твоё лицо? — сказала она. — Я ещё тогда, на пороге квартиры, подумала, что у тебя красивые глаза. В военной форме ты выглядел сильным, мужественным. И звезда на твоём синем берете ярко сверкала…
— На голубом.
— Что?
Котова чуть склонила голову — взглянула на моё лицо под иным углом.
— Десантники носят голубые береты, — сказал я.
Муха снова поползла в мою сторону, словно заинтересовалась темой ВДВ.
— Вот видишь, Лена, — сказал я, — ты не запомнила даже цвет берета. А говоришь, что рассмотрела лицо того парня.
Усмехнулся и добавил:
— Ты видела-то его, небось, всего пару секунд. И половину этого времени разглядывала звезду на его берете.
Я облокотился о столешницу — стол жалобно простонал.
Муха замерла.
— Если ты вообще видела того десантника, — сказал я. — А не нарисовала его образ в своём воображении.
Увидел, как Котова нахмурила брови.
Сказал:
— Высокий парень, с красивыми глазами и в парадной форме ВДВ — идеальный образ спасителя юных девиц. Не находишь? Вот его ты и представила, когда сильно испугалась.
Пожал плечами.
Над переносицей девчонки заметил тонкую вертикальную морщинку.
— Последствия пережитого стресса, — сказал я. — Это нормально. Обычный посттравматический синдром. Пройдёт.
Снова откинулся на спинку стула.
— Как писал Максим Горький, а был ли мальчик? — сказал я. — Подумай, Лена, а был ли тот десантник? Тот, который на досуге ворует из квартир пугливых девиц.
Муха возмущённо зажужжала, метнулась к окну.
Солнце снова спряталось за облаками.
Котова подпёрла кулаками бока (будто спародировала свою подругу) и улыбнулась — весело, не обиженно.
— А сейчас я тебя тоже выдумала? — спросила Лена. — Ты на это намекаешь? Я правильно тебя поняла?
Морщинка над её переносицей разгладилась.
— Говоришь, что я сошла с ума? Убеждаешь: я вломилась в пустой чужой дом, и сейчас разговариваю сама с собой? А твои трусы с цветочками — это моя девичья фантазия?
Котова дёрнула плечами. Стремительно подошла к столу — склонилась над столешницей и толкнула меня кулаком в грудь.
Запах «Иоланты» усилился.
Лена выпрямилась, запрокинула голову и звонко рассмеялась.
— Надо же, ты настоящий, — сказала она. — Не воображаемый.
Поаплодировала — почти беззвучно.
— Браво, Сергей, — сказала Котова. — Ты убедительно говорил. Я даже усомнилась в собственных воспоминаниях. На пару секунд.
Она провела рукой по ресницам, словно утёрла слёзы. Прижала ладони к груди: на этот раз, к своей.
— Моё девичье сердце дрогнуло от жалости к самой себе, — сообщила Лена. — Я почти поверила в то, что сперва придумала красавца военного, а потом в своём воображении раздела его до трусов. Представляешь, Сергей?
Котова улыбнулась — её глаза задорно сверкнули.
— Ладно, хоть мой воображаемый спаситель не остался в одном берете, — сказала она. — Такого зрелища моё девичье сердечко точно бы не выдержало. Оно бы выпрыгнуло из груди прямо в руки спасителя… Воображаемого, разумеется.
Девчонка на шаг попятилась.
Улыбка на её лице сменила эмоциональный оттенок: утратила ироничность.
— Знаешь, Сергей, — сказала Котова, — мы с ребятами вчера гадали, что и почему произошло в тот день, когда разбился самолёт. Но ни к какому правдоподобному выводу не пришли. Ведь ты действительно не знал, что я останусь тогда дома.
Я накрыл ладонью учебник, смотрел Котовой в глаза.
Лена покачала головой.
— Я и сама этого не знала, — сказала она. — В пятницу я думала, что поеду с родителями к деду. Но вечером сказала папе, что займусь подготовкой к экзаменам. Решила: уговорю Наташку в субботу пойти в парк…
Котова поправила лямку сарафана.
— … Позвонила Тороповой. Договорились, что в полдень встретимся около парикмахерской…
Лена не улыбалась — задумчиво смотрела поверх моей головы.
— … А потом пришёл ты. И самолёт…
Я заметил: девчонка сжала кулаки, спрятала внутри них большие пальцы.
Котова опустила на меня взгляд.
— Сергей, — сказала она, — я надеюсь: когда-нибудь ты расскажешь, что в действительности тогда произошло. Почему ты ко мне пришёл. Как ты узнал… обо всём. И по какой причине теперь молчишь. Ладно?
Я не пошевелился.
В окно гостиной снова заглянуло появившееся из-за облаков солнце.
— Как бы там ни было… — произнесла Котова. — Спасибо, Сергей, что спас меня тогда.
Лена выпрямила спину, расправила плечи.
Я смотрел в её глаза, вдыхал аромат «Иоланты».
— Если бы я тогда осталась в квартире… о таком и подумать страшно. Там обрушился потолок, случился пожар. Пожарный сказал: мне повезло, что я вовремя вышла во двор. Двигатель самолёта упал прямо на мой письменный стол.
Котова покачала головой. Улыбнулась.
Муха устала слушать — вновь закружила вокруг люстры под потолком.
— Я придумала себе хорошего спасителя, — сказала Лена. — Мама всегда говорила, что у меня замечательная фантазия. А ведь она тоже не поверила, что меня в то утро из квартиры на руках вынес парень в военной форме.
«Не на руках, а на плече», — подумал я.
Кивнул и сказал:
— Твоя мама мудрая женщина.
Усмехнулся.
— Папа тоже об этом часто говорит, — заявила Котова. — А ещё он меня учил, чтобы я не отрывалась от коллектива. Так что брось пока свои учебники, Сергей. Выбирайся из-за стола. Вливайся в наш коллектив. Ребята нас ждут.
Улыбка на лице Лены стала шире и ярче.
Котова расправила складки на сарафане. Стояла передо мной с прямой спиной и улыбалась — будто привыкший к выступлениям на сцене артист.
— Сергей, ты ведь не прячешься от меня, правда? — сказала она. — Больше ни слова сегодня не скажу о том случае с самолётом. Или ты всегда стесняешься девчонок? Вылезай из своей ракушки, десантник. Ни я, ни Наташка тебя не укусим. Обещаю!
Лена призывно махнула рукой.
Муха сошла с окололюстровой орбиты и улетела в прихожую.
Я снова отодвинул от себя учебник физики.
— Котова, твой папа тоже мудрый человек, как и мама, — сказал я. — Он правильно тебе говорил: не отрывайся от коллектива. Потому что он знает: вместе с коллективом отрываться всегда лучше и веселее. И в этом я с ним полностью согласен.
Я почесал грудь и попросил:
— Любезная комсомолка, подай мне, пожалуйста, мои штаны и тельняшку.
* * *
Солнце уже перевалило за зенит. Оно разогнало облака — припекало мне голову и намекало: я зря не прихватил отцовскую кепку. Ветви
