— И много ты похорон турок зрел? — скептически фыркнул казачок.
— Да уж в молодые годы пришлось и на Кавказе повоевать, — важно подбоченился повидавший жизнь мужик. Фрола жутко раздражала непрактичность спесивого юнца. То малец от конины нос воротит, то трофеями брезгует. — А тебе, паря, с такими прЫнципами в попы надо было податься, а не «охотником» в армию проситься. Чужой ты на войне.
— Я везде чужой… — горько вздохнул сын ведьмы. — Но принципы мои верные, меня и правда, воспитывал поп… Настоящий.
Телегу сильно тряхнуло. Фрол аж зубами лязгнул.
— Приехали, поповский сын, слезай. Вон энтого гнедого кончать будем. А то ко второму подъезд неудобный, сплошные кочки.
Алексей спрыгнул с телеги, обошёл вокруг раненого коня. Бросил беглый взгляд на другого кандидата в поварской котёл и вынес окончательный вердикт:
— Катись, дядька Фрол, к дальнему, у того, кажись, передние ноги сломаны— мне его не поднять.
— Вот дурында, мы же коня не в поводу за телегой потащим, и в телегу задом усаживать тоже не собираемся. Чего животину целиком поднимать? Пошто топор с мешками брали?
— Гнедого я подниму, — размял пальцы сын ведьмы и зло буркнул — а уж другого калеку сам добьёшь.
— Топором что ли?! — возмутился Фрол. — Я же винтарь с собой не взял— думал, что ты животину из своего пистоля дострелишь. Неужто пули для божьей твари пожалеешь?
— По — жа — ле-ю, — вытянув вперёд обе ладони, осторожно подступил к раненому коню странный казачок.
Бедное измученное животное даже голову не смогло приподнять. Лишь настороженно ушами пошевелило и скосило огромный глаз, с застывшей слезой.
— Куда грабарки к боевому коню тянешь! — предостерёг опытный возница. — Зубами куснёт вражина или копытом лягнёт!
Но Алексей в рекомендациях не нуждался, он немигающими глазами уставился на коня, будто зачаровывал колдовским взглядом, и медленно так приближался, как змей к кролику подползал.
Плотная подушка гравитационного поля туго сдавила шею коня. Гнедой закрыл глаза и задышал ровно, словно уснул. Сын ведьмы сел со стороны брюха, совсем не опасаясь убийственных копыт, и начал шаманить ладонями над пулевыми отверстиями в шкуре животного. Потом на миг замер, оглянулся и показно перекрестился.
— Езжай, дядя Фрол, порученным делом занимайся. Я тут сам…
— Вот бог послал напарничка, — посетовал Фрол и тоже нехотя перекрестился. — Никак лошака из мёртвых удумал поднять, поповский сын.
Фрол торопливо развернул телегу и направился прочь от… то ли чудотворца, то ли сумасшедшего басурманина. Присутствовать при таинстве воскрешения или… бесовском шабаше простоватому мужику совсем не хотелось. Он решил по — быстрому сгонять к «стервятникам», разжиться на время винтовкой. Ведь по — любому ствол пригодится, хоть коня дострелить, хоть от чернявого беса оборониться. Ну не походил казачок на набожного исусика, правда, серой тоже не вонял, но вот под папахой вполне рожки прятаться могли. Фрол троекратно перекрестился и, даже выпросив винтовку, настороженно возвращался по широкой дуге. Когда объезжал чёрного волхва, со стороны заметил у того между ладоней пляшущий язычок пламени.
— Спаси и сохрани от нечистой силы, — истово крестя бороду, запричитал мужик.
Фролу пришлось самому пристрелить раненого коня, а потом топором порубить на куски и сложить провизию в мешки. Всю телегу мясной тушей заполнил, сам еле на краюшке разместился. Со злорадством подумал, что щепетильному пареньку свободного места не осталось. Пусть теперь пешака двигает, не захочет ведь порты марать, сидя на мокрых мешках.
Солнце уж выглянуло из-за рощи. Вдвоём бы оно, конечно, сподручней животину разделывать, но казачок помогать и не думал. Всё это время с дохлятиной провозился. Ясно же сразу, что конь нежилец— в одной только задней ляжке Фрол издали пять дырок насчитал. Передок, вроде, цел, но кому такой скакун без ног нужен. Это солдата могут вылечить и пенсион инвалиду назначить, если за подвиги Георгия заслужил, а коня ноги кормят, не будет никто возиться с калекою.
— Не должно то, — в сердцах бросил окровавленный топор в телегу Фрол, снял кожаный фартук и отёр испачканные руки пучком соломы. — Эй, лекарь басурманский, нам ужо вертаться пора! Бросай своего доходягу!
— Эх, дядька Фрол, своего — то Сивку я не уберёг, — печально вздохнул Алексей и ласково потеребил конскую холку. — Зато чужого друга спасу. Просыпайся, воин, пошли домой.
И челюсть у Фрола отпала— конь поднялся, как примятая трава!
— Матерь божья! — перекрестился мужик. — Как же он встал? У него же ноги пулями изрешечены.
— Кости целы, а мясо нарастёт, — не отрывая руку от холки коня, усмехнулся проделанному фокусу Алексей.
Ведьмин сын изменил гравитационное поле так, чтобы конь только в небо не воспарил надувным шариком. Видел Алексей такие разноцветные на ярмарке, дорого стоили, баловство только для богатеев.
Одной рукой поддерживать баланс Силы Алексею было непривычно. Казак орлом взлетел в седло, будто бы вновь на верного Сивку вскочил. Гравитационное поле симметрично изменилось вокруг сына ведьмы.
Конь, не чувствуя седока и собственного веса, удивлённо повертел головой. Боль исчезла, только одеревеневшие мышцы плохо слушались. Наездник тронул поводья, и конь привычно двинулся вперёд. Подковы не оставляли отпечатков на влажной от росы траве, отчего неспешный ход ожившего коня сопровождало лишь шуршание раздвигаемых стеблей. Чёрный всадник почти беззвучно плыл на фоне далёких кладбищенских крестов, словно призрак над погостом. Лёгкая дымка утреннего тумана скрадывала силуэт, и уже не так бросалось в глаза, что конь едва перебирает копытами, при этом двигаясь со скоростью обычного кавалерийского шага.
Алексей медленно удалялся в сторону дальнего хутора.
Фрол лязгнул зубами, закрыв рот, и с чувством троекратно перекрестился. Вера в бога неимоверно окрепла в его душе. Однако следовать за парящим над землёй чёрным ангелом мужик был ещё не готов. Да и присяга звала солдата в другую сторону— на кухню к котелку с горячей кашей. Фрол стегнул ленивого мерина и, немилосердно ударяясь задницей о доски телеги, запрыгал по кочкам в сторону полевого лагеря. На пути он лишь чуть приостановился у группки солдат интендантского взвода.
— Эй, Василь, винтарь и седло сам заберёшь! — крикнул на ходу Фрол и взмахом указал направление.
— Ну, ты, дружбан, и жучара! — возмутился такой наглости интендант, сразу уловив единственное число трофейного имущества. — Стой! Верни второе седло!
— То вещь чёрного казака, — оглянулся через плечо мужик и опять истово перекрестился. — Последнего казака погибшего эскадрона.
— Того, что ли? — небрежно глянул вдаль Василь и, разглядев в сером мареве тумана удаляющийся призрачный силуэт, испуганно замер.
Чёрный всадник, словно мираж, плыл в сизых волнах тумана вдоль крестов кладбища. А за его спиной, из — за зубчатой стены тёмной рощи, вставал алый полыхающий шар солнца, подсвечивая низкие облака багрянцем, будто кровь в небе кто пролил.
— Святые угодники, — перекрестился интендант. — Никак, мертвец восстал…
— Не — е — е, только ко — о — нь! — тряся зад по ухабам, нахлёстывал мерина Фрол, стремясь убраться побыстрее с чёртова поля.
Василю тоже страстно захотелось оказаться подальше, но за винтовкой и брошенным седлом пришлось идти. Прежде чем утащить имущество в общую кучу, бывалый солдат деловито обшарил седельные сумки. Удивило, что, похоже, дружок Фрол совсем ничего себе не взял. Василь решил осмотреть место, где лежал второй сбежавший мясной окорок. Может, из имущества осталось что?
— Святые угодники! — отшатнулся от окровавленной примятой травы Василь.
На проплешине кто — то выложил крест из пулемётных пуль. Любопытство у солдата исчезло мгновенно, он накинул на плечо ремень винтовки, взгромоздил седло на спину и «поскакал» по полю, как пришпоренный конь. Нераспотрошённые седельные сумки так и остались валяться на помятой траве. После эмоционального рассказа Василя, никто не отважился пойти на проклятое место. Раненого гнедого видели все бойцы интендантского взвода— доходяга не мог сам встать на простреленные ноги. Только колдовская сила способна поднять обречённого на смерть. А уж скакать, на почти мёртвом коне, под силу лишь чёрному призраку.
