и не успели они оглянуться, как оказались перед тяжелыми дверьми большого особняка.
— Вот я и дома, — сообщила Надя.
— Жалко, — вздохнул Витька. — Но мы ведь еще увидимся?
— Конечно, — отозвалась девушка, стрельнув глазами по сторонам, на прощание легко прикоснулась сладкими, сочными губами к его щеке.
Ким так растерялся, что не нашелся сразу, что ответить, а когда все-таки открыл рот, гимназистки уже и след простыл. Ему хотелось петь, а еще лучше, взлететь как воздушный шарик, наполненный волшебным газом счастья. Постояв с минуту, в тайной надежде, что красавица еще раз выглянет в окно и помашет ему рукой, он так и не заметил, как из ворот роскошной усадьбы напротив вышли четверо одетых в традиционные маньчжурские наряды крепких молодцов и решительно направились прямиком к нему.
Вернувшись около восьми вечера домой, Март не застал Кима. Решив, что друг, как обычно, работает допоздна, но вполне сможет добраться на такси, он направился на кухню. Порывшись в огромном холодильнике, отыскал составляющие простейшей пасты с прошутто, помидорами и грюйером и в гордом одиночестве поужинал. К ночи, когда Ким так и не появился, Колычев уже начал немного беспокоиться. Для начала он позвонил по всем доступным номерам, где гипотетически мог оказаться Витька.
В итоге выяснилось, что тот, нарядившись, ушел с учебы рано, а в мастерские так и не явился. Не нашлось его и у Игната в учебке, куда Ким регулярно захаживал, осваивая артиллерийское дело, гоняя по полосе препятствий или пережигая в тире цинки с патронами для отработки стрельбы из неустойчивых положений по всем образцам стрелкового вооружения от пистолетов и винтовок до ручных и станковых пулеметов.
Оставалось позвонить в полицию и городскую больницу. Когда и там твердо ответили «нет», пришлось задуматься.
Посмотрев шкаф с вещами Виктора, Колычев убедился, что тот сегодня выбрал свой лучший костюм и легкие туфли, которые Март ему и выбрал в самом дорогом магазине готового платья. Припомнив вчерашний разговор, он пришел к логическому умозаключению, что влюбчивый сын корейского народа и начинающий трубадур, очевидно, пустился в амурные похождения, и поразился несвоевременной ассоциации.
«Выходит, мы одновременно крутили отношения с противоположным полом, только я удовлетворился простым решением, а этот балбес решил штурмовать горные вершины».
Время было позднее и звонить Надежде, чей номер и адрес Март без труда отыскал в телефонном справочнике, показалось ему не слишком удобным. Но делать нечего. К сожалению, взявший трубку слуга не захотел ничего слушать и, пролопотав на ломаном русском: «Господина изволит спать, звоните завтра, пожалуйста», — повесил трубку.
В груди неприятно кольнуло нехорошее предчувствие, а интуиции «одаренному» следовало доверять. По-хорошему, следовало посоветоваться с опекуном, но Зимин, как назло, опять задерживался, а мерно тикавшие башенные часы в гостиной наглядно показывали, что время безвозвратно утекает.
Делать нечего, Колычев быстро оделся, завел своего стального коня, включил фару и, выйдя в «сферу», помчался по ночному асфальтовому серпантину в центр, выжимая из аппарата максимум. В некотором роде, это было увлекательное, пусть и короткое, путешествие. Дорога не заняла много времени, и уже через десять минут он, заглушив двигатель и погасив свет, остановился перед домом семейства Ли.
Дальше оказалось просто. Не выходя из «сферы», он осмотрел все этажи здания, без труда отыскав комнату девушки. Перемахнув через ограду и успокоив пару грозного вида псов, выпущенных дворником с наступлением ночи для охраны покоя хозяев, он, с ловкостью настоящего мастера паркура, разогнавшись, взбежал по стене и, оттолкнувшись, уцепился за балкон второго этажа. Дальше пришлось пройти по карнизам, и вот он у распахнутого настежь по летней жаре и прикрытого только тончайшей кисеей занавески окна. С кровати раздался короткий испуганный вскрик.
— Добрый вечер, Надежда Николаевна, — поспешил успокоить ее молодой человек. — Не извольте беспокоиться, это всего лишь я, Мартемьян.
— Колычев? — облегченно вздохнула девушка. — Боже, как ты меня напугал!
— Покорнейше прошу меня простить, но дело важное…
— Тебя учитель хороших манер из нашей гимназии покусал? — перебила его Надя, затаскивая припозднившегося визитера внутрь комнаты.
— Что? — смешался не ожидавший подобного Март.
— Что ты выкаешь, как на приеме. Говори по-человечески, что случилось?
— Витька пропал!
— И ты решил, что он заночевал у меня? — возмутилась мадемуазель Ли.
— Нет, конечно, но я подумал…
— Что я — шлюха? — прошипела красная от злости девица, пытаясь прожечь незваного гостя презрительным взглядом.
— Нет. Но, может быть, ты его видела сегодня?
Некоторое время они играли в гляделки, но потом Надя как будто успокоилась и легким движением накинула на себя легкий шелковый халатик. Приведя себя, таким образом, в порядок, барышня совершенно успокоилась и, устроившись поудобнее на кровати, призналась.
— Ну, вообще-то видела.
— Где? — спросил Март, отметив про себя, что у девушки незаурядное самообладание.
— Он меня у гимназии встретил.
— В каком смысле?
— В романтическом! Колычев, не тупи! Ну да, встретил, букет преподнес, проводить предложил, что непонятного-то?
— Что потом?
— Мороженым угостил!
— Я не об этом.
— Господи боже, какой же ты нудный! Проводил до дома, и мы расстались.
— И все?
— Если ты ожидал пикантную историю, то не угадал.
— Я имел в виду, — ледяным тоном уточнил Колычев, — что ты, возможно, знаешь, куда он пошел?
— Нет, — вздохнула Надя, после чего спросила уже другим тоном, в котором явно проступило беспокойство. — Ты думаешь, с ним что-то случилось?
— Пока не знаю, — мрачно отозвался Март. — Хотя…
— Что?
— Ты вроде говорила, что Пужень живет где-то неподалеку?
— Да, их дом стоит напротив.
— Вот этот? — Колычев указал на ярко освещенную фонарями громаду особняка, выстроенного в вычурно-европейском стиле с некоторыми элементами восточной экзотики в отделке и деталях.
— Да.
— Понятно. Тогда я пошел. До встречи, мон шери.
Оставшись одна, барышня какое-то время смотрела вслед растворившемуся в ночи молодому человеку, потом с досадой поправила: «Ma chère»! — и показала темноте язык. [1]
Спустившись вниз, Март прямиком направился к особняку Айсиньгьоро и, невзирая на поздний час, принялся громко и настойчиво стучать. Спустя некоторое время ему открыли, он, растолкав охранников, зашел внутрь и безапелляционным тоном потребовал встречи с хозяевами.
Его провели на первый этаж, где уже поджидал немолодой и снабженный мощным защитным амулетом, напоминающим тот, что имелся у старого Хвана — владельца ломбарда.
— Я старший над охраной князя
