траатонцы!
Они рассказали, что на их планете, не существовало одного управленца, как такового. У них были руководители каждой конкретной отрасли. Например: ответственный траатонец, по строительству жилищ, дорог, по сельскому хозяйству, пищевой промышленности и так далее.
Все вопросы, по ведению и улучшению работы в каждой конкретной отрасли, решались ее внутренним Советом. А уже руководитель данного направления, уже представлял на общем ежемесячном собрании планеты, отчет, о проделанной за месяц работе и полезных для общества нововведениях.
Затем, по итогам подобных отчетов, общим голосованием руководителей всех отраслей, выставлялись баллы. На основании которых и выделялись средства из общего бюджета планеты на дальнейшее развитие каждого направления, воплощение в жизнь новаций и оплату работы всех сотрудников.
Таким образом, чем лучше траатонцы работали, тем выше оценивался их труд в плане оплаты, тоже. В этом необыкновенном обществе, каждый вносил свою лепту в общее дело, словно трудяги - муравьи, несли они по зернышку и складывали в общую кучку. При этом, в выигрыше были все.
Куул, обрисовавший принцип работы устройства общества своей, увы, погибшей планеты, сел и внимательно вгляделся в лица призадумавшихся людей. По окончанию осмотра, его капюшон от удовольствия раздулся, на нем выступил хаотичный зеленый узор, что означало высшую степень удовлетворения. А сиреневые глаза, приобрели особенно насыщенный оттенок.
Увидев это, люди заулыбались. Они знали, что траатонцы не только эмпаты, но и телепаты. А это означало, что всем присутствующим на собрании, пришлось по душе устройство общества планеты Траатон. Таким образом, люди проголосовали «за».
Еще в течение двух недель, с помощью опроса населения, собирались участники различных отраслей деятельности. Начиная от охранников и охотников, заканчивая инженерами, врачами и генетиками. И, уже в каждой из них, проводились собрания по планированию ближайших работ и выбору ответственного лица по данному направлению.
Стоял морозный, но ясный день середины ноября. Артель охотников, во главе с Вармом, обсуждали новый маршрут для поиска стада рогачей. Когда в уютный, хорошо натопленный дом Варма, Шестинога и Копателя, вместе с облачком холодного воздуха, ворвалась Надежда. Быстро оглядев присутствующих на собрании мужчин, она схватила за руку Шестинога и скороговоркой взволнованно прокричала:
- Идем скорей! Вельма рожает!
Глава 73
За толстым стеклом круглого окна, тихо падали большие снежинки. В доме было тихо, только слышно как потрескивают дрова в печи. Но вдруг, тишину нарушило уютное шкворчание, и почти сразу, по дому поплыл аромат блинов. Хлопнула входная дверь. Суетящаяся у печи женщина, резко обернулась на звук и погрозила пальцем, ввалившимся в дом мужчинам. Шестиног и Варм дружно повернули головы в сторону отгороженного занавесью угла и, изобразив руками примирительный жест,тихо открыв входную дверь, юркнули на улицу. Из дверного проема, показалась рука, и, немного пошарив слева, схватила веник и с добычей скрылась снаружи. На крыльце тут же застучало и затопало.
Вельма укоризненно покачала головой и, сняв со сковороды блин, поставила ее на деревянную столешницу.
Из детского угла, послышалось кряхтенье.
- Иду, мой маленький! Иду! – ласково растягивая слова, пропела женщина и скрылась за ширмой.
Дверь снова открылась, и мужчины тихо, на цыпочках, вошли в дом.
- Да чего уж там! – усмехнулась Вельма. – Можете не осторожничать, уже разбудили! – И тут же грозно рыкнула: - Руки!
Остановившись на полпути, Шестиног направился к висевшему в углу, умывальнику.
- А теперь, дожаривай за меня блины! – скомандовала жена, неся обкакавшегося малыша, к умывальнику. По дому сразу поплыл специфический запах.
- Ффу! – Зажал себе нос двумя пальцами, Шестиног. – Уже сколько детей у меня было, но привыкнуть не могу!
Варм, помыв руки, усмехнулся и молча направился к столу.
- Шестиног, дорогой, ну что ты замер? Иди, дожаривай блины! – поторопила супруга Вельма. Завернув малыша в чистую ткань, она присела к столу. И, ехидно добавила, глядя в округлившиеся глаза мужа: - Если бы, кое-кто, не топал, то малыш бы не проснулся!
- Да ладно, сиди! – опередил друга охотник. – Давай я пожарю. Когда-то у меня хорошо получалось! Я их и с ягодой делал и с грибами! – переворачивая первый свой блин, похвастался Варм. – О! Красивый блинок получился! – Обрадовался мужчина. И посмотрев, на кормящую сына женщину, попросил: - Вельма, напомни мне потом, как тесто замешивать, а то, похоже, придется мне скоро самому себе готовить! – грустно добавил он.
- А что так? – подняв ребенка столбиком, чтобы срыгнул воздух, удивленно спросила Вельма. – У тебя же две жены! – напомнила она и скрылась за ширмой. Немного ласково побормотав, она снова вышла, неся на руках сонного малыша. Крепыш сладко потягивался и покряхтывал. Его шесть ножек, дружно сучили в воздухе, грозя сплестись в косичку. Вельма также понесла его к умывальнику.
- Нет, но вот, ты скажи мне, Варм! – подбрасывая руками горячий блин, спросил Шестиног. – Как два абсолютно одинаковых ребенка, могут быть такими разными? Торес, орет по каждому поводу. А Томаса не видно и не слышно!
- Ты бы лучше радовался, что они не оба одновременно орут! – усмехнулся охотник и сгрузил на тарелку еще один блин, который тут же оттуда исчез.
- Как ты его умудряешься накормить? – удивленно спросил Варм, обращаясь к Вельме. – Это же просто бездонная глотка! Да еще скоро эти две копии папочки подрастут! Бедные женщины! – покачал головой охотник, спеша снова наполнить тарелку.
- Эй-эй! Ты мою жену не жалей! Есть, кому пожалеть, не сомневайся!
