- На смерть! За победу! За свободу!!! - что есть сил прокричал Сергей Михайлович и устремился вперед, на врага. Наган разил без промаха.
Надо было действовать быстро: батарея должна замолчать, чтобы дать транспортам возможность высадить десанты. Иначе повстанцы обольются кровью, пытаясь заставить замолкнуть турецкую артиллерию.
Греки не отставали, давно прекратив стрелять из винтовок: предстояла рукопашная. Не было никого хуже, чем рабы, почувствовавшие, что можно ухватить за горло господина. Повстанцы были не лучше рабов прежде - поэтому туркам не поздоровилось.
Минаев бросил куда-то вперед гранату, не глядя, куда она упала, упал на землю, больно стукнувшись животом о твердую землю. Несколько секунд - и раздался гулкий взрыв, от которого в небо взметнулась земля. А еще граната разнесла в куски несколько турок, не успевших понять, что случилось. Взрыв оглушил еще нескольких противников, задев одного из повстанцев. Он катался по земле, закрыв лицо ладонями, а между пальцев текла кровь.
Сергей наконец-то оказался на батарее. Дорогу ему преградил ошалевший от происходящего турок-офицер, с выпученными глазами и ятаганом наголо. Минаев нажал на курок нагана - и лишь щелчок раздался. Патроны кончились.
- Вот черт, - процедил сквозь зубы Минаев, отступая назад.
Турок наступал, занося над головой ятаган, поблескивавший в свете звезд и полыхавшего огня. Как будто сама земля полыхала, подожженная разрывавшимися снарядами.
Что- то просвистело в воздухе, ударившись оземь -и раздался невероятный грохот, с неба посыпалась земля, а Минаев повалился на землю. Рядом застучали падающие камни и еще что-то, тяжелое и большое. В ушах звенело, а взгляд не мог сфокусироваться, все плыло перед глазами Сергея Михайловича. Текли мгновения, подгоняемые вперед неизвестной силой - а ятаган турка все не опускался на голову Минаева. Русский офицер еле-еле смог поднять голову, чтобы увидеть затуманенным взором, что осман больше никогда не сможет ни на кого поднять руку: он оказался слишком близко к эпицентру взрыву. Теперь, чтобы похоронить турка, пришлось бы его собирать…
Минаев не слышал, как свистели пули над ним, как стучали ноги повстанцев и защитников баррикад по азиатской земле, но главное - он не видел и не слышал взрывов русских снарядов вокруг. На кораблях увидели сигнальную ракету и прекратили обстрел этой позиции. Турецкая батарея тоже умолкла. А вокруг сражались, дрались, боролись, даже грызлись друг с другом сцепившиеся турки и христиане, решив, что живыми не уйдут отсюда. Только вот османов было меньше, и они не могли представить, что повстанцы будут ТАК сражаться. Они мстили за века издевательств и презрения, убийств и понуканий, рабства и тьмы. И эта месть была невероятно кровавой.
Кто- то подхватил Сергея. Минаев посмотрел на одного из русских солдат, как раз того, что выстрелили сигнальной ракетой. Его полные губы что-то говорили, но контуженный не мог ничего услышать. Какое-то шестое чувство подсказало ему посмотреть в ту сторону, куда был направлен взор помогавшего ему человека
Минаев взглянул на взволнованное Черное море - и темные силуэты кораблей, подходивших к берегу. Транспорты. Первая волна десанта.
- Наши, братцы, наши, - улыбнулся Минаев, не слыша собственных слов.
Бой вокруг потихоньку стихал: больше не с кем было драться. Батарея оказалась в руках у отряда Минаева. Сергей, кое-как поднявшись на ноги, отстранив Гната (кажется, так звали этого солдата, что запустил в небо сигнальную ракету), и оглянулся.
Вся земля вокруг была усеяна трупами, и греки, болгары, армяне, погибшие здесь, мало чем отличались от убитых турок. Смерть всех уравняла лучше, нежели смогли любые, самые радикальные реформы.
А транспорты уже остановились, и на берег уже вот-вот должны были встать первые русские солдаты, вместе с которыми Минаев должен был удержать батарею до подхода основных сил.
Слух как- то разом, одним скачком, вернулся к Минаеву, и на него нахлынула какофония звуков. Слышались стоны раненых и умирающих, ругань последних турок, дравшихся со стойкостью обреченных, ятаганами, саблями и даже винтовками. Но пулеметная очередь прекратила этот бой. "Мадсен" молчал до того: берегли патроны. Звуки боя исчезли. А потом раздались крики радости: для многих участников боя это была первая победа, первый успех…
Даже Минаев поверил, что победа в этой войне стала намного ближе.
- Приготовиться к обороне. Скоро тут станет жарко. Турки не могли не вызвать подкрепления. Быстро. Быстро. Кому сказал?! - Минаев орал на подчиненных во всю глотку. До него уже доносились отдаленные звуки боев за соседние батареи и разрывов снарядов.
Настоящее сражение только-только начиналось…
Аксенов первым ступил на азиатскую землю. Здесь даже сам воздух отличается от столичного или крымского. Но почему-то чувства, будоражившие подпоручика, были те же, что и в Петрограде. Живо в памяти всплыли картины баррикад, лезущих на них восставших, треск пулеметов, гранаты, винтовочные залпы…
Батарея располагалась не так уж далеко, но Василий Михайлович боялся того, что батарею все-таки занять еще не удалось. На берегу было уж слишком тихо, оттуда доносились только приглушенные ветром голоса, и было не разобрать, на каком языке кричали.
Плечо приятно оттягивал пистолет-пулемет, запасными магазинами к которому был туго набит мешок, висевший на плечах подпоручика. Примерно так же были вооружены и унтера его батальона. У солдат же были обычные трехлинейки и "берданки". С собой кроме орудия взяли только патроны и саперные лопатки.
- Взводам Михайлова и Грицко остаться для разгрузки. Пришлите кого-нибудь, когда начнут выгружать пушки. Остальные - за мной, быстро, быстро!
Аксенов не оглядывался, на бегу готовя пистолет-пулемет к бою. Мало ли, вдруг пригодится. Слишком уж все было легко. Вдруг эти самые "оперативные группы" не смогли взять батарею, и теперь они идут в ловушку? Но если так - то Минаев первым встретит опасность! Честь офицера не позволяла ему бросить вперед кого-то из подчиненных, под вражеские пули. Хотя многие друзья Сергея и погибли, руководствуясь этими идеалами. Но зато жалеть им было незачем, умирая за Родину, со словами "За Веру, Царя и Отечество" на устах…
Крутой берег, заброшенные траншеи и укрепления, куски ржавой колючей проволоки, в которой зияли широкие проходы: никто не следил за босфорскими оборонительными сооружениями…
Впереди показались какие-то силуэты, засевшие на гребне холма. Аксенов вскинул пистолет-пулемет, готовясь в любой момент пустить его в дело.
- Господа, где же Вас черти носят? - этот голос вряд ли мог принадлежать осману. - Мы все ждали, ждали, а потом решили, что тянуть уже нельзя да и взяли эту проклятую позицию. Быстрее, быстрее! Скоро тут начнется такое, что всем хватит!
