– И, как я понимаю, поправьте меня, если не прав, ваш интерес как-то насолить Англии? – прищурился принц.
– Да, ваше высочество. Вплоть до участия во всех крупнейших предприятиях братьев. Мы знаем о намечающейся экспедиции.
– И вы собираетесь в ней участвовать? Зачем? – удивился принц.
Натин ухмыльнулась и неожиданно прямолинейно рубанула:
– Наш интерес – осадить Англию. Уменьшить её финансовые и материальные возможности по развязыванию войн по всему миру. От этого станет всем легче.
– Так вы, что, непосредственно и лично намерены участвовать в экспедиции?! – ещё больше удивился принц и многозначительно посмотрел на братьев.
– Да. Наша помощь может оказаться там решающей.
– И какова эта помощь, если не секрет?
Натин внезапно прищурилась и лукаво посмотрев на принца заявила.
– А вот это – секрет!
(Ну ясное дело! Не будет же Натин рассказывать о том, что собирается барражировать над всем регионом в своём прогрессорском пепелаце, обеспечивая дальнюю радиосвязь и глубокую разведку с воздуха?!)
Принц откинулся на спинку кресла изобразив на лице крайнее изумление.
– Но, – продолжила Натин, – смею заметить, что экспедиция будет не так уж и скоро. А вот вопрос с предприятиями, которые почти наверняка будут уничтожены в результате шантажа неизвестных сил – он сейчас.
– Да. Вы правы. – пришёл в себя принц и переключился на обсуждение.
– Скажу правду, господа: вы меня этим известием не просто удивили, ошарашили! И мне на ум приходит только пара кандидатур на людей, стоящих за мерзкими шантажистами. Я, пожалуй, переговорю с князем Александром Михайловичем. Тем более намедни у нас уже была встреча и разговор на довольно близкие темы. У меня пока только одно предположение: кто-то сильно обиделся, что не участвуют как мы, в экспедиции.
Намёк на того, кто имеется в виду был ясным и толстым. Выходит принц тоже сходу заподозрил козни неких князей, которые не оказались вовремя в нужном месте. Или эти козни были просто "из спортивного интереса" нагадить своим же, но через братьев Эсторских.
Так или иначе, было ясно, что братья встряли между двух очень могущественных сил. И их втянули в местные разборки, причём на уровне весьма приближённом к престолу.
Оно конечно, будет очень хорошо, если принц и князь Александр Михайлович договорятся между собой на почве обоюдных шкурных интересов. Но как быть если не сговорятся? Или сговорятся, но их покровительства окажется недостаточно? Бросать всё и начинать на новом месте?
У одного из братьев немедленно возникло стойкое убеждение, что кто-то из них двоих станет ярым революционером. Причём сразу. И причём как бы не самого безбашенного убийственно-эсеровского разлива.
* * *
Предположение Василия, что братец уже "дозрел" до вполне эсеровских действий получило подтверждение уже буквально вечером, после встречи с принцем Ольденбургским. Он проявил очень большой интерес к тому, как братец умудрился сделать такой шикарный пистолет-пулемёт себе в парагвайский вояж. И, судя по тому, что на складе, в особом отделении, хранилось несколько ящиков "оборудования" и "деталей", можно было собрать не один, как имелся в наличии, а много, да ещё такой же конструкции.
Этот "имеющийся в наличии", он давно общупал и обнюхал со всех сторон. Оценил как стреляет, как удобен и так далее.
Сейчас же он сидел за столом, где аккуратно разложенные по порядку сборки, лежали детали. Отдельно в ряд стояли выстрелы к этому инструменту смертоубийства.
– Да никакого секрета нет! – ухмыляясь поведал Василий, испытывая искреннее удовлетворение, что так ловко просчитал братца. – Чертежи автомата я делал через комп яхты. Там же и рассчитывал все узлы. После, разобрал по отдельным запчастям, и распределил заказы на несколько заводов Европы. Причём так, чтобы каждый завод выполнил одну или несколько видов деталей. И так, чтобы по этим деталям невозможно было решить для какого устройства они выполняются, и как после будут использоваться. Единственно что патроны для него, ясно дело, целиком и в Германии. Там даже не поморщились принимая заказ. Часть выстрелов снаряжать я, для обучения местных, специально посадил несколько самых толковых рабочих из "элиты". Мастеровых. Они и пули сделали и они же на станочке их снарядили в патроны. Эта часть была "экспансивные".
– И всё было нормально? – недоверчиво спросил Григорий. Он ясно представлял себе наличную квалификацию местных рабочих и то, что нормой в России 1900 года считалось выпускать от сорока до шестидесяти процентов брака. – без брака сделали?
– Дык я ОТК поставил после них. Из дамочек. Мужики злые были-и! Ведь "бабы их контролируют"! Но я им быстро рты позатыкал. А бабы, видя такое дело, ещё более рьяно к контролю подошли. Так что патрончики получились что надо. Ни один не заклинил. Правда, чую, что даже часть нормальной продукции в брак пошла… Но это мелочь. Главное брак не пропустили.
– А в Германии как? Ты, ясно дело, посоветовал документацию далеко не откладывать, чтобы они могли её вовремя найти и применить для нового заказа?
– Ясно дело! – ёрничая передразнил брата Василий. – Пять тысяч выстрелов – это не объём.
Братик на минуту задумался глубокомысленно глядя в потолок и почёсывая в затылке.
– И что-то мне подсказывает, что у тебя мыслишки повторить подвиги эсеровского подполья… – ядовито заметил Василий, прерывая череду мыслей брата. Тот нахмурился и зло посмотрел на Василия.
– После наездов на наш скромный заводик… – почти сквозь зубы начал Григорий, – я не только их повторю, я их переплюну!
– У-у, какой ты злой стал! – тут же оскалился Василий. – А помнится ты в той реальности ещё мне мозг сушил, какие они злюки и падлюки, что убивали таких сверхценных людей как Столыпин.
– И сейчас скажу, что Столыпин… – начал распаляться Григорий, но был прерван братом.
– Был отцом русской революции? Что вызвал немыслимое озверение в народе тем, что по его вине погибли миллионы от голода?
Григорий зашипел.
– А что? – бросив взгляд невинного младенца вопросил Василий. – Ты ещё не сообразил, что всё, что нам говорила "совковая пропаганда" про эти времена – по большей части правда? Ты уже сколько раз нарывался на эти стереотипы. Смотри вокруг!
Братец не нашёлся что возразить. Василий говорил то, что есть. Но расставаться со старыми и греющими душу мифами было больно. Потому и цеплялся он за каждый. А жизнь здесь этот каждый старательно и с особым садизмом разбивала.
Да и братик по мозолям пройтись не упускал возможности. Григорию оставалось лишь скрежетать зубами и признавать правоту брата, старательно выискивая те факты из окружающей жизни, что не укладывались бы в ту систему мифов, которых придерживался Василий. Но пока что счёт порушенных заблуждений был далеко не в пользу Григория.
