- Игинке, — торжественно произнес Талис, — это полковник Гентис Адалмед, командующий первым курсом Агелы N 5 и, стало быть, твой прямой начальник, пока ты не сдашь курсовые экзамены. Повиноваться его приказам следует беспрекословно. Твоими начальниками также являются директор школы генерал Элхис Пранергед, ротный офицер, в чью группу ты попадешь, а также все обслуживающие вашу группу солдаты. Если последние будут к тебе несправедливы, жалуйся на них ротному или сразу полковнику. Тебе все понятно?
Игинкат, вытянувшись по стойке смирно и преданно глядя на полковника, рявкнул:
- Так точно!
- Вольно, воспитанник, — улыбнулся Гентис, — а теперь шагом марш на построение!
Строились новички в просторном фойе школы. Среди них преобладали семилетки, но встречались также шести- и даже пятилетние добровольцы. Двенадцатилетний Игинкат наверняка казался им взрослым дядькой, и они удивленно вытаращили глазенки, когда он занял место в их строю, разумеется, на правом фланге. Мальчик вдруг с ужасом осознал, что ему придется тренироваться в окружении вот этой самой мелкоты! А если у него что не будет получаться? Среди сверстников — это бы еще ладно, там он новичок и заведомый аутсайдер, но этим клопам разве что объяснишь?! Засмеют же!!
Поздравить новичков с началом занятий пришел сам директор школы. Генерал Пранергед рассказал первокурсникам примерно то же самое, что Игинкат недавно услышал от Талиса, после чего покинул зал, передав командование полковнику. Гентис зачитал списки воспитанников по группам, при этом Игинкат оказался в первой, занятия в которой вел сам полковник, после чего ротные командиры развели свои группы по тренировочным залам.
Два десятка робеющих новичков из первой группы, следуя за Гентисом колонной по двое, вошли в большую комнату, уставленную деревянными конями, очень похожими на тот, что Игинкат нашел в подсобке своего нового дома. Здешние выглядели, конечно, попрезентабельнее, и краска на них была свежая, и хвосты сзади сохранились, и к каждой из ног были приделаны еще кожаные манжеты, но в принципе конструкция была той же самой, а значит, имела то же назначение. Мальчик слегка приободрился: как именно используют этого коня, он в книге читал, хоть здесь не будет никаких сюрпризов. Сюрпризы, впрочем, обнаружились, когда полковник стал объявлять распорядок тренировки.
- Воспитанники, первое наше занятие будет посвящено тренировке вашего терпения. В давние времена конники совершали многочасовые переходы, не слезая с седла и не имея даже возможности облегчиться. Вам тоже сейчас предстоит четыре часа проскакать вот на этих конях. Это серьезное испытание, поэтому перед началом тренировки вы все сходите в туалет по-маленькому, дверь в него слева от вас, оттуда перейдете в кабинки для переодевания, что находятся с правой стороны, где вам помогут правильно одеться, а затем вернетесь к нашим лошадкам. Всем все ясно? Тогда разойдись!
Строй мгновенно распался. Пацанята всей толпой ломанулись в туалетную комнату, а оттуда, быстро сделав свои дела, переместились к кабинкам, коих оказалось всего четыре, и у них даже выстроились небольшие очереди. Игинкат посчитал несолидным бежать впереди мелкоты и в кабинку попал чуть ли не последним. Интерьер сего помещения его поразил: два огромных зеркала с пола до потолка занимали стены справа и слева от входа, а у противоположной от входа стены стоял шкаф c десятком открытых секций, четыре из которых были уже забиты детскими шмотками. Рядом со шкафом стоял солдат, который тут же взял Игинката в оборот.
- Раздевайся догола. Тряпки положишь сюда, — солдат показал на одну из свободных секций.
Мальчик повиновался. Когда он остался нагишом, гардеробщик в форме бесцеремонно ухватил его за гениталии, запихнул их в тесный кожаный мешочек с завязками на горловине, которые тут же затянул.
- Неудобно? Ничего, четыре часа потерпишь, зато не обоссышься!
Да уж, когда пенис так изогнут и сдавлен, обмочиться не было никакой возможности. Пошуровав в ящике, стоящем на полу рядом со шкафом, солдат извлек оттуда тряпицу, отдаленно напоминающую трусы, и приказал Игинкату это надеть. Вещь состояла из тонкого эластичного пояска, к которому спереди крепилась белая тряпица, вверху довольно широкая, но потом сужающаяся и переходящая в шнурок, чей конец был пришит сзади к пояску. Будучи надетым, это белье прикрывало затянутые в кожаный мешочек гениталии, дальше же шнурок терялся в расселине между ягодицами, так что зад по сути оставался голым.
- А что, другого здесь не носят? — вопросил Игинкат.
- А что тебе не нравится? Нормальные трусы для порки. Привыкай, раз уж на курсы записался. И цвет вполне обычный. Бывают еще золотые, но их, как понимаю, тебе носить не положено.
Смирившись, что всю тренировку придется провести в таком малопристойном виде, мальчик вышел из кабинки. Народу в комнате между тем заметно прибавилось. У каждого из коней-тренажеров стояло по два солдата с мягкими плетками в руках и по одному уже переодетому пацаненку. Припозднившийся Игинкат занял место в самом последнем ряду. Гентис взглянул на часы:
- Итак, все готовы. Объявляю начало тренировки. По коням!
По этому приказу солдаты живо водрузили отданных на их попечение пацанят верхом на деревянных коней, заставили улечься на них грудью и закрепили руки и ноги в приделанных к конским ногам манжетах. Тем, кому достался Игинкат, пришлось изрядно повозиться: мальчик намного превосходил ростом своих однокурсников и с трудом разместился на тренажере, предназначенном для младших ребят, чтобы привязать его должным образом, приспособления для фиксации конечностей пришлось перенести на новые места, хорошо еще, что конструкция это позволяла. Убедившись, что все дети правильно закреплены, полковник отдал последние распоряжения:
- Воспитанники, сейчас вам будет больно и неудобно. Но любую боль можно научиться терпеть. Постарайтесь не пищать, сколько сможете, помните, что вы будущие франгуляры. И да будет милостива к вам Алента! Поскакали!
Как только прозвучало последнее слово, левую ягодицу Игинката ожгла плеть. Несколько секунд спустя прилетело и по правой ягодице. Встав с обеих сторон тренажера, солдаты по очереди охаживали зад мальчика мягкими плетьми. Ну, он в принципе был к этому готов, да и знал уже, каково это на практике. Конечно, град ударов производил куда более сильное впечатление, чем единичный стежок, но терпеть без крика все равно было можно и не только терпеть, но и замечать то, что происходит впереди.
Малыши эту порку переносили куда с большим трудом. От хлестких ударов они подскакивали на бревнах, насколько позволяла привязь, потом снова плюхались на них животом, чтобы вновь подскочить от следующего удара. Со стороны это действительно чем-то напоминало скачку на лошадях. Некоторые, несмотря на пожелания полковника, начали взвизгивать буквально с первых ударов, более стойкие терпели молча, хотя и им явно приходилось несладко.
