– Петре, – я тяжело вздохнул. – Порой с нами несправедливо обходятся лишь за то, что нам довелось быть под началом попавших в опалу вельмож. Я же добился своих чинов и наград не на дворцовых паркетах, а на поле боя. Моими наставниками были такие великие воины, как фельдмаршал Румянцев и генералиссимус Суворов.
– Похоже, государь теперь совсем по-другому смотрит на все происходящее. Да и я тоже. Эх, Павле, если бы не слово, данное императору, я бы порассказал тебе такое, от чего у тебя голова пошла кругом. Но, возможно, и ты со временем войдешь в круг «посвященных»…
– А кто они такие, эти «посвященные»? – поинтересовался я. – Это те люди, которые поселились в Кордегардии и стали чем-то вроде новой лейб-компании императора?
– Да что там лейб-компания, – досадливо махнул рукой Багратион. – Тут совсем другое дело. Эти люди… Словом, жди – скоро тебе придется познакомиться с ними поближе.
И, действительно, вчера мне принесли письмо, в котором некий господин Патрикеев предлагал мне встретиться с ним для серьезной беседы. Я не имел чести быть знакомым с этим человеком, хотя много был о нем наслышан. Он не имел официального чина, но письмо было подписано «канцлер Мальтийского ордена». Зная, что главой этого ордена считается наш государь, я оценил и скромность господина Патрикеева, и его близость к императору.
И вот я сижу в небольшом рабочем кабинете моего нового знакомого. Несмотря на то, что он был постарше меня по возрасту, Василий Васильевич – так он попросил обращаться к нему – разговаривал со мной подчеркнуто уважительно, что меня даже немного удивило. Я помнил, как многие мои знакомые после того, как я ушел в отставку, прекратили со мной общаться, а порой при встрече и просто не отвечали на мои поклоны.
– Павел Дмитриевич, – сказал Патрикеев, – если мне память не изменяет, то во время Персидского похода графа Зубова вы были комендантом Баку. Вам удалось установить хорошие отношения с ханом Гуссейн-Кули, правителем Бакинского ханства.
– Все именно так, Василий Васильевич, – кивнул я. – Хан Гуссейн-Кули оказался достаточно благоразумным человеком, с которым было приятно иметь дело.
Мой собеседник внимательно посмотрел на меня, откашлялся, будто хотел что-то сказать, но промолчал. Я понял, что он знает нечто, что неизвестно мне, и снова вспомнил слова князя Багратиона о том, что новым приближенным государя известно многое, в том числе и то, что произойдет в будущем [23].
– Павел Дмитриевич, вы, наверное, уже слышали о готовящемся совместном походе русской и французской армии на юг, в колониальные владения Британии?
– До меня доходили такие слухи, – осторожно ответил я. – Учитывая то, что британцы без объявления войны напали на Ревель, совместный с Наполеоном Бонапартом поход против англичан вполне закономерен. Только какое отношение к этому походу имею я? Ведь пока я нахожусь в отставке по болезни…
– Павел Дмитриевич, – улыбнулся господин Патрикеев, – по вашему внешнему виду трудно сказать, что вы настолько тяжко больны, что не в силах снова сесть в седло. А что, если государь предложит вам сменить ваши мирные покои на походные палатки?
– Воля государя – закон для его подданных, – ответил я. – Да и я, честно говоря, хотел бы снова оказаться среди столь любезных моему сердцу солдат русской армии.
– Я рад, – сказал господин Патрикеев, – что мы отлично поняли друг друга. Думаю, что в самое ближайшее время вы встретитесь с государем, который официально предложит вам достойную вас должность. А пока я хотел бы познакомить вас с генералом Бариновым. Он непосредственно занят подготовкой совместного с французами похода. Скажу сразу – нас заинтересовало ваше знание прикаспийских портов, которые должны стать базами для нашего продвижения на юг.
– Понятно, – произнес я. – Только, с вашего позволения, я составлю список господ офицеров, которых мне бы хотелось привлечь к подготовке к будущему походу. Некоторые из них, как и я, находятся в отставке. Думаю, что, если им предложить поучаствовать в этом походе, они, как и я, дадут согласие и снова вернутся в строй.
– Вот и отлично, Павел Дмитриевич, – улыбнулся господин Патрикеев. – Сейчас вас проводят к генералу Баринову, с которым вы обговорите более подробно все детали вашей дальнейшей работы. Ну а если у вас возникнут какие-либо вопросы – я всегда буду готов встретиться с вами. Всего вам доброго…
14 августа 1801 года. Французская республика. Руан. Капитан Казбек Бутаев, РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области
«Так вот ты какой, легендарный Виконт. А ведь внешне так себе мужичонка, совсем не амбал. К тому же, похоже, у него действительно сильно прихватило брюхо. Лежит бедняжечка на скрипучей гостиничной шконке и жалостливо постанывает».
Правда, Виконт насторожился, увидев рядом с хорошо знакомым ему ирландцем постороннего человека. Только что он мог поделать? Вскочить и убежать? Это вряд ли. Болезнь сильно его ослабила, и он вряд ли смог бы удрать даже от умирающей от старости черепахи. Я обратил внимание на то, что пациента хорошенько прочистило. Это неплохо – пища, в которой находилась кишечная инфекция, уже частично вышла из организма. Но, как следствие, при рвоте произошло сильное обезвоживание организма. А вот это не есть хорошо.
Опросив пациента, я понял, что причиной отравления стало употребление несвежих устриц. Такое иногда случается. Мое предположение подтверждалось и тем, что Виконт жаловался на потерю вкуса и на озноб. Я приложил ладонь к его лбу – температура была высокой. Значит, прихватило его всерьез, и надо срочно начать лечение любителя устриц, иначе он запросто может отдать концы. А для начала следует вывезти его из этой гостиницы. Мне явно не стоило в ней светиться, да и здешние эскулапы наверняка вскоре сюда притащатся и с ходу пустят Виконту кровь. А это совсем не то, что ему пошло бы на пользу.
– Мсье, – обратился я к пациенту, – вам надо срочно отправиться со мной. В моем домике есть все необходимые лекарства, с помощью которых я берусь вас вылечить. Если же вы откажетесь от моего предложения, то через день или два из здешней гостиницы вы отправитесь на ближайшее кладбище. Так что выбор за вами…
Виконт дернулся, застонал от очередного приступа боли в животе и обреченно кивнул. Я велел МакКриди найти слугу, который помог бы ему вынести из гостиницы больного и погрузить его в карету, на которой я сюда приехал. Кучер кареты и лакей были надежными людьми. В Руане меня поселили в небольшом домике в предместье города. Именно там я и собирался побеседовать с Виконтом. Естественно, после его выздоровления.
Пока лошади неспешно трусили по мостовым этого старинного норманнского города, я обдумывал, чем именно я буду лечить своего пациента. Руан был известен своим медицинским училищем, которое считалось ничуть не хуже парижского, и первоклассной больницей. Так что проблем с лекарствами быть не должно. Пока же я для восстановления водно-солевого баланса потихоньку поил Виконта из фляги. Конечно, неплохо было бы поставить ему капельницу, только где ж ее здесь найдешь? Единственно, на что я надеялся, так это на крепкий организм Виконта, и на удачу. Кое-что из лекарств XXI века хранилось у меня в саквояже. Только я не был профессиональным медиком, и мои знания больше касались области военно-полевой хирургии. Хотя, конечно, кое-какие сведения об инфекционных заболеваниях нам дали. В молодости мне довелось побывать в некоторых жарких странах, где подцепить тиф или холеру было проще пареной репы.
Все, приехали… МакКриди и лакей осторожно вынесли из кареты окончательно сомлевшего Виконта. Для пациента уже была приготовлена комната на втором этаже. Два небольших окна ее закрывали плотные ставни и кованая решетка. Так будет надежней – не факт, что коллеги Виконта не захотят освободить его или как минимум отправить в места Вечной охоты. А нам этот «Джеймс Бонд» был нужен живым и здоровым.
