Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Пойду-ка уроки делать…
Время десятый час вечера.
Вечерний туалет. Кожа рыжеволосых заметно более нежная, нуждается в уходе, чем я сейчас и занимаюсь. Сначала ногам внимание уделяю. Педикюр нужен? Пока потерпит, но через неделю, не позже, обязательно. Обтираю ступни кремом и тщательно растираю. Что-то меня напрягло опасение Вики насчёт губительного воздействия нейлона. Не хочу! То есть, нейлон хочу, а его пагубное влияние — нет.
После мытья рук, принимаюсь за лицо и эти самые руки. О, снова заходит папочка! И с какими-то бумагами.
— Дочь, помнишь разговор о твоей программе «Шарики»?
— Да, папочка.
— Всё готово. Подписывай эти документы и дело в шляпе.
— Ой, а читать не обязательно? — ну, мне ж не хочется!
— Можешь и не читать, я несколько дней штудировал, — смеётся, — и не я один.
Подписывать, не зная, что подписываешь, дурной тон по отношению к самой себе. Бегло пролистываю. Папахен терпеливо ждёт. Затем приступаем к заверению моей высочайшей подписью.
— У-ф-ф-ф! — отставляю последний лист. И вслед за шорохом передо мной шлёпается изрядно толстая пачка купюр.
— Я подумывал счёт тебе организовать, — улыбается папахен, — но решил, так будет эффектнее.
О, да! Так эффектнее. Перебираю деньги в руках. Пять тысяч для меня четырнадцатилетней сильно. У наших учителей с повышенным коэффициентом оплаты далеко не у всех такая месячная зарплата.
— Класс! — восторг не надо демонстрировать, он сам из меня рвётся. Хотела пошутить в стиле: о-о-о-у, хватит на целых два наряда из модного пассажа. Но не стала. У каждого свои радости и не надо портить чужие.
— Не, не, пап, — уклоняюсь, — я кремом намазалась, не надо меня целовать. Завтра утром поцелуешь.
Не послушал. Теперь сдерживается от отплёвываний, а я хихикаю. Подаю салфетку, вытирается и смеётся.
— Какой только вы, девчонки, гадостью не мажетесь, — и уходит.
Ещё раз полюбовавшись и оценив приятную толщину пачки, кладу деньги в стол.
30 сентября, воскресенье. Центр искусств,
Танцевальное отделение, время 17:40.
Нет сил ни смеяться, ни говорить, ни стоять, ни думать. До предела измотанные мы с Викой плюхаемся попками прямо на пол, опираясь спиной о скамейку. Звиздец! Эта Светлана, она, конечно, богиня, только с садистким уклоном. Терзает нас почти три часа. Вика небось тихо проклинает и меня и тот миг, когда она согласилась на обращение к хореографу.
Через десять минут пришла другая мысль: а чо это мы тут расселись? Надо бы прокачать ещё парочку связок. В который раз мы крутнулись по этому кругу, уже не помню. Восьмой? Десятый? Где-то так.
— Так, девочки, — Светлана хлопает в ладоши, — На сегодня всё! Для серьёзного конкурса сыровато, для школы хватит. Дальше сами сможете отшлифовать. В душ и топайте отсюда!
— Как так, Светлана? А как же напутственное слово? Пожелание удачи? Где рекомендательное письмо? — из каких закоулков памяти вылезло требование рекомендательного письма, сама не знаю.
— Дана, иди в жопу!
Я выпучиваю глаза, челюсть отвисает. Поражённая, замирает и Вика.
— Светлана Ярославовна, как вы можете? — лепечу кое-как.
— Дана, с тобой только так. Видела, какую развесистую клюкву ты вешаешь на уши своей якобы маме. Со мной не пройдёт.
Я начинаю хихикать, Вика — за мной. Подозреваю, по разным причинам. Я очарована выражением «моя якобы мама», у-х-х! Весёлые денёчки впереди ожидают мою якобы Эльвиру. Я ржу.
Спокойно и практически не улыбаясь, Светлана перетерпела наш ржач и всё-таки дала напутственное слово.
— Основное мы сделали. Вам только отточить. Про костюмы мы говорили, на ноги — тёмные колготки идеальны. Талию и попку тоже обозначить. Как, думайте сами или посоветуйтесь с кем-нибудь. Вика! Дана права, тебе надо растяжку чуточку разогнать. По танцу я вам всё сказала. Всё! Идите отсюда!
И мы идём оттуда в душ, из душа в раздевалку, из раздевалки на улицу, где в машине нас заждался охранный мужчина Вики, красавчик и умница.
Мы всё сделали.
— Спорное утверждение, — комментирует Вика мои мысли, высказанные вслух.
— Скорее, Светлана всё сделала, — добавляет она. Смотрю на неё насмешливо.
— Я на тебя ужасно повлияла. Ты стала болтать больше, чем Юлька.
Но она права. Светлана сделала массу вещей. Сначала отругала нас последними словами. По этим словам, если мы сами начали ставить танец, то нечего лезть к ней или другим специалистам.
Затем похвалила нашу, то есть, мою задумку. По её же словам, нигде раньше такого не встречала. И принялась за работу.
а) Подобрала нам главную мелодию. Энергичную и с ритмом.
б) Под ритм и мою задумку нарисовала прямо на полу схему движения. Её идея меня очаровала. Линии наших с Викой движений напоминали сплетающиеся синусоиды. Под быстрый ритм мы танцуем. Под медленный, который уже не ритм, а плавная модуляция музыки, мы выписываем эти синусоиды.
в) Мою идею одновременных махов по типу канкана забраковала с ходу. «Распыление зрительского внимания. Не будет понимать, на чьи ножки любоваться. Поэтому показывать их надо по очереди».
г) Продемонстрировала и заставила заучить несколько движений руками. Не ногами одними жив танец.
д) Идею обуться в гимнастические чешки или что-то подобное одобрила. Добавила, что при таких танцах высокий каблук травмоопасен. Профи не зря избегают высоких шпилек.
Отругала она нас не напрасно. Неправильно исполненное первый раз движение часто «прилипает», исправить его позже трудно. Поэтому наш танец перелопатила полностью, тут же исполнила сама, — мы выпучили глаза, — и принялась нас гонять. Повторяя и повторяя каждый элемент и связки между ними.
Хорошо, что нас с Викой никто не видел. Мы в душе стаскиваем с себя такие наряды, от которых нормальные мужчины сразу лезут на стену. Опять-таки, Светлана Ярославовна велели. Поэтому в душе мы сняли с себя тёмные закрытые купальники с длинным рукавом в обтяжку, и чёрные колготки. Необходимость очевидная, в таком наряде не только ошибки фигуры заметны, но и ошибки движений наглядны. Мы в зеркале это отчётливо видели. Только сейчас поняла, почему у Светланы девочки трейни выглядят голыми, облитыми чёрной краской.
Купальники с себя мы сняли такими, что хоть выжимай. Поэтому первой остановкой стала лавка, где мы разжились фруктовым соком. Не первые наши расходы за сегодня. Визит к Светлане облегчил наши кошельки на сто рублей каждую.
— Мы разорились на двести рублей, нас выжали, как мокрую тряпку, но проблему мы решили, — подвожу итог наших усилий.
— В основном, — подтверждает Ледяная, отпивая сок из своей бутылки.
— Кстати, ты заметила, что Светлана шикарный комплимент нам отвесила? — конечно, она не догадывается. Я объясняю ей про свойства чёрного цвета, который она нам насоветовала.
— Фактически она признала наши фигурки идеальными.
— От такой красавицы это реально комплимент, — соглашается Ледяная.
1 октября, понедельник, время 10 часов
Лицей, урок физкультуры.
Венценосные особы, то есть, мы сегодня физкультуру саботируем. Даже переодеваться не стали, сидим в комнатушке преподавателя, украшенной живописными кучами и связками обручей, мячей, сеток и прочих нужных для физического развития подрастающего поколения реквизитов.
Владимир Семёнович, зная мой спортивный фанатизм, не стал строить из себя неподкупного и принципиального, а спокойно разрешил нам отсидеться. Правда, заметил:
— Размяться всё равно бы надо, девочки. Не сегодня, не сегодня… но завтра обязательно.
Хорошо он всё-таки к нам относится. Как только я заныла, что ног не чуем со вчерашней танцевальной тренировки, махнул рукой в сторону своей берлоги. И мальчишкам хорошо. Половину из них мы сразу отправили в нашу раздевалку. Обычной толкотни в душе не будет.
Эстрадный номер это не только танцы. Если с костюмами мы как-нибудь управимся, то с музыкальным сопровождением просто не знаем, что делать. Смотрим друг на друга и дружно чешем репу.
