывает любопытство.
Не смутил меня проигрыш, для него это удивительно.
— А мы что, куда-то спешим? — отвечаю ему. — Деберц — твоя игра. Преферанс — моя…
Фразу можно не договаривать. И так все вокруг понимают суть брошенного вызова.
— Садись за третьего, — командует Юра кому-то из зрителей.
Я без удивления узнаю Виктора из катрана, с которым я играл за Аллочкины драгоценности. Он держится так, словно видит меня в первый раз
— Ленинградка, по десять копеек за вист.
— Да хоть по рублю, — безмятежно заявляю я.
— Ну, давай по рублю.
Юрины глаза блестят азартом. Зацепил я его. Таких людей не на деньги ловят. Те им уже не слишком интересны. Их ведёт любопытство.
Первый раз я удивляю Юру, когда на восьмерной, он внезапно не добирает две взятки. Рука у него верная, и неспроста. Ведь раздаёт её третий участник, сидящий с нами «за болвана». То есть за игрока, сугубо подчинённого интересам Юры и самостоятельной игры не ведущего.
Но «болван», он болван и есть. Выложив нужную комбинацию Юре, о нас двоих он
