Игрок 2
Глава 1
Юра протягивает мне руку. Я без особого смущения пожимаю её и сажусь напротив него за стол. Если его это и удивляет, то он явно не подаёт виду.
А удивиться есть чему.
Вряд ли меня таким образом в гости каждый день приглашают. Нормальный человек бы в этом случае рассердился, испугался, возмущаться бы начал. А я как ни в чём не бывало присаживаюсь и жду.
Но Юра относится к тому типу людей, которых смутить в принципе невозможно. Он молча наливает в оба бокала коньяк и салютует своим.
— Ну что, за знакомство!
Коньяк хороший. Не то чтобы я был специалистом того уровня, чтобы на вкус отличать, предположим, крымские сорта от грузинских, а те от армянских. Но, уж хороший коньяк от плохого отличить, я точно могу.
Так что с удовольствием смакую благородный напиток, ставлю бокал на стол и небрежно закусываю виноградинкой, оторвав её от большой грозди, лежащей в большом металлическом блюде.
Юра с улыбкой наблюдает за мной. Всё это напоминает встречу двух шахматных гроссмейстеров, которые ещё до игры прощупывают друг друга. Вот только доски между нами нет.
Есть кое-что более интересное. Жестом фокусника он извлекает из кармана колоду, небрежно тасует её.
— Сыграем?
У Юры большие ладони с толстыми, грубоватыми пальцами. Он явно привык к тяжёлой работе и не похож на пианиста, как обычно описывают руки шулеров.
Сам Юра рассказывал, что он работал и биндюжником, и моряком, и строителем. Причём каждый раз версии его прошлого менялись и не совпадали друг с другом.
Улыбчивое, открытое лицо, внимательные тёмные глаза. Удивительного обаяния человек. Причём оно у него исключительно профессиональное. Как говорил герой известного фильма, вежливость — главное оружие вора. В этом отношении обаяние точно так же необходимо всем мошенникам.
— Сыграем? — предлагает Юра, выводя меня из задумчивости.
— Вынужден отказаться, — вежливо улыбаюсь.
— Отчего же? — приподнимает он брови.
— Денег нет, — простодушно отвечаю.
— Можно без них.
Теперь уже мой черёд удивляться.
— Без денег игры не будет. Кто же играет без интереса?
Юра смеётся, словно я чрезвычайно удачно пошутил.
— Так можно в долг.
— В долг не играю, — категорически говорю я. — А вот коньяку бы ещё выпил. Вкусный коньяк!
Юра складывает колоду стопкой, кладёт на стол и поднимает глаза на человека, который меня привёз. Тот всё это время стоит за моим плечом, не издавая ни звука.
— Видал? — весело спрашивает Юра.
Он радуется так, словно я только что удачно ответил на экзамене или прошёл какое-то серьёзное собеседование.
— Подходит, — басит молчаливый.
— Вот и я думаю, что подходит. Проспорил ты мне, Грицко. Червонец с тебя.
Юра снова оборачивается ко мне и поясняет:
— Ребята давно тебя приметили. Только думали, что ты на этом деле «сидишь».
Видя мой непонимающий вид, продолжает:
— Что игроман ты. Иначе зачем человеку твоего положения в карты играть? Поначалу решили, что ты гастролёр залётный. А потом проверили, и правда писатель, — это слово он тянет на распев. Получается у него «писа-а-ате-е-ель». А после этого ещё и хмыкает, удивляясь такому невероятному обстоятельству. — Потом решили, что ты отказаться от игры неспособен. Таких ведь пруд пруди. И адмиралы есть, и директора, и депутаты, и даже прокуроры. Сегодня он при погонах сидит, а завтра в катране последнее просаживают. И ведь не дёрнется никуда. Свои же с должности снимут и из партии погонят, если всплывёт. Да ты же ведь, наверное, знаешь всё, чего я рассказываю.
— Знаю, — киваю я. — И то, что я не из таких, тоже верно.
— Вот поэтому, мил человек, есть у меня к тебе предложение.
Юра склоняется над столом, и становится понятно, что именно сейчас начинается тот разговор, ради которого меня сюда привезли. Всё, что было до этого, — обыкновенная проверка.
— Присмотрелся я к тебе, — говорит Юра. — Крепко присмотрелся. И то, что я увидел, мне понравилось. Так что сейчас расскажу я тебе один секрет. Если ты думаешь, что я грозить тебе буду, мол, «никому этот секрет не выдавай», то ошибаешься. Кроме нас с тобой, он и даром никому не нужен. Ты можешь согласиться после моих слов, а можешь встать и уйти, и никто тебе слова не скажет. Но только сдаётся мне, что ты не уйдёшь. Не той ты породы. Наш ты. Игрок!
— Ты, — говорю, — не тяни кота за яйца, а то время позднее. А меня в ресторане люди ждут.
Юра чуть заметно морщится. Задел я его всё-таки, раздосадовал. Но моментально берёт себя в руки.
— Собирается к нам в город человечек один, — говорит он. — Большой человечек, денежный. С такими деньгами, Фёдор, что тебе и не снилось. Те ребята в Приморской, которых ты обчистил, по сравнению с ним, что детвора в песочнице.
— Ну так и что вам мешает человечка этого в оборот взять? — говорю я. — Только не рассказывай мне, что у тебя своих умельцев не хватает.
— Хватает, — вздыхает Юра. — Вот только знает он их всех наперечёт, осторожный. И сам по рождению местный, ялтинский. Бывает он здесь каждый год и приезжает играть. Но играет только с фраерами. Уже несколько лет подряд к себе ни одного «шпилевого» не подпустил.
Догадываюсь, к чему Юра ведёт. Я здесь, мало того, что человек новый, у меня ещё и легенда идеальная. Проверяй меня, не проверяй — окажусь тем, кто есть: член Союза писателей. Здесь в командировке, играю для интереса. Не бывает таких катал. Слишком всё гладко.
— Ты, Фёдор, не сомневайся, — Юра истолковывает мою задумчивость по-своему. — Мы тебя к этому человечку сами подведём. Подадим его, можно сказать, тебе к столу готовеньким. Вышел, обчистил, ушёл.
— Так, а мой в чём интерес? — спрашиваю.
— Половина всего, что возьмёшь, твоё, — говорит он. — И поверь мне, Фёдор Михайлович, ты таких денег даже представить себе не сможешь. И детям твоим, и даже внукам хватит.
Я смотрю на Юру и понимаю, что он не врёт. Причём не врёт ни в едином слове. И суммы проигрываются огромные. Не десятки, даже не сотни тысяч.
Где-то у людей по домам, по сараям, по чердакам, в потёртых чемоданах, в патефонных коробках, даже в мешках лежат миллионы. И эти миллионы нельзя потратить никаким образом.
Можно гульнуть в ресторане, можно через третьи руки купить себе приличный автомобиль или даже кооперативную квартиру. И всё. Можно заказать себе перстень с печаткой и купить жене или девушке норковую шубу, обвесить её золотыми цепочками. И это потолок.
Как показал подпольный миллионер Корейко, а потом принявший у него эстафетную палочку Остап Ибрагимович Бендер — невозможно быть миллионером в Советском Союзе.
Не радость это, а скорее обуза. Так что я со спокойной совестью допиваю коньяк, встаю из-за стола и вновь протягиваю руку.
— Спасибо, Юра, за приятную беседу. Но я, пожалуй, пойду.
— Я на тебя не давлю, — говорит Юра. — Время есть. Неделя, может, больше. Так что у тебя всегда есть возможность передумать.
— Лучше на меня не рассчитывайте, — говорю. — Поищите другой вариант.
Возвращают меня в точности в то же место, откуда и забрали — к крыльцу Арианды. На этот раз я еду спокойно на заднем сиденье, правда, по-прежнему в полном молчании.
Водитель — молодой, белобрысый парень. Даже не оборачивается в мою сторону и никак не реагирует, когда я желаю ему доброй ночи перед тем, как захлопнуть дверь.
Внутри ресторана ещё слышны звуки праздничного банкета, но мне туда уже не хочется. Кажется, что какая-то очень важная страница в моей жизни сегодня перевернулась и больше уже никогда не будет открыта.
Не спеша, я иду по набережной, смешавшись с весёлой толпой отдыхающих. Жадно ловлю звуки музыки с открытых веранд кафе и ресторанов, которые перебивают друг друга.
Вдыхаю свежий морской воздух и слушаю плеск волн.
Повинуясь минутному порыву, я подхожу к самому парапету. Туда, где вода плещется прямо подо мной. Достаю из кармана колоду карт. Правильную колоду, без шестёрок.
