распечатает фотокарточки и подарит мне самые удачные.
Фотосессию прервало появление профессора Баранова. Я позировал на фоне полки со старинными книгами, когда профессор хлопнул дверью. Мне почудилось, что Рита не очень порадовалась приходу родителя. Она вздохнула, когда я подхватил с кресла снятый для «хорошего кадра» пиджак. Посмотрела мне в глаза, улыбнулась. Опустила фотоаппарат. Убрала за ухо непослушную прядь волос, поправила вновь распахнувшийся на груди халат. И поспешила в прихожую, где пыхтел профессор.
При виде меня Баранов удивлённо вытаращил глаза.
- Чернов? – сказал он.
Взглянул на Риту – тут же вновь посмотрел на меня и спросил:
- Чернов, вы… давно знакомы с моей дочерью?
- Папа! – воскликнула Рита.
Я увидел, как слегка порозовели от смущения её скулы. Но не заметил, чтобы она обиделась на слова отца. Рита по-заговорщицки подмигнула мне.
- Мы с Серёжей познакомились полчаса назад, - сообщила она.
Взяла из рук отца меховую шапку, стряхнула с неё на коврик у двери капли влаги.
- Серёжа к тебе пришёл, а не ко мне, - заявила Рита. – Но я была бы только рада, если бы случилось наоборот.
Она игриво улыбнулась, вновь чиркнула кончиком мизинца по виску.
Профессор взглянул на свои ноги: на выглянувшие из дыр в носках большие пальцы с квадратными жёлтыми ногтями. Нахмурил брови. Сунул ноги в потёртые тапки со стоптанными задниками.
Поднял на меня слегка рассеянный взгляд.
- Ко мне? – переспросил он. – Зачем? Надеешься, что я исправлю тебе оценку? И не мечтай…
Баранов замолчал, чуть склонил на бок голову.
- Погоди-ка, Чернов. Я же тебе сегодня поставил «отлично». Разве не так?
Профессор расслабил узел на своём галстуке.
- Всё так, Виктор Константинович, - сказал я. – Я не оценку у вас пришёл клянчить. Хочу перед вами покаяться.
Баранов удивлённо изогнул брови.
- Даже так? – сказал он. – Ну-с, кайтесь. Послушаю вас.
- Папа!
Рита вскинула руки.
Края её халата вновь разошлись, продемонстрировав мне и профессору усеянную родинками ложбинку на женской груди.
Рита тут же спрятала её под одеждой.
- Папа, вы ведь не в прихожей будете разговаривать? – сказала она. – Мужчины, идите на кухню, за стол. Там пообщаетесь. А заодно я накормлю вас ужином.
***
От ужина я отказался.
Но не отказался от посыпанного корицей печенья и от крепкого горячего чая.
Уселся за стол напротив Баранова. Расправил плечи, приосанился, расстегнул пиджак. Наблюдал за тем, как профессор с аппетитом уминал жареную картошку.
Рита присела на стул слева от меня. Свет электрической лампы пробивался сквозь толстое стекло плафона люстры. Он придавал коже Барановой желтоватый оттенок.
- Виктор Константинович, - сказал я. – Помните Лену Котову из моей группы? Она сегодня завалила экзамен…
Я воспользовался тем, что профессор увлёчённо жевал – не прерывал меня. Рассказал ему и его дочери «трагическую» историю студентки группы «ОиНТ-73» Елены Котовой. Взвалил на себя вину за болезнь Лены: сказал, что по моей вине она провела полночи на холоде. Описал Барановым новогоднюю поездку к «моему одинокому недавно потерявшему жену и маленькую дочь приятелю». Поведал, как мы с Котовой подобрали на дороге «замёрзшего ребёнка» («дочь деревенского участкового»). Упомянул и лекарство, которым Наташа Торопова накануне экзамена «ставила на ноги» простудившуюся подругу. До кучи приплёл и летний случай с аварией самолёта, когда Котова едва не лишилась возможности обучаться в МехМашИне.
- Я слышала об этом случае! – заявила Рита. – Мне на работе о нём рассказывали. Кошмар!
Профессор поднял на меня глаза.
- Ну-с, и чего вы от меня хотите, Чернов? – спросил он.
- Виктор Константинович, - сказал я. – У Котовой пошла сплошная полоса невезения в жизни. Лена совсем приуныла. Особенно после двойки на экзамене. За каникулы Ленка окончательно падёт духом. Если не пересдаст экзамен раньше.
Я затолкал в рот печенье – наблюдал за тем, как профессор накалывал на вилку румяные ломтики картофеля.
- Виктор Константинович, жалко ведь девчонку. Да и заболела она по моей вине. Если бы я мог, с радостью бы отдал ей два бала от своего «отлично». Ей бы на каникулах успокоиться, отдохнуть от учёбы. Подлечиться…
Баранов хмыкнул.
- Рецепт лекарства от простуды мне понравился, - сказал он. – Обязательно приму его на вооружение.
Он положил вилку на край тарелки.
Вздохнул. Покачал головой.
- Серёжа, а эта Лена Котова – она твоя невеста? – спросила Рита.
Баранова посмотрела мне в глаза: пристально, внимательно, настороженно.
Я хмыкнул, покачал головой.
- Нет. У меня нет невесты.
Заметил, что взгляд Барановой потеплел, будто оттаял.
- Мы с Котовой друзья, - сообщил я. – Лена очень хороший и отзывчивый человек.
Рита улыбнулась, взглянула на своего отца.
- Папа, а почему бы тебе не помочь хорошему человеку Лене Котовой? – спросила она.
Прикоснулась к плечу родителя.
- Прими у неё экзамен до каникул, - попросила Рита. – Ну, что тебе стоит?
Профессор покачал головой.
- Доча, ты не понимаешь…
Баранов капризно скривил губы.
Рита перебила его:
- Папа, я всё понимаю. И точно знаю, что ты у меня тоже хороший и отзывчивый.
Рита погладила отца по руке – профессор насупился.
Баранова хитро взглянула на меня. Края халата у неё на груди снова раздвинулись – я невольно залюбовался россыпью родинок на белой коже. Подумал о том, что давно не ночевал у Светочки. Ельцова допоздна работала в субботу перед Новым годом, да и я в тот день готовил украшения для тортов. Но я непременно навещу её послезавтра. Я подумал о том, что родинки на коже у Барановой походили на созвездия. Те, что были ближе к шее, напоминали Большую медведицу. Рита заметила направление моего взгляда, но не поправила халат. Повела плечами – моему взору предстала уже не только ложбинка. Рита мизинцем отправила за ухо прядь волос. Она пристально смотрела мне в глаза, улыбнулась.
- Папочка, - сказала она, – прими до каникул экзамен у этой девочки. Пожалуйста.
- Доча!..
Профессор тряхнул головой, свёл над переносицей брови.
Рита взглянула на отца, печально вздохнула.
- Сделай это ради меня, папочка, – попросила она. – Ведь ты же самый лучший папа на свете!
Баранов поднял руки.
-
