– Этого нужно бояться в последнюю очередь, – усмехнулся Келлер. – Даже магазинная винтовка появилась благодаря целому комплексу технологических условий: стальному прокату, станкам… химии, которая дала капсюли… Если представить, что в восемнадцатом веке пистолет-пулемет или хотя бы пистолет попадет в руки даже не степного варвара, а инженера-механика в столице, – он отстреляет имеющиеся пули, попытается воспроизвести оружие и, ничего не добившись, отправит его в коллекцию диковинок.
– Есть ли смысл спорить, – сказал Вернер, – ведь наше оружие уже у них в руках.
– Оружие, но не навык, – возразил Вранке. – А насчет изготовления…
Сани остановились, разговор прервался.
– Вылезайте, ребятушки, – распорядился атаман. – А ты, Юлий Петрович, смотри, присягни царю верой-правдой. Если тя повесят, я песню про персидскую княжну не запомню.
Офицеры вылезли из-под нагретых овчин и, ежась, направились к крыльцу.
Сперва их провели в большие, более-менее теплые сени, полные всякого народа, трезвого и пьяного. Кроме казаков, были башкиры, кто в халатах, кто-то в кольчугах. Сквозь сивушный туман раздались голоса:
– Что за пташки? Немчура?
– Ахвицеры? Попили небось солдатской кровушки.
– Пусть царю послужат. Петру Федоровичу и башкиры служат, и калмыки, и прочие татары. И немцы должны.
Из царской горницы вышел знакомый атаман Степан Иваныч.
– Ну, ребятушки, проходите. От порога поклониться царю не забудьте. Не дерзите, не робейте. Может, в сотники вас, может, на глаголице болтаться.
Однако до царского порога немцы не дошли. Дверь в избу распахнулась, ворвался заснеженный парень и заорал с порога:
– С Урала вести! Ванька Грязнов заводы взял. Златоуст, Кыштым, Каслин – все наше! Начальство повешено, фабричный народ теперь кто для нас пушки льет, кто в пехоту пошел. Скоро весь Урал скрутим!
Раздался общий заздравный рев.
– Подождем с немцами, – распорядился атаман. – Пусть сперва весть царю принесут.
Гонец скрылся в царской горнице. Оттуда тоже раздались радостные крики.
Юлиус Вернер стоял у стены, будто что-то вспоминая. Потом негромко запел:
Заводы, вставайте!
Шеренги смыкайте,
На битву шагайте, шагайте, шагайте!
– Ишь ты, немец, ладно придумал, – хохотнул стоящий рядом мужик с опаленной бородой, верно уральский рабочий. И сам подпел незнакомую песню.
– Герр Вернер, если в программе победителей предусмотрен банкет, то нам было бы неплохо в нем поучаствовать, – заметил майор Вранке.
* * *
– Господа, будьте осторожны с бараниной. Если набить жирным мясом пустой желудок, то природа позовет во двор во время царского приема.
Мудрость совета майора Келлера была подпорчена тем, чем он произнес ее с набитым ртом. На царский пир немцев не позвали, но нашли для них отдельный закуток, куда принесли таз, полный жареного мяса, и миску квашеной капусты. Одни куски подгорели, другие не пропеклись, но все равно были самым вкусным блюдом в жизни.
– Возвращаюсь к разговору, – майор Вранке покосился, но потом облизал пальцы и довытер о мундир. – Может быть, нам оговорить условия сотрудничества? Мы готовы делать все, кроме того, что вредит Германии, и не будем убивать немцев.
– Объяснить, что такое Германия, в восемнадцатом веке будет непросто – и не только мужицкому царю, – возразил Келлер. – Сложно и с обязательством не убивать немцев. Его не принял бы ни один офицер Фридриха Великого – вспомните Лейтен, Колин и Лигнице. Давайте упростим вопрос. Что объективно выгодно Рейху – победа или поражение Пу… Петра Федоровича? Герр Вернер, вы здесь единственный консультант по русским революциям. Ответьте – и мы примем решение.
– Вообще-то, – тихо сказал Юлиус, – если бы мы хотели прекратить эту войну прямо сейчас, то это нетрудно. Я сохранил свой «вальтер», вы, наверное, тоже. Мы могли бы застрелить царя, пробиться к своим автоматам – и, если повезет, даже продолжить путешествие по степи. Но что бы это дало? Не нам, а будущему Рейху. Для Российской империи эта крестьянская война имела сугубо педагогический эффект, не больше. Зато если бы крестьянский царь победил… Хотя бы благодаря нам…
– Герр Вернер, это невозможно, – возразил Вранке. – Не забывайте, у нас только двести семьдесят патронов и семь гранат. Да, автоматическим огнем можно рассеять два или три каре, отбить кавалерийскую контратаку. Гранаты пригодятся для штурма стен средневековой фортификации. Но эта одна взятая крепость и одна выигранная битва. Для победы в войне недостаточно. Кстати, в 1870 году французская винтовка Шаспо была лучше нашего Дрейзе, но это не спасло лягушатников.
– Не забывайте, герр Вранке, нам предстоит гражданская война. А у нее другие правила и законы. У марксиста Франца Меринга есть пособие по тактике уличного боя. Один из рецептов таков: женщины целуют солдат, мужчины стреляют в офицеров. Задача – не разгромить врага, а перетянуть на свою сторону. Кстати, и в этой войне Пугачев примерно так же побеждал окраинные гарнизонные команды, пока не столкнулся с кадровой армией.
– И как вы намерены применить марксистские наработки на степных холмах? – недоверчиво спросил Вранке.
– Очень просто. Мы находимся со своим оружием в цепи застрельщиков. Заметьте, даже наши пистолеты-пулеметы стреляют гораздо дальше тогдашнего… теперешнего гладкоствольного оружия. А винтовка способна подавить несколько артиллерийских батарей – достаточно расстреливать хотя бы наводчиков. Но, наверно, даже до этого не дойдет. Достаточно убивать офицеров.
– Не совсем по-рыцарски, – пробормотал майор Келлер.
– Простите, а что, в августе четырнадцатого года на французском и русском фронте нашей пехоте приказывали в первую очередь выбивать рядовых? – живо возразил Вернер.
Келлер надулся, будто хотел сообщить, что именно его, Вернера, тогда на фронте не было. Но спорить с фактом не стал.
– Итак, мы с безопасного расстояния убиваем командующих боевого порядка, развернутого против нас. Потом убиваем всех, кто берет командование на себя. Инициативных офицеров всегда немного, особенно в русской армии. И когда в полках императрицы уже некому командовать, к солдатам подходят женщины с водкой, казачьи атаманы, может, даже мятежные попы. Они объясняют солдатам, что единственный законный царь – Петр III. Попы могут добавить что-нибудь про небесную кару, постигшую офицеров. Между тем наша цепочка приближается – и когда прискачет командующий, мы ликвидируем и его. На каком-то этапе оставшиеся офицеры просто спасаются бегством. Итог: на сражение потрачено тридцать – сорок патронов, а мы не просто победили неприятеля, но привели к присяге всю вражескую армию.
