— Кстати, смотрел вчера проповедь отца Кофлина по Ти Ви. Что-то вроде там про Зомбарта было…
— Простите, Виктор, но вы, наверное, перепутали. Разве во вчерашнем выступлении хоть раз упоминался Зомбарт?
— Не помню… Мне так перевели.
— Это был дословный перевод?
— Нет, пересказ.
— Тогда это очень вольный пересказ. Вчера в своей речи отец Кофлин разоблачал макиавеллизм в экономической политике. Точнее, тезис Макиавелли, что массы якобы сами требуют, чтобы их направляли твердая рука и сильный ум.
«Очень интересно. Кто же из них мозги-то пудрит? Джейн или Сью? Или обе?»
— Еще один вопрос, как бы вы перевели на русский название нашей политики — юнионизм? Юнион — это объединение, союз. «Объединенность» не звучит.
— «Единство»?… Если по-латыни, это, кстати, «коммунизм».
— Нет, «коммунизм» не допустят.
— Тогда… что тогда… общинность, общак — нет-нет, это не то… соборность…
— «Соборность» подойдет. Соборная партия Лонга.
— Так это что же? У них там соборная партия и тут соборная партия?
— Слово «соборность» в России является товарным знаком и запатентовано? Они подадут в суд за использование термина?
— Нет. Во всяком случае копирайта не ставят.
— Но тогда все в порядке! Соборность, собор, cathedral, отец Кофлин, кафедра…Из этого могут получиться прекрасные заголовки.
«М-да, хорошо было Кривицкому в семидесятых про все это писать. „Реакционные тенденции Америки того времени овеществлены в бесчисленных газетных отчетах о политическом буйстве Хьюи Лонга, демагогических проповедях радиопопа Кофлина, бандитских похождениях куклуксклановцев, в множестве фактов откровенного служения государственной власти трестированному капиталу“. Классно. Разве что насчет служения государственной власти олигархам все понятно. А остальное? Что именно за буйство было? В чем демагогия? Объяснять же надо, а то как в этом всем-то? Вот, например, Лонг и Кофлин, оказывается, с Ку-Клукс-кланом на ножах. И вообще, если сейчас по газетным отчетам и Интернет — сайтам судить о наших политиках, то такое можно вообразить себе! ТАКОЕ!!! А разве ж это правда? Разве можно всему верить, чего кто напишет? Вот потому советский политпрос идеологическую Цусиму и продул. Ладно, попробуем зайти с личной стороны, там сложнее лозунгами запудрить.»
— Сью, а где вы так научились русскому? Вы из России?
— Хотела стать профессором лингвистики. К сожалению, кризис. Но стать редактором русского издания в наше время, пожалуй, даже лучше.
— Кстати, вы приехали сюда вместе со всеми? Что-то не видел вас в толпе встречающих.
— Я подъехала позже, на мотоцикле. Вы наверняка обратили внимание на брюки?
— Я вначале думал, что вы решили одеться, как в семидесятые… Ездите на мотоцикле? Увлечение?
— Нет, способ пропитания журналиста. Лучший способ попасть вовремя в любое место, даже в глуши.
— Понятно. В эти времена трудно прокормить семью.
— Своей семьи пока нет. Были серьезные планы, но, увы, расстроились. Теперь я вовсю поглощена работой и только работой.
«Мотоцикл. Кофлин говорил: сперва определиться куда и к кому. Чушь. Это логическая ловушка. Отвалить с концами и смотреть по обстоятельствам.»
— Знаете, стоит такая прекрасная погода, такие вечера… Так бы и хотелось махнуть куда-нибудь на природу, на шашлыки. Вы ездили на шашлыки?
— Это такой пикник? У Тургенева и Чехова никто не ездил на шашлыки. А у нас, если кого-то зовут на барбекю, то это обычно делают во дворе. И кто составит компанию?
— Знаете, если нам обоим сейчас некого приглашать в компанию, почему бы не съездить вдвоем? На мотоцикле же поместятся двое?
— Значит, это был все-таки комплимент?
— Но я же должен был знать, не нарушу ли границу чужих владений? А на природе прекрасно думается о профиле журнала и бизнес-модели. В голову приходят такие идеи…
— Насчет идей… пожалуй, вы правы. Но как же охрана?
— Мы попросим какое-нибудь ружье или револьвер… Да и охрана будет неподалеку. Но не обсуждать же творческие идеи у всех на виду.
— «Я подумаю об этом завтра», как говорит героиня романа Маргарет Митчелл.
— Скарлетт, «Унесенные ветром».
— Вы читаете женские романы?
— Кино смотрел.
— Но его еще не закончили!.. Ах, да. В общем, сегодня давайте ограничимся ужином вдвоем при свечах, с легким красным вином, я скажу, чтобы подали сюда. Как мне удаются в русском длинные предложения?
— Великолепно. Я и про ужин и про предложения.
— Отметим начало совместной работы. Кстати, у вас будет хороший гонорар.
В общем, это был ужин, просто ужин. Виктор ломал голову, не подмешает ли Сью что-нибудь в бокал, и если да, то зачем, и рассказывал ей о Советском Союзе, чтобы обойти желанную для Кофлина тему о сборе компромата на нынешнюю Россию. Рассказывал о студенческих годах, практике, колхозах, стройотряде, самодеятельности, вспоминал разные смешные случаи на лекциях и экзаменах. Он ждал, что Сью начнет выспрашивать про что-то конкретное, но Сью просто внимательно записывала все, что он говорил, в свой блокнот, прошитый спиралью из нержавеющей проволоки. Незаметно они перешли на «ты».
— Виктор, мне пора. Все было ужасно интересно, но утром надо быть в редакции.
— Но как же ты теперь сядешь за руль?
— Питер вечером едет в город и он обещал, как это ты говоришь под-ки-нуть. Заодно заберем одного из парней, что охраняют наш покой, у него жена должна родить. Обратно Питер привезет замену.
«Значит, мотоцикл остается здесь, а пары человек из персонала не будет.»
— Тогда я за тебя спокоен. До завтра!
— До завтра, Виктор!
Она встала, было пошла к двери, потом повернулась.
— В книгах у русских есть такой обычай: там перед отправлением в дальний путь и при встрече целуются, причем и мужчины с мужчинами. Мне сказали, в будущем ваш генеральный секретарь целовался перед репортерами и Ти Ви камерами. Почему так принято?
— Ну, это, наверное, чтобы не забывать друг друга… В общем, это надо показывать.
— Да, наверное… Хорошо. Тогда ты можешь это показать.
— А это не будет расценено, как harassment?
— Нет, что ты… журналист должен знать, о чем пишет… О!
Виктор прижал ее к себе и поймал губами ее горячий полураскрытый рот; Сью не противилась, только сначала не знала, куда девать руки, но через секунду инстинкт уже заставил ее сомкнуть их на спине Виктора. Глаза ее были устремлены в потолок, и в них отражалось удивление, но веки тут же сомкнулись. Она не была похожа на доступную женщину, подумал Виктор, скорее всего, она была голодна. Желание, любопытство и естественный страх боролись в ней, заставляя трепетать каждую мышцу.
— О, нет… Действительно, это трудно забыть… Я знала, что ты джентльмен, и не станешь срывать мои джинс…
— Не бойся…
— Мне не страшно. Ты обязательно должен показать мне шашлыки. А сейчас прости, но мне пора, Питер уезжает через минуту!
Ее каблучки застучали по лестнице, и через минуту, действительно, во дворе раздался скрежет стартера, грубоватый рокот двигателя и басовитый, как у фуры, клаксон.
24. «Я решил изменить сценарий»
На дворе уже стемнело, несмотря на лето. Здесь юг, а на юге сравнительно быстро темнеет. Движение в доме затихало.
Немного подождем, подумал Виктор. Хорошо, если Сью оставила мотоцикл на улице. А пока можно поразмыслить.
Рузвельт как-то говорил, что Лонг станет диктатором к 1940 году, вспоминал Виктор. Когда он говорил и с кем? Что-то не припомнится. И почему 1940? Ах да, Лонг победил на выборах в тридцать шестом, к следующим ему надо стать несменяемым лидером, президентский срок четыре года, вот и выходит как раз сороковой… Бомбу за два года не сделают, значит, к выборам это не козырь, вот он и колебался. Черт бы побрал эту забугорную систему, при которой все интересы страны подстраивают под очередные выборы! А кому нужна бомба сейчас? Даллесу и Кофлину, это для них вопрос о власти. Это в перспективе огромные заказы ВПК, включая стратегические бомбардировщики, ракеты, ядерные установки на подводных лодках и авианосцах, строительство военных баз, это денежные потоки, а здесь денежные потоки это власть. Даже если лично Кофлин в ядерной программе не разберется, все решит менеджмент, которому без разницы, на кого работать. Гэлбрейт был прав, Америка вступила в период, где корпорациями рулят не владельцы акций, а менеджеры, а от полного загнивания и разворовывания бюджетов фирм их пока предохраняет изменение курса акций. Они же еще такие наивные, они не научились НЛП, не навыпускали книг, как вкручивать мозги инвесторам, деловым партнерам, покупателям и обратно тем же акционерам, они же еще соревнуются, из кожи вон лезут, чтобы продукция была лучше, чем у конкурента, вместо того, чтобы предложить выгодный банковский кредит (легально) или откат (нелегально). Еще не было дела «Локхид». Так что все равно, кто будет руководить, Даллес или Кофлин, здоровая американская технократия все вытянет. Потом об этом золотом периоде Якокка будет книги писать. Сейчас они просто работают.
