к Рахмату, — согласился я.
— Сегодня?
— Лучше на завтра. Сегодня у меня еще остались кое-какие дела.
— Куда едем? — оживился слуга.
— За мной заедет мой куратор. И, полагаю, потом завезет обратно. А ты пока займись своими делами.
— Пожалуй, — не стал спорить Фома и хитро улыбнулся. — Я уж найду чем себя занять.
За спиной послышалась возня, и я резко обернулся. В углу комнаты копошился тотемный пень, и до меня дошло, что я забыл отправить его в межмирье. При этом убыли силы я не испытывал.
Заметив мое внимание, пень насупился и тяжело вздохнул.
— Домой надо? — зачем-то спросил я, и пенек ненадолго прикрыл горящие красным глаза.
Я щелкнул пальцами, отсылая его на болота. Фома развернулся и направился в сторону подвала, а я же поднялся к себе. Умылся и сменил пиджак на серый, решив, что будет плохим тоном пойти на вторую встречу за день в одном и том же костюме. Подошел к зеркалу. В отражении не нашел ничего странного — не было ни проступающих из-под кожи костей, ни зеленого огня в глазах.
Я выдохнул с облегчением и уложил взлохмаченные волосы, отметив между прочим, что и впрямь зарос до неприличия. И лишь потом, когда выбирал запонки, заметил, что постель моя заправлена. Кто-то прибрался в комнате, освободил корзину для белья от вещей. Наверняка это сделала Виноградова, но обычно она обязательно упоминала о своих заслугах. Видимо, на этот раз она решила не отмечать свою важность...
— Все меняется, — пробормотал я.
И в этот момент мне позвонил Машуков.
— Павел Филиппович, машина уже прибыла. Как будете готовы, можете выходить. И смею вас заверить, что ваша обратная дорога также будет моей заботой!
— Спасибо, скоро буду.
Убрав телефон в карман, я взял ежедневник и направился к выходу. Фома гремел чем-то в подвале. Дверь туда была приоткрыта, но я решил не мешать делам слуги. В конце концов, он под присмотром Виноградовой, и она все проконтролирует. То, что призрачная дама, по сути, помогала гибнуть бывшим арендаторам, меня не особенно беспокоило. У каждого человека или призрака есть свои скелеты в шкафу. Или в стенах дома. Хорошего человека с пути она бы не сбила. А раз негодяи убивали друг друга, то у них к тому была предрасположенность. И кто я такой, чтобы осуждать призрака, находящегося на грани вырождения от голода?
Странно было то, что Любовь Федоровна смогла найти способ кормиться. Ведь она не знала об этой особенности питания призраков до своего упокоения. Вероятно, жажда оставаться при памяти была в ней настолько сильна, что она нашла свой собственный путь. А быть может, все куда прозаичнее. Она владела ломбардами в городе, а во времена Смуты туда несли всякое, и среди этого могли быть и какие-нибудь мрачные книги, которые она могла хранить и порой листать. А уж что она могла почерпнуть из этих книг...
Уже ступив за порог, я подумал, что вполне могу упускать одну деталь. Была возможность того, что культисты установили в доме артефакт, который мог помочь Виноградовой оставаться в себе. Да и про сам культ женщина упомянула лишь вскользь... По возвращении стоит обсудить с ней все более подробно.
Машина Машукова ждала меня за аркой, водитель стоял рядом с автомобилем и нервно оглядывался.
— Что-то случилось? — спросил я, подходя к авто.
— Извините, ваша светлость, но я не смог въехать во двор, — смущенно произнес водитель.
— Потому что я не пустил, — флегматично заметил Ярослав, отделившись от тени стены.
— Почему? — удивился я, глянув на него.
Призрак пожал плечами и пояснил:
— У него оружие под пиджаком, и я не знал, кто он такой. Вдруг он душегуб какой от монархистов? Я слышал, у вас с ними был конфликт... Если они вас прикончат, мастер Чехов, меня же потом ваша Виноградова сожрет.
Сейчас эта реплика приобрела совсем другое значение. Я даже сбился с шага, вдруг осознав, почему все призраки косились на Любовь Федоровну с подозрением или страхом. Забавно, что я не обратил на это внимание раньше. Да и не только я. Даже Софья Яковлевна упустила эту особенность домашнего призрака. Хотя, бабушка вполне могла все понимать, но не говорить мне. Она умела хранить чужие тайны, как никто другой. Надо будет с ней обсудить ситуацию с моим бухгалтером. Это все же семейные дела...
— Павел Филиппович? — обеспокоился водитель моим долгим молчанием.
— Все в порядке, — поспешил сказать я и повернулся к Ярославу. — Спасибо за службу, продолжай бдить. Никого из домашних не есть!
— Ясное дело... — кивнул парень и растаял в воздухе.
Я вышел из арки и обратился к слуге, который смотрел на меня настороженно:
— У вас с собой оружие. Для этого есть причина?
— В доме господина Машукова так принято, — смутился тот.
— А в моем нет. Хорошо, что вы не усердствовали с попыткой войти во двор.
— Как раз усердствовал, — ответил парень. — Но машина встала, как вкопанная, будто во что-то уперлась. А потом ключи в замке зажигания сами собой повернулись, и как бы я не старался — не смог их сдвинуть!
— Попробуйте сейчас, — порекомендовал я.
Водитель открыл мне дверь, а
