прилипает к ним иногда…
Ну так это совершенно лакейское, заказное. А мой стих кончался словами:
«…растерзан он
Партийной жадной ордой
И хорошо, что чуть несет душком.
А то, что называется свободой,
Лежит в спирту,
в том здании,
с вождем!»
Странно тогда выглядела русская поэзия. Анной Ахматовой (Горенко) дела не поправишь. К тому же мужа ее большевики расстреляли, а сына посадили. Да и писала она не то, что им было надо. А второго Есенина, увы, не было. То есть был Александр Сергеевич Есенин-Вольпин, но писал он такое… [12]
Андрюша Вознесенский был сыном многократно проверенного директора Гидропроекта, а также Института водных проблем АН СССР. С 28 лет Андрей начал ежегодно выезжать в западные страны. Надеюсь, не надо пояснять отношение к нему КГБ.
Роберт Иванович Рождественский в свою очередь был сыном сотрудника ОГПУ-НКВД, поляка Станислава Петкевича.
Евгений Гангнус, которому мать поменяла фамилию на Евтушенко, по их анкете был полунемцем, а где-то и украинцем, но уж точно не евреем. Род Гангнусов ведет свою родословную с XVII века. Будучи в Германии и Австрии, Евтушенко встречался со своими немецкими родственниками [13].
Так что не счел я возможным прочитать стихи про Ленина. Ограничился лирикой. Приняли антиклерикальное:
Каким вы служите богам?
О, как убога служба богу,
Чтоб снять о будущем тревогу,
И тупо верить чудесам…
Каким вы служите богам?
Каким вы служите богам?
Вместо того, чтоб человеку
Служить разумности от веку,
Который в вечности нам дан…
Каким вы служите богам?
Ну и так далее. Выкопал из памяти, прочел, заставили написать. Присел к машинке, быстренько напечатал. Пишущая машинка Эрика — чудесная работа немецких товарищей.
В рассказе «Волк» сочли необходимым удалить «милиционера», заменив его «охотником».
«Он шел медленно, очень медленно, и охотник успел очнуться, успел притянуть к лицу пистолет, успел выстрелить, не вставая. Он был охотник и поэтому он выстрелил».
Часть энергии рассказа поэтому пропала, но я уже понял, что быть в СССР писателем — сплошные компромиссы. А нет — так в отличие от Солженицына многих не высылают, а лечат.
В психушках.
Каким вы служите богам?
Я псалмы пел прекрасным дамам,
Я ставил памятники мамам,
И познавал себя я сам…
Каким вы служите богам?
Каким вы служите богам?
Чтоб на себя одеть оковы,
И к разуму привесить шоры,
И сбросить разум в общий хлам…
Каким вы служите богам?
Владимир Круковер
Владимир Федорович Чванов и оба молодца, не похожих в звании и ведомстве, встретились в кабинете. Еще там присутствовал неприметный капитан из кадров.
— Ну нет у нас мест по штатному расписанию. Что ж мне, опытного инспектора уголовного розыска увольнять и заменять этим провинциалом, который в нашем деле не разбирается. Он в собаках разбирается, вот и пошлите его в УВД, там как раз кинологическую службу организовывают. Есть вакансии в Управление «А» (агентурное управление), так у него тоже опыта нет, надо учить. Вот, в Четвертом управление (управление по раскрытию преступлений, совершенных несовершеннолетними) есть место. Но согласится ли он с малолетками возиться?
— А с жильем что? — спросил Чванов.
Ему было неловко. Демобилизованный старлей, так приветливо встреченный его начальниками и даже удостоенный брудершафту с Хрущевым, вдруг оказался никому не нужен. А просто отправить его в Вязьму после выполнение такого сложного оперативного задания по поиску бриллиантов было неприлично. Но вот беда, сокращения коснулись не только армии, но и милиции. Еще бы, Никита Сергеевич четко сказал, что следующее поколение будет жить при коммунизме. А в коммунистическом обществе не нужны раздутые армейские подразделения. Да и воров с убийцами в таком обществе не бывает, тогда зачем милиция!
Кураторы — подполковник Замятин и майор Майоров молчали, но переглядывались. Чванов вопросительно повернулся к Майорову, но тот замотал головой:
— Нет, для службы у нас надо два года учиться. Да и староват он для учебы, мы обычно после вузов берем и сразу в школу КГБ.
— Ну что ж, — развел руками Чванов, — предложу должность участкового надзирателя… тьфу — участкового уполномоченного. Их у нас все время не хватает. Сразу и с жильем вопрос решится, на участки положена казенная квартирка. Как раз в Красно-Пресненском районе участковый надзиратель, ну в смысле уполномоченный, на пенсию собрался. Он и в курс капитана введет, он же принят со званием на одно выше. А его вскоре и наградят за операцию по внедрению. Так что будет у нас на важном участке серьезный человек, с боевыми наградами. У него же и по службе что-то есть.
— А как же, — отозвался кадровик. — Есть две медали: «За безупречную службу» и «За боевые заслуги».
* * *
Остался последний день моего отпуска. День и ночь, а утром — на службу. Маловато после двух с лишним месяцев тюряги. И я до сих пор не принял решение: подавать рапорт об увольнении и удариться в литературный бизнес или совместить оба направления.
Есть такие писатели, про которых знать биографию совершенно необязательно. Какая нам разница, сколько любовниц было у Жюля Верна и был ли он кутилой? А вот про Дюма это знать интересно, это помогает понять, сколь много от себя он внес в Портоса. Пушкина мы, слава богу, начинаем любить в раннем детстве, до получения информаций про всяких Керн в стогу и ранений в бедро. Мне даже кажется, что разочарование взрослеющего человека в Пушкине идет параллельно с получением информации о его печальной биографии.
А писателей, совмещающих творчество со службой, даже я много знаю. Шикарный фантаст Юрий Брайдер заседал рядом с великим Шекли в жюри конгресса фантастов России — мало кто знает! Кстати, писательская карьера абсолютно не мешала Юрию Михайловичу работать в МВД — он дослужился до звания майора милиции и вышел на пенсию.
— А что выгоднее: быть майором милиции или литератором? — спросили его.
— Мне нравится писать уже хотя бы потому, что никому не подчиняюсь и никем не командую. А что касается денег — судите сами. Дом я построил на милицейскую зарплату, а вот ремонт
