Смерть фашистской гидре!
Да здравствует Советская Украина!
Наше дело правое, победа будет за нами.
За Родину, за Сталина!
Ура, товарищи!
Там еще была карикатура, Митрику, на ВФНН АГ, или, как они его называют, Алоїзича, он нарисован сидя на ночном горшке в цветочек, со спущенными штанами, смотрит в подзорную трубу на Восток, а на голове у него треуголка, как у Наполеона, и ты себе тоже был запустил, сколько раз тебя просить, сбрей те усики и зачісуйся назад, можешь себе запустить бакенбарды, как у Жоржика Цімерманна, он говорит, что его фамилию надо писать с двумя «эн», но ты не думай, я с ним ничего и не собираюсь, хоть ты того не вартий, а до приезда ВФНН АГ в городе была одна червона фана над митрополичьей резиденцией, смеху было, но поймали какого-то бездомного бродягу и бросили в цугундер, а ему что? Есть крыша над головой и немного ухи дням, он и признался, что какие-то студенты дали ему рубль, и он привязал ту фану до креста над резиденцией, лестница была, а листовки выпустили также и румыны, и евреи, посылаю тоже.
(Перевод с румынского)
Братья румыны!
Произошла большая несправедливость: узурпатор власти генерал Антонеску проявил слабость, не свойственную Железном Румынскому Народу, и под давлением канцлера Германии домнула Гитлера и президента Украины домнула Бандеры отдал нашей захланній соседке — Украине исконные румынские земли Буковину и Бессарабию вместе с чисто румынским городом Чернауць. Позор ему и страшная месть на его узурпаторську голову от железных гвардійців — легионеров Великого Румынского Народа! Кровь и железо!
Братья румыны! Буковинська когорта легиона «Железная гвардия» в день приезда в Черновцы канцлера Германии д-ла Гитлера призывает вас вывесить из окон помещений триколоры — победоносные знамена Великой Румынии.
Буковина — исконная румынская земля!
Черновцы были, есть и будут румынским городом!
Тряска Романіа Маре!
Триколорів, Митрику, в Черновцах никто не видел, но во время визиты ВФНН Алоїзича в Черновцах я видела нескольких мужиков, которые еще недавно ходили со значками «Железной гвардии», они теперь истинные украинцы с трезубцами на отворотах пиджаков, в вышитых рубашках синими и желтыми нитками, носят вислые усы и по-румынски уже вроде и не умеют говорить, а только по-украински киево-полтавским диалектом, это смех великий, цирк и комедия, но были еще открытки очень странные и интересные — украинские какие-то «Внуки Святослава».
Украинцы!
Пробил наш час! Наша нация, от которой пошли все арийские народы, входит в свои естественные права на господство над арийским миром. Мы, только мы — Великая Украинская Империя — должна царить на всех евразійських просторах от Атлантики до Урала. Что нам немцы, наши младшие братья, которые перевернули в обратную сторону Символ Подвижного Огня — Солнца, мы вернем этот священный символ — Свастя — в правый бок. Мы увінчаємо весь арийский мир Золотым Трезубцем.
Мы против Гитлера и против Сталина!
Украинцы-арийцы, объединяйтесь вокруг Железных Полков Братства «Внуков Святослава», мы вместе обретем Великую Украину от Атлантики до Урала.
Слава нации! Смерть врагам!
Эти ребята, Митрику, ни к чему не призывали, но воздуха в Черновцах после их открыток немного посвежел — не все такие, как (далее то густо зачеркнуто), потому что действительно, сколько можно быть чьим-то вассалом, или как оно называется, может, — сателлитом? Я не говорю, что нам надо и с Гитлером воевать, хотя (дальше густо зачеркнуто), Митрику, я очень соскучилась за тобой, я бы тебя всего обцілувала, а как вспомню те наши ночи, то мне негу к сердцу подходит и кожа сиротками укрывается, если бы я тебе (дальше зачеркнуто), должен тебе рассказать, как приезжал сам Адольф Гитлер, его сопровождал наш губернатор и много всяких чинов, Гитлер, знай, едет в Москву на ту самую дефиляду, на которую и ты убежал от меня, словом, я видела, как они ехали от аэродрома до краевой управы, улицы все предварительно были окружены нашей полицией, были и есесмани его, Гитлеру, в черных пиджаках, все какие-то долговязые, теперь я начинаю верить тамтим внукам Святослава, которые говорят, что мы настоящие арийцы, потому что наши ребята такие красивые и видные, а эти немецкие есесмани, как дождевые черваки, длинные и белесые, но были иногда и хорошие немцы, особенно один в униформе люфтваффе, он высокий и статный, глаза у него водянисто-голубоватые, а глубокие, темно-серые, с пушистыми ресницами, которые делают взгляд мягким, бархатным, теплым, словно гладит глазами, и улыбка у него открытая, сразу меняет его выражение лица — оно незыблемо, словно из мрамора высеченное, то вдруг, как — ласковое лето, но ты не думай ничего, Митрику, Адольф Алоїзич, как пишут газеты, ВФНН решил пообщаться с черновчанами, по радио объявили, что будет он говорить с балкона магистрата, но не сказали, в котором часу, наши зеваки стояли на майдане с пяти часов утра, там и завтракали, потом начали пить понемногу вино, потом ссорились за выгодные места, а уже около девяти часов подрались, когда вспыхнула драка, черновицкая полиция очистила площадь, и если бы тогда вышел Алоїзич, он бы не имел к кому взывать, майдан окружили в три ряда есесмани и «благодарный украинский народ», как пишут наши газеты, пропускали на майдан по пропускам, мне Гельмут достал, а на крышах лежали эсэсовские снайперы, Гитлер Адольф вышел на балкон, все крикнули «Хайль!», послушали пять минут речь, и больше он не хотел говорить, был он немного бледен, в шкірянім пальто и фуражке, насунутому на глаза, что говорил — я не поняла, что-то про великую Германию, но я ей-богу, Митрику, ни разу не услышала слово «Украина», очевидно, Алоїзич произнес что-то из своих давно заученных «экспромтов», толком не осознав, где и почему он находится, словом, не понравился мне твой Адольф Великий, Дмитре, я не знаю, ты себе как хочешь, но нам с немцами не по пути, Гитлер говорил через микрофоны, кричал, вводил себя в истеричное состояние, но ни на кого не произвел особого впечатления, после того всего Гитлер полетел, говорят, был доволен тем, как его приветствовали в этом «давньонімецькому городе Черновітс», слышишь, Митре, как твои німаки наш город называют, ты не думай, что я за большевиков, да, я читала их писателей, но то в первую очередь украинские художники Тычина, Кулиш, Хвылевой, они все сами пострадали от коммунистов, хотя и сами виноваты, потому что имели выбор и могли пойти путем Маланюка и Олеся, не должны были служить коммунистам, хотя я никого не осуждаю, кроме тебя, потому что тебе не будет прощения, если будешь с чужими любитись и невинных, пусть они и москали, людей резать, Митре, а твой Гитлер — мудак!
На этом слове буду кончать своего короткого письма, желаю тебе, коханий Дмитре, весело отбыть эту вашу дефиляду в Москве, и возвращайся в Черновцы, я очень жду, Митрику, ти мне уже снился несколько раз и если ты спросишь — как? — я не расскажу, потому встидаюсь, не смейся, а снишься ты мне по-всякому, и долго, крепко целую тебя. Генця.
— До Покрова его надо взять, слышь, хорунжий? — шептал на ухо Дмитрию Левицкому командующий войсками специального назначения генерал-сотник Николай Лебедин.
Дмитрий слышал. Он смотрел на серебряный трезубец, вышитый на погони, — хорошее шитье, но как эти генеральские отличия трудно даются! По крайней мере этому человеку, который перед ним, они дались не за паркетное шарканья, — сам шел в шеренгах «спецняків» (жаргон завистливой пехоты), которые первыми врывались в Москву.
— До Покрова не удастся, — сказал Дмитрий, — осталось четыре дня, а это же его лижбище аж на Урале, под Свердловском, а фронт ще який-не-кое-где есть. И почему именно до Покрова, чтобы отрапортовать Провода ОУН «к дате», как когда-то большевики к съезду ВКП(б)?
— Ты много говоришь, хорунжий, — сказал без привычного металла в голосе генерал. — Я не собираюсь рапортовать Бандере до великого праздника, это — абсурд. Говорю тебе — до Покрова, потому, что на Урале может внезапно начаться зима, пока стоят последние теплые дни. Хочешь по изуверских жестоких морозах и снегах охотиться за дядей Иосифом? Ли?
— То оно лучше, когда еще тепло.
— Возьмешь Сталина, ход всей войны изменится, это должен понимать, ты не просто какого-то разбойника ловишь, без Сталина те разрозненные советские части, которые еще сопротивляются нам, немцам и остальным союзников, очевидно, сложат оружие. Понял?
Дмитрий все понимал. Генерал Лебедин лукавит, пленный Сталин им все-таки нужен «до даты». Но не до Покрови, а до 7-го ноября, дня, когда в том не разбитом Советском Союзе, в их столице Москве на Красной площади происходили грандіозні дефиляды. Неужели хотят провести свою дефиляду? Сомнений почти не осталось.
