января я встретил Котову в институте. Лена сидела на подоконнике. С грустью посматривала на дверь кабинета, где нам предстояло сдать экзамен комиссии во главе с профессором Барановым.
Ещё издалека я отметил, что Котова не выглядела здоровой. Об этом говорил и потухший взгляд Котовой, и носовой платок, что то и дело появлялся у Лены в руках. «Лекарство Тороповой не сработало», - подумал я.
Пожал руки толпившимся в коридоре парням, ответил на приветствия девчонок.
- Сегодня ты выглядишь лучше, чем вчера, - соврал я Котовой.
Лена подняла на меня воспалённые глаза – я прочёл в них усталость и грусть.
- Голова… тяжёлая, - пожаловалась Котова. – И болит.
Я удивлённо вскинул брови: почувствовал хлынувший от Лены хорошо узнаваемый запашок алкогольного перегара – он смешался в воздухе с ароматом «Иоланты».
- Котова, - тихо сказал я. – Ты… водку пила вчера?
Лена кивнула. Поёрзала на подоконнике. Прислонилась плечом к стене.
- Это Наташино лекарство, - сказала она. – Водка с перцем. От простуды.
Котова содрогнулась всем телом и сообщила:
- Такая гадость!..
Она покачала головой, шмыгнула носом. Я отметил, что место рядом с ней на подоконнике пустовало. Хотя на соседнем подоконнике примостились сразу трое парней.
- И сколько ты выпила? – спросил я.
Лена повела плечом и печальным голосом ответила:
- Стакан. Перед сном. Наташа так велела.
Она вздохнула, повторила:
- Такая гадость!..
Я покачал головой, взглянул на Торопову – Наташа спряталась за спину побледневшего вдруг Артурчика.
- Ну, вы, блин, даёте, - сказал я. – Надеюсь, Баранов вчера принимал такое же лекарство.
На экзамен я пошёл в составе первой пятёрки. С пачкой исписанных мелким почерком шпаргалок в кармане, которые я за рубль арендовал у предприимчивого Васи Ковальчука. Никакого волнения перед экзаменационным испытанием не испытывал – хотя на изучение экзаменационных вопросов в этой новой жизни не потратил ни минуты. Записи «отлично» в зачётке меня теперь не интересовали. Я решил для себя, что согласен на скромное «удовлетворительно». Ещё летом я чётко понял, что и в этой реальности обойдусь без диплома МехМашИна. Потому что профессия нормировщика в моих планах на будущее не значилась. Я поставил перед собой задачу выдержать лишь два года обучения в этом институте. Пока не решу вопрос с тройным убийством.
Я вошёл в кабинет и первым делом пожал руки всем представителям приёмной комиссии (тех мой поступок удивил и слегка смутил). Убедился, что Баранов тоже вчера лечил простуду (судя по «выхлопу», профессор Баранов использовал для лечения лекарственное средство, изготовленное на той же основе, что и лекарство Тороповой). Номер билета, который мне достался на этом экзамене в прошлой жизни, я не вспомнил. Но сейчас я вытянул семнадцатый – продемонстрировал его преподавателям и промаршировал к окну, за которым блестели на солнце покрытые свежим снегом кроны деревьев. Уселся за спиной Андрея Межуева, уже пыхтевшего над решением примеров. Положил перед собой экзаменационный билет, пробежался взглядом по вопросам.
Не удержался – хмыкнул. Потому что сообразил: я напрасно потратил рубль на аренду «шпор». Ни один из вопросов не выглядел для меня заумной абракадаброй. Все примеры казались вполне решаемыми. Я вздохнул, снял колпачок с шариковой ручки. Получение на экзамене «тройки» показалось мне несложным делом – я тут же принялся за работу. Чиркал ручкой по бумаге, слушал чириканье птиц за окном и тихие голоса преподавателей, обсуждавших новогодний «Голубой огонёк». На решение примеров я потратил четверть часа. Неожиданно обнаружил, что либо во мне проснулся математический талант, либо я хорошо понял и запомнил прослушанные во второй раз лекции. С готовыми решениями и с уверенным видом я уселся за стол напротив профессора Баранова.
И через десять минут блиц-опроса покинул кабинет с пометкой «отлично» в зачётке.
***
Котова экзамен по высшей математике провалила – это, я понял, лишь взглянув ей в глаза.
***
Лена вышла из кабинета математики – сквозь застывшие в глазах слёзы оглядела заполненный студентами группы «ОиНТ-73» коридор. Отыскала меня взглядом. На негнущихся ногах подошла ко мне, уткнулась носом в мой пиджак и разрыдалась.
Ещё не сдавшие экзамен «трудовики» притихли, смотрели на трясущиеся плечи Котовой.
Лена мне рассказала, как «опозорилась» перед приёмной комиссией.
- …Я… я ничего не соображала… как… как дура…
- Успокойся, - произнёс я. – Подлечишься немного и пересдашь эту математику. Ничего страшного.
Поглаживал рыдавшую Лену по спине.
- …Он… профессор говорил… пересдача только после каникул, - сообщила Котова.
- До каникул пересдашь, - сказал я. – Вот увидишь.
Лена запрокинула голову, посмотрела мне в лицо.
- Правда? – спросила она.
Мы смотрели друг другу в глаза – моё сердце отсчитало пять секунд.
Я улыбнулся и сказал:
- Обещаю.
***
Решил, что не побеспокою нашего преподавателя высшей математики в институте. Я сомневался, что в стенах МехМашИна профессор пойдет навстречу моим пожеланиям и просьбе Котовой. Поэтому я ещё до окончания экзамена нашей группы запланировал встречу с Барановым в комфортной для него обстановке: у него дома.
Домашний адрес профессора Баранова я узнал на кафедре высшей математики. Молодая стеснительная аспирантка приняла у меня подношение в виде плитки молочного шоколада, ожидаемо растаяла под моим пристальным взглядом. Напоила меня на кафедре горячим чаем. И охотно выболтала мне все «явки и пароли» профессора.
Поход к Баранову я не отложил в долгий ящик. Но и не рванул к профессору сразу после окончания экзамена. Аспирантка чётко обозначила время, когда Баранов покидал здание института. Поэтому я пересмотрел свои планы на вечер (отменил «пивные» посиделки с Красильниковым и Мраморовым). Отправился к профессору после раннего ужина в студенческой столовой.
***
